Деванторой, — почти дружелюбно рассказывает Рид, перезаряжаясь. И повышает голос: — Хреновая вечеринка. Музыка просто отстой. Трезвым не вывожу уже.
— Ну так ты вылезай — выпьем на брудершафтик! — весело кричит Девантора.
— Могу разве что тебя из рук свинцом покормить! — чуть менее весело отзывается Рид, а потом меняет тон: — Он ко мне пристает, Салим.
Девантора не унимается:
— Мое сердце разбито, Эйдан Рид!.. Так, секундочку, мне звонят.
— Конечно, передавай привет! — Рид высовывается, делает несколько прицельных выстрелов, не попадает, прячется обратно. — Так что у вас? Салим?
— У нас пустой чемодан. — Это плохие новости. — И Боргес с компанией. — Это новости получше.
— Ну так смывайтесь оттуда, в чем вопрос?
— Твой Боргес отказывается уходить. Говорит, что они только пришли.
— Блин, переходим на общую, — говорит Рид и щелкает колесиком частот. — Эй, Бо, Салим жалуется, что ты чертовски горяч и неудержим.
— Так и сказал? — весело хмыкает Боргес.
— Я не говорил такого, — устало возражает Салим.
На той стороне слышится такая автоматная вакханалия, на фоне которой их с Деванторой перестрелка кажется детским утренником. Рид уважительно присвистывает.
Кстати, о Деванторе.
Рид слышит его озадаченное хмыканье:
— Шумит, стреляет, отказывается уходить, хотя вы уже просите?
— О, Бо, тут тоже про тебя говорят, — неподдельно радуется Рид и пытается отстрелить Деванторе голову.
— Рид, — на линии снова появляется Салим, — чемодан Шана — с оттисками, у Нирманы пусто.
Потрясающе! Еще десять минут назад Рид бы обрадовался: да, класс, оттиски, я возьму это на себя, но сейчас все, что он может взять на себя, — это тяжкий крест смертника, встретившегося с Деванторой.
— Зашибись, — шипит он.
Салим то ли слишком устал, чтобы переживать, то ли слишком верит в Рида:
— Остальное на тебе. Мы выдвигаемся.
— Меня тут как бы обстреливают. — Рид наклоняет голову вбок, когда пули врезаются в машину в опасной близости от его головы.
— Выкручивайся.
Отличный совет, Салим, спасибо.
— Я фрилансер. Почему ты вообще мне указываешь?
— Потому что я сейчас твой начальник и у тебя нет выбора.
Насчет выбора Салим подмечает верно, насчет начальника Салим идет к черту. Вечером Рид просто взломает кладовую и нажрется церковного вина. Отвратительный день!
Может, ему обидно, что он тут один (Иголку в расчет брать не приходится), а все его лучшие подружки вместе на другом конце города. Это и называется предательством.
Внезапно в наушнике так грохочет, что Рид жмурится и молится за свои перепонки. Когда грохот стихает, он спрашивает:
— Что это у вас было?
— Все в порядке, — отвечает запыхавшаяся Зандли, появившись на линии. — Это Лопес. Подорвал машину.
— Так он у вас вор, снайпер или подрывник? — Рид чертыхается, перекатываясь от одного укрытия к другому. — Девантора, отвали!
— Какой ты эгоист! — радостно отвечает тот.
В наушнике раздается голос Салима:
— Я тебе… гофорил Картефь не трогать? — спрашивает он как-то невнятно.
Рид отвечает вопросом на вопрос:
— Чем у тебя там рот забит?
— Я закуриваю!
— Тебя ж там обстреливают? — слышится голос Лопеса. — Я прямо напротив!
— И что, теперь мне и покурить нельзя?!
Девантора дает залп как раз по тому углу, где сидит Рид.
— Вот поэтому ты и не растешь! — громко чертыхается последний.
Девантора весело кричит в ответ:
— Ты охренел? Я почти метр девяносто!
— Да я не тебе! — орет Рид, запрокидывая кольт на плечо и стреляя вслепую, на голос.
В следующую секунду он внезапно понимает, что кольт перестает стрелять, а рука, тянущаяся к карману, не нашаривает ту самую последнюю обойму, на которую у Рида было столько надежд.
Твою мать.
Твою чертову, чертову мать!
Он успевает придумать три способа выбраться из ситуации, все три внутренним голосованием признать недееспособными и объявить себя банкротом на приличные планы, когда понимает, что уже секунд сорок не слышит ответной пальбы.
— Девантора? — хмурясь, спрашивает он, но не выползает из укрытия.
— А? — спрашивают в ответ.
— Ты что, пуст?
Девантора смеется, как гиена, а потом спрашивает в ответ:
— А ты?
— Я первый спросил.
— Не хочу первый отвечать.
— Значит, ты пуст, — удовлетворенно констатирует Рид. Впереди забрезжил шанс. Правда, не только для него.
— Ты тоже, — произносит Девантора. В голосе у него — кровожадная улыбка.
Для Рида это большая проблема. У Рида пока что ноль идей, как справиться с Деванторой без поддержки, а желательно огневой, а желательно огневой с воздуха. Где-то поблизости должен быть Иголка, но, пусть тот и оказался полезным пацаном, натравливать его на Девантору — это бросать вызов органам опеки.
Так что Рид делает единственное, что может делать в этой ситуации: он стрелой выскакивает из укрытия и бежит. Девантора, если не владеет навыком телепортации — а мог бы, — бежит за ним.
Когда они максимально приближаются к первой китайской машине, Рид пинает ногой по спине парня в безвкусных штанах из ярко-голубой джинсы. Парень влетает в машину, Девантора прикрывается им от его коллег, выхватывает из слабеющей руки пистолет, расстреливает мужиков, прятавшихся за той же машиной. Рид падает на землю и перекатывается на другую сторону, потом ползет, удачно подбирает чей-то «Глок» и только потом, когда Девантора заканчивает расстреливать неспрятавшихся китайцев, поднимается.
Теперь между ним и Деванторой — две машины. Хоть что-то.
— Да ладно тебе, Рид. — Девантора скалится почти дружелюбно, а потом хуком вырубает еще одного китайца. — Не убегай далеко!
Рид неплохой боец. Но однажды он видел, как Девантора виртуозно вырвал человеку глаз, — и знаете что? Рид собирается убежать так далеко, как получится. Желательно со скрижалями.
По воздуху раздается:
— Служба безопасности порта! Внимание, служба безопасности!
— Прекрати со мной флиртовать, я не люблю рыжих, — цыкает Рид, рыская глазами по столпотворению машин и пытаясь придумать, как ему выжить и остаться победителем.
— Служба безопасности порта! Положите оружие! — снова в громкоговоритель, уже ближе.
На них