Читать интересную книгу Развилки истории. Развилки судеб - Григорий Ильич Казакевич

трепет — восхищенье и страх, с мощным войском — не ради захвата — но чтоб в мощи его ощущалось величье державы. Чтоб все сами склонялись пред ним. Через море — господство Срединной страны! Для чего — через степь, через пыль и безводье? Зачем? По волнам — в красоте парусов, в блеске моря и свете небес! Я, увидевши море, его полюбил — и писал Сыну Неба: «Владей! Пусть не только земля — пусть вода будет тоже твоей!» И учёность свою проявил: «„Мин“ — огонь, побеждающий воду, — и империи Мин плыть вперёд по навеки смирённой воде в алом свете огня! И ведь суть не в захвате, а в гармонии мира, в единенье его! Говорят мудрецы — с легендарных эпох и до наших времён: стоя в центре страны, император даёт свою мощь Поднебесной. Его сила идёт за пределы страны, изливает великое благо. И из чуждых земель приезжают послы, чтоб склониться к нему, чтоб нести животворную силу владыки народам, удалённым за многие тысячи ли[7]. И приходит чудесный цилинь — мирный зверь высотой в два и более чжан[8] — и вся жизнь, от букашки до тигра, принимает творящую силу владыки». Не с моими познаньями лезть в эти дебри, засмеют мудрецы — но Сын Неба велик — он поймёт… Может, где-то ошибся — в описанье цилиня, в описанье воды — но пишу я, как помню, — ибо нет рядом книг. Пусть владыка простит!.. Первый раз посылал Сыну Неба — дерзновенно притом: ведь не сведенья — мысль! Но обязан послать!.. И я всё же старался изящно писать, но рука загрубела, тушь ложилась неровно — и противно смотреть на мазки!.. Диктовать каллиграфу — своим собственным шифром, предназначенным лично Чжу Ди, данным мне для особенно важных посланий, о которых не должен знать даже Ма Хэ?.. Диктовал бы. Увы… Не найти каллиграфа. Безобразность листа оскорбит Сына Неба — но я должен послать!.. И отправил, как есть.

А идея громадней ещё — и об этом писал. Коль наступит гармония мира, единение Неба с Землёй — то гармония жизни придёт в этот мир — и бессмертье придёт. Из согласья созданий земных, по следам кораблей — вслед за мыслью моею! Почему?.. Да всё просто и ясно. До сих пор император сводил воедино лишь кусочек Земли с небольшой частью Неба — и давал благо людям и птицам, насекомым и травам, посылал в надлежащее время и дожди и живительный свет, продлевал годы жизни для многих — и вносил в них и благо и смысл. Величайшее дело — но ничтожная часть исполинской картины. Да, Сын Неба, прости — это так! И итог небольшой: не бессмертье, а жалкие годы… Пусть десятки годов… Завершённость картины — иное: овладение всем. И не годы тогда — бесконечность времён. Вместо жалких, бессмысленно-льстивых словес к Сыну Неба — «десять тысяч годов!» — столь почтительных с виду, но коробящих душу того, кому жить двадцать, тридцать — пусть сто — но не больше! — и ему, и всем нам будет вправду дарована вечность.

И придумал сравненье, видя здешние храмы. Без замкового камня свод — лишь груда камней. Снять опоры — обвалится, станет ничем. А придёт к завершённости — будет стоять, укрепляемый собственным весом. Так и здесь: мельтешенье столетий и стран — жалкий хаос без смысла, без цели — обретя совершенную форму, станет связан единой идеей — и бессмертье придёт!

И ещё добавлял — уж старался, как мог, — всё, что выскреб из памяти, вбил в силу слов, вспоминая о древних делах, о стремленьях владык. Ведь когда-то У-ди, император династии Хань, устремился на запад, в Давань[9],— чтоб коней отыскать, — знаменитых «небесных коней», воплощений драконов, — и на них доскакать, долететь до дворца Си-ван-му — Бабки Запада — страшной богини — но хранящей напиток бессмертья и способной его подарить. Да, конечно же, кони нужны для войны, для сраженья со степью. Но для поисков вечности тоже. В этом мудрость владыки: совместить идеальную цель и реальные средства. Не достигнута цель? Всё равно мир стал лучше. Ибо путь был благой, и достойная цель порождает достойные средства. Цель «бессмертье» — благая. Устремись же, Чжу Ди, устремись! Путь по морю? Я знаю, что должен быть путь. Из обрывков легенд, из почти позабытых, но слышанных в детстве сказаний — понимаю: он есть, его можно найти. Вот Му-ван находил. Верь, не верь — находил! Собери же все книги, Чжу Ди, отыщи путь на запад! Цин Ши-хуанди книги сжёг — потому-то и умер, ничего не найдя. Ты ж храни и вели изучать — и отыщется путь… Думал так — но писал по-другому — с безграничным почтеньем, не с напором — с мольбой.

И посланник скакал — нёс рассказ о Тимуре — и идею мою. Да, я знаю — скакал он, скакал — и донёс мою весть — верю — всё же донёс! А Тимур тоже шёл на восток. Нас хотел уничтожить он — нас! Стар он был — и хотел оправдаться пред богом своим. А для этого — нас перебить — иль заставить принять его веру. И он шёл, и я знал: он придёт. И не верил я в силу страны — и не верил, что мой император его победит. И я сделал, что мог. Мой ли яд уничтожил его или нет — я не знаю. Я свой яд передал — но смогли ли его донести? Может, это не я — просто воля судьбы. Дорожит всё же Небо Срединной страной! И, стеная со всеми, я в душе ликовал: «Всё — не зря! Мир спасён. Поднебесная — мир, без неё мир — ничто!» И я был удостоен приказа вернуться домой. И вернулся — спустя столько лет! Даже после кончины Тимура немало прошло. Расстоянье и время — годы жизни — и тысячи ли — но всё кончилось: дома… Пришёл… Лучше б я не пришёл! В клетку, в пытки и боль!.. Но за что? Неужели за то, что посмел самовольно прикончить врага? Но приказ-то когда бы дошёл… Да и я ль отравил? В чём виновен ещё? В том, что дерзко послал императору план, да ещё некрасиво его написав? Но ведь план выполняют, он жив! Флот идёт по морям — мной придуманный флот! Возглавляет Ма Хэ, награждённый за подвиги именем — новым, дарованным лично Чжу Ди