Читать интересную книгу Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко

руками. Он достал телефон, помялся в нерешительности и убрал. Вернувшись в комнату отдыха, уселся в кресло – успокоиться и обдумать, что делать дальше.

Пару минут спустя освещение моргнуло и погасло – видимо, капсула вышла из-под сопровождения Института. Через секунду свет включился, и Бальтазар нашёл себя в той же комнате, но отрисованной попроще. Сидел он уже не в кресле, а на табуретке с неудобными подлокотниками – капсула переключилась на собственные расчётные мощности и в основном тратила их на внешний образ жильца. Руки-ноги на месте, и то хорошо.

Ничего толкового на ум не приходило. Позвонить «куда следует» и сообщить об угоне – вот и все идеи. Когда Фому отловят, надо сразу замять это дело: мол, извините, неудачный розыгрыш, не имею претензий. Они же запросто установят личность нарушителя и, не приведи боже, сообщат о случившемся в Институт, по месту правонарушения. Тут-то и выяснится, что потерпевший – сам злостный нарушитель условий договора.

«Ничего ему не нужно, всё ему равно, а вот взял и убежал», – вздохнул Бальтазар. Делать нечего – он потянулся за телефоном. Но вдруг заметил, что табуретка под ним превратилась в чёрный куб, а кровать у стены – в синий прямоугольный параллелепипед. Это что такое? Гости?

В комнату заглянул Фома.

– Вот вы где… – произнёс он безрадостно. – Надоело тащиться. Скукотища. Решил вернуться.

– И где мы сейчас? – с облегчением выдохнув, сдержанно спросил Бальтазар.

– На Арену идём, куда вы и сказали. Я дорогу знаю, бывал там. Извините, что без спроса, возраст у меня такой… Хотел напоследок пройтись по институтским коридорам… – Фома взмахом руки открыл на стене окно, отображавшее вид глазами андроида и карту маршрута. Андроид бодро шагал по улице и вертел головой по сторонам. – Вот мы где… – Фома ткнул пальцем в карту. – Я его на поводок надмозгов поставил.

– Это правильно, – похвалил Бальтазар и предложил ему расположиться рядом, на другом чёрном кубе. – В отличие от людей, электроника ошибок не делает, – добавил он нравоучительно.

– Спасибо, я знаю, – усмехнулся Фома и вместо кубического кресла плюхнулся на параллелепипед кровати. – Жёстко тут. Доски, что ли, какие-то… – он недовольно поёрзал. – И вы стали какой-то угловатый, да ещё сидим в каморке… И это ваша Луна, планета из сказок?

Бальтазар оглядел его, глянул на себя – неважнецкий у них вид.

– Капсула не тянет отрисовку, – пояснил он. – Наше тело и одежда – это графическая модель, изображение. Всё, что можно, заменяет внешне неотличимый рисунок. При желании отличить можно, даётся подсказка как второе зрение. Ты со временем научишься видеть разницу.

– Я и сейчас вижу, – хмыкнул Фома. – Не думали, что и мозги у нас ненастоящие? – хихикнул он, устраиваясь поудобнее.

Он свернул ноги калачиком, закрыл глаза и затих.

– Ты, наверное, задаёшься вопросом: «Где мои родители, где брат, почему никто меня не встретил?» – осторожно предположил Бальтазар.

Фома приоткрыл на него один глаз.

– Ты молодец, не раскисаешь, – сказал Бальтазар, почувствовав некоторую нарочитую слащавость. Он ведь заглянул ему в самую душу, Фома это видел и теперь знает, что тот про него многое понял.

Хмыкнув, Фома на него уставился.

– А вы сами-то кто? Ищейка? – зевнул он.

– Я работаю с потерпевшими на нашей стороне, постфактум, так сказать. В основном расследую нестандартные случаи… К примеру, твой, э-э… необдуманный поступок. Ты что-то принял перед тем, как… сюда попал?

Фома не ответил.

– Расскажешь, где взял? – продолжил Бальтазар.

– Где взял, там нет, они по одной кладут, – снова зевнул Фома, на этот раз с показательным пренебрежением.

– Кто «они»? Ты раньше их услугами пользовался?

– Какими услугами? Они? Вы о ком? Я запутался. Нашёл конфетку и съел. Расплата за мою наивность и любопытство. Вы спрашивайте, не стесняйтесь. Мне скрывать нечего. Только не переусердствуйте, спаситель. Вы сами видели, я и закрыться могу.

– Не закрывайся! – Бальтазар предупредительно поднял руки. – Сразу говори, как почувствуешь давление с моей стороны.

– Говорю, – холодно кинул Фома.

– Ха, смешно! – попытался рассмеяться Бальтазар. – Последний вопрос. Зачем такое жестокое убийство? Андроид вспорол тебе живот…

– Для предела, – улыбнулся Фома, будто вспомнил что-то приятное. – Сильнее боль, приятнее избавление. – В его глазу блеснула слеза. – Я достиг нирваны, вечного блаженства, что стёрло границы моего выдуманного «я». Какое же счастье! Но затем явились вы и всё испортили. И вот я здесь, веду идиотские разговоры.

– Идиотские разговоры ведут идиоты, – поучающе произнёс Бальтазар. – Ты относишь себя к их числу?

– Ха-ха-ха, – механически прокаркал Фома. – Я, может, не про вас, – ухмыльнулся он, – а про Ивана Иваныча. Перекинулся с ним парой слов. «Повезло», – показал Фома кавычки. – У вашего андроида лицо пластичное и владельца отображает, я в зеркало посмотрел. Иван Иваныч поздоровался, назвал меня Валерой и потребовал как можно скорее вернуть им полотёра, хотя бы в качестве институтского привидения. Жирный болван решил, что вы моего брата воскресили.

Бальтазар отметил, что его переводчик неплохо справляется даже на скудных мощностях перегруженной капсулы.

– А ты ему сказал, кто ты? – как бы невзначай спросил Бальтазар.

Фома снисходительно улыбнулся.

– Вы насторожились. Боитесь чего-то? – с пугающей проницательностью предположил он. – Любопытно… Что же мы имеем? Братик мёртв, я мёртв. Меня никто не встретил. Родители мертвы?..

– Хм, насчёт…

– Как это произошло? – перебил его Фома.

Покров его головы исчез (видимо, из-за ограничений вычислительной мощности), и Бальтазару снова приоткрылись потёмки чужой души. Он разглядел там уныние и скуку.

– Тебе их хотя бы немного жаль? – с осуждением спросил Бальтазар, чтобы вызвать у этого истукана хоть толику переживаний.

Но не тут-то было.

– Очень жаль, – вздохнул Фома. – Меня переполняют их боль и страдание от ежедневной суеты. Как это произошло? – настойчиво повторил он. – Мне важно знать. Вы не поймёте…

– Погибли в аварии, – ответил Бальтазар. – На их машину упал космический грузовик. Мгновенная смерть. Пилот из наших.

Фома склонил голову.

– Жалко беднягу, – сказал он.

– А он в порядке! – воскликнул изумлённый Бальтазар. – С ним ничего не случилось.

– Я про его карму, – печально произнёс Фома. – Он подпортил себе карму.

Бальтазар перевёл дух, успокоился и снова попробовал растормошить это чучело:

– Я, кстати, по его душу иду. Полюбуешься, кто твоих родителей раздавил. Они даже не поняли ничего: раз – и нету твоих папы и мамы. Понимаешь?

Он смотрел на Фому, пытаясь разгадать, что творится за невыразительной маской его лица. На миг-другой душа Фомы оголилась, и Бальтазар будто бы услышал тихий перезвон колокольчиков.

– Этот пилот – тёмный человек, – сказал Бальтазар в повисшей тишине. – Из тех, кого вспоминают для единственной цели. Понимаешь, о чём я?

– Палачи и жертвы поменялись местами. Уравнялись и стоят друг друга. Несчастные, мне жаль их, – тихо проговорил Фома. – Среди них есть и хорошие люди.