Вахрем: Добренькая госпожа!
Вот вам лошадь, вот вожжа,
К ним повозка есть в придачу,
Чтоб поехать на удачу.
Повелиха: Мне удача пригодится!
Вахрем: А зачем тогда рядиться?
Ну, добавь половичок!
Повелиха: Ох, и ушлый мужичок!
И ковра-то жирновато!
Мож поддать под зад ухвата?
Вахрем: Ладно, ладно, я шучу!
Щас ковёр свой прихвачу,
И прощай моя Матрёна!
Не расплакаться б, ядрёна…
Смахнув рукавом воображаемую слезу, подхватив ковёр и на прощанье чмокнув лошадь в морду, Вахрем поспешил к супруге, колом торчащей на новой телеге. Ирошка ввёл Повелихино приобретение во двор. На крылечко вышла старая служанка Дося.
Дося: Где лошадку ухватила?
Повелиха: Мужика вон обкрутила:
Коврик сбагрила ему.
Дося: Чё-то даже не пойму:
Лошадь выглядит неважно.
Подгибается вон ажно.
Повелиха: Хоть такой обзавелась!
Не рассматривай, не сглазь!
Эй, Ирох! Займись конём,
А потом с тобой гульнём.
Надо же обмыть покупку.
Дося, не криви тут губку!
Повелиха, довольная исходом дела, принялась командовать Ирошкой.
Повелиха: Привяжи-ка за крыльцо.
Там в телеге есть сенцо.
Да водицы прикорячь.
Дося: Лошадь надобно распрячь.
Повелиха: А кто станет запрягать?
Такой вопрос поставил Повелиху в тупик. Она растерялась. Приобретая «движимость», ковровщица не подумала, что за ней потребуется такой сложный уход. Это что же, ей придётся нанимать ещё и кучера?
Ирошка: Я согласен помогать.
Повелиха: Да? Тебя с собой беру!
Ирошка: Приходить что ль поутру?
Повелиха: Оставайся ночевать,
Не искать чтоб и не звать.
Ирошка занялся лошадью, а Повелиха с Досей вошли в дом.
Дося: Месяц в небе – не кокошник,
А Ирошка – не помощник.
Дак на кой такого брать?
Повелиха: Дося, нервы мне не трать!
Вот тебе какое дело?
Чем тебя это задело?
Тем, что малый дурачок?
Не гневи меня! Молчок!
Окрылённая и воодушевлённая удачной покупкой, Повелиха не желала ссориться с верной Евдосией. Она уже жила и грезила завтрашней поездкой, от которой ожидала хороших барышей и приятных впечатлений.
Глядя на возбуждённую хозяйку, зная её, как облупленную, Дося осторожненько приступила к деликатному разговору.
Дося: Нонче б хоть не выпивала!
Дел скопилось – до отвала.
И девиц разогнала!
Повелиха: Да какие там дела?
Нешто вечером возиться?
С утреца начну грузиться!
И не бойся, не напьюсь!
Дося: Отпускать тебя боюсь.
Повелиха: А то я б тебя спрошала!
Шла б к себе и не мешала!
Ишь, устроила муштру!
Ты допросишься: попру!
Дося: Ты и девок вон турнула.
Лучше б всё-таки вернула:
Щас бы что-нибудь ткалось
И спокойнее жилось.
Повелиха: Дося, мелешь ерунду!
Я других что ль не найду?
Невеликая потеря!
Та – тупица, та – тетеря,
Третья путала узор.
Сплошь огрехи – стыд, позор!
Столько ниток извела,
Не хватает даже зла!
Не ворчи, не поучай!
Приготовь закуску, чай.
Я – наряды подберу!
Завтра всем носы утру!
Повелиха переобулась в домашнюю обувь и застыла на месте, соображая, с чего начать подготовку к завтрашнему отъезду.
Дося: От питья всё ж воздержись.
Повелиха: Да отстань ты! Отвяжись!
Я трезвёхонька, гляди!
Прочь, не каркай, не гунди!
Хошь, чтоб я те побожилась?
Дося: Всё ж ты где-то приложилась.
Повелиха: Знаешь чё? Исчезни, Дося!
Ходишь по пятам, гундося!
Вот пристала, как смола!
Про свои страдай дела!
Я занудства не люблю!
Щас опоркой запулю!
Появившийся в дверях Ирошка, поймал летевший в Досю сапожок.
Однако, оставим Повелиху утрясать свои дела и вернёмся к разговору о посадцах вообще. Если уж говорить о проезжем люде, то есть тех счастливцах, которым довелось побывать в Посаде, то среди них находились такие, которые специально без всякой насущной надобности заворачивали в городок, желая погрузиться в неподражаемый местный колорит да послушать бесконечных разговоров.
А крестьяне из ближних деревень и сёл находили посадцев порой излишне грамотными и говорили, что те «слишком много о себе понимают». Ведь предупредительная вежливость здешних кустарей, ремесленников и лавочников, которые в каждом новом лице усматривали не просто собеседника, но потенциального покупателя или клиента, расценивалась как замаскированное превосходство и даже высокомерие.
Также встречались люди, недовольные посадскими говорунами и даже раздражённые на этих остряков. Видимо из тех, кто попался на ловкие язычки местных острословов и основательно побарахтался в их речах, бурлящих красочными эпитетами и хлёсткими поговорками.
– Очень прицеплючие!
На язык колючие.
Всё с подходцем, со смешком.
– Шутки ихние с душком!
То расспросом ковыряют,
Как на вшивость проверяют,
Хоть не спросят напрямки.
– Да, «городят теремки»
Способом многоэтажным,
Да с таким значеньем важным:
Не Посад, а пуп земли!
Будто всех, глянь, превзошли.
– Да уж точно – пуп земли,
А посадцы – короли!
– Здешни обитатели,
Горе-воспитатели,
Всюду нос свой всунут длинный
И считают за орлиный.
Вот вам случай в подтверждение: не далее, как неделю назад двое зажиточных крестьян, Савёл и Протас, продав на местном базаре что-то из домашней живности, зашли в лавку Вилизара и, благодаря усердию ловкого приказчика, накупили там кучу всякой всячины, то есть всего, на что упал восторженный взгляд, а после этого посетили цирюльню Мози Бромштея.
Сияющие от распирающей радости, довольные собой, покупками и преображённым лощёным видом, Савёл и Протас покинули гостеприимный Посад. Однако, отъехав на малое расстояние, оба призадумались, а потом начали сожалеть, что истратили кучу денег на всякую безделицу.
Савел: Тот на нас, видать, нагрелся!
Видит, глаз наш разгорелся
И давай всё предлагать.
Протас: Эх, кого теперь ругать,
Если сами простофили?
Нам немного потрафили,
А мы уши распустили.
Савел: Жалко, что заздря спустили
Столь деньжищ, да на безделку.
Протас: Видно, чёрт впихнул в проделку!
Савел: Без него не обошлось!
И ведь умных не нашлось,
Чтоб приезжим подсказать.
Протас: Эх, да чё себя терзать!
Не спустили ж в кабаке.
Столь всего лежит в лубке!
Савел: Да, лежит полным-полно,
Но обидно всё одно.
Сдуру хапнули безделки,
А теперь чеши сиделки
Аль макушки – всё одно
Для хозяйства не нужно.
Простофили! Ротозеи!
Протас: Я жене из бумазеи
Хоть юбчонку ухватил.
Савел: Я вообче всё здря спустил.
Всякие фонарики,
Попрыгушки-шарики.
Хоть детишек побалую.
Протас: А я дочушку малýю
Осчастливлю куколкой
Да копилкой-хрюколкой.
Савел: Прямча нас околдовали:
То и это насовали,
Навязали, сговорили,
Облапошили, обрили.
Не радовал крестьян и их «облагороженный» в цирюльне вид, где они были пострижены, завиты, выбриты до блеска, оставив на полу у слащавого цирюльника не только волосы с головы, но и окладистые бороды. Сам цирюльник тоже теперь не вызывал прежней симпатии. Как он их обхаживал!
Мозя: Щас займёмся и лицом.
С пальцем вам иль с огурцом?
Конечно, откуда было знать деревенским мужикам, что выражение «с пальцем или с огурцом» означало пожелание клиента, что пихать за щёку для округления при бритье. Услужливый еврей и постриг их, и побрил, и наодеколонил аж до чиха и рези в глазах. Воспоминания о посещении цирюльни теперь тоже были не столь радужными.
Протас: И насчёт наружности —
Лишние ненужности.
Энтот ихний брадобрей
Нас словил, как пескарей.
Оказывается, не столько накупленное бесполезное барахло вводило мужиков в уныние, сколько посещение парикмахерской. Приятели понимали, что новые причёски – худое приобретение, так как, к сожалению, не долговечно. Ведь волосы скоро отрастут, возвратив образу прежний вид, а вот денежки, увы, назад не воротятся.
Протас: Тот мошенник изловил!
Оболванил и завил,
Накрутив таких кудёр!
Нет, чтоб сразу наудёр!
Сели там, раззявив рот
И лишились вмиг бород.
Савел: Как курчат нас осмолили!
Диколоном сверх полили —
Хороши, как женихи,