колес.
Рид резко поворачивается влево — на звук. И видит это. Точнее, сначала видит, а потом не видит. Видит, не видит, видит, не видит: за складами, на соседней улице мелькает мотоцикл. Рид знает, кто это. Черт побери, Рид знает, кто это!
— Отвратительно, — нажимая кнопку в гарнитуре, шипит себе под нос Рид, не особо заботясь о частоте, на которую его выбрасывает.
Мотоцикл на соседней улице пропадает и спустя секунду появляется уже за Ридом. Ну разумеется! Ты не мог ехать там, где ехал? Нет, тебе, как обычно, нужно на хрен все испортить!
Это Девантора.
Между ними метров десять. Стоит Риду на секунду отвести взгляд от зеркала заднего вида… Когда он смотрит в него повторно, в руке у него уже оружие.
— Отвратительно! — рявкает Рид уже громче.
Черный мотоцикл, черный кожаный костюм, черный бликующий на солнце шлем — реально? Сегодня передавали плюс тридцать два, петух. Да, это точно Девантора. Сраный адский гонщик.
— Что там у тебя? — без особого энтузиазма спрашивает Салим; на фоне слышны пальба, скрежет и вопли на китайском.
— Девантора аль-Картелиан, — сдержать раздражение, как было в изначальном плане, не получается, поэтому остаток предложения Рид выплевывает уже с должным количеством яда: — Собственной персоной.
«Да, это я», — словно бы говорит Девантора, делая несколько выстрелов по бамперу Рида. Безуспешно.
Рид злорадствует, а потом понимает, что в кино это обычно заканчивается простреленными шинами. Его развернет на девяносто градусов, он снесет серебристым капотом своей таратайки стену какого-нибудь склада и будет погребен под контейнерами для морских перевозок. Под голливудскую музыку для взрывов окажется, что все это время главным героем на самом деле был Девантора.
— Девантора? — Рид прямо видит, как хмурится Салим. — Просто блеск.
Рид сдает влево, потом вправо. Здесь мало места для маневра, поворотов много, едут они не больше шестидесяти километров в час, даже погоней не назовешь. Это просто вопрос времени, когда Девантора Просто Блеск попадет ему в колесо и Церкви придется устраивать поминки за свой счет.
Ударить по тормозам не вариант. Рид был бы рад увидеть, как Девантора цепляется передним колесом за багажник и делает кульбит над «Тимором», но тот не тупой и держится на расстоянии.
Девантора всегда имел магическую привычку умирать и воскресать, и либо у Картеля есть подпольная лаборатория по созданию клонов, либо кое-кто крайне живучий ублюдок.
— Только попробуй его прикончить, — шипит Салим, будто читает его мысли, а потом чертыхается, видимо, на что-то происходящее у него под носом.
— Салим, котик, ты в своем уме? Я сделаю одолжение всей Джакарте, если пристрелю его! Мне Нобелевскую премию мира выдадут!
Если у Рида получится. Вероятность, как сказала бы Нирмана, равна нулю.
— Он правая рука Басира, — как маленькому, втолковывает Салим. — Нам не нужны проблемы с Картелем.
— То есть сейчас у нас проблем с Картелем нет? Я скажу об этом Деванторе, который палит по моему багажнику.
— Ты меня услышал, — с нажимом говорит Салим.
Рид знает, что прикончить Девантору — это объявить Картелю открытую войну, даром что в том же Картеле половина людей вздохнули бы с облегчением. Старику епископу полномасштабные проблемы с Басиром не нужны: Церковь спасает только то, что их рынок — это Индия, а Картель поставляет наркотики в сторону Восточной Азии. Не будь эта бизнес-дележка такой шаткой, а Басир — таким злым старым дедом, Рид с радостью насадил бы голову Деванторы на пику под распятием.
— У вас… твою мать… там что? — спрашивает Рид, прерываясь на стенания в середине предложения: повороты повторяются все чаще, руль приходится крутить каждую секунду из стороны в сторону.
— Еще стреляемся, но чемодан уже у нас… — замолкает Салим, а потом залпом выдает: — Мне нужно идти, не наделай глупостей. — И правда отключается, так и не узнав, что глупости — это не по части Рида.
Не по части Рида также позволять всяким ублюдкам доводить себя до приплясывания на углях — никак иначе эти попытки уйти от погони не назовешь. Бесит.
У Рида кольт на заднем сиденье и нож под левой штаниной. Единственный план — сбросить скорость и вовремя дрифтануть, перекрывая машиной финишную прямую, но…
До пристани пятьдесят метров — так говорит заржавевший знак на следующем повороте. Стрелка показывает направо, и Рид едет туда, куда его шлют. Это занимает три секунды, а в себя Рид приходит, когда Девантора с ним равняется.
В боковом зеркале слева видно, как тот, низко пригнувшись, перекладывает пушку в другую руку. И это очень хреново.
Потому что в следующий момент Девантора вытягивает руку и стреляет ему по колесам. Не секунду, не две, не три: он стреляет ровно столько, сколько надо, чтобы прострелить ему переднюю шину. Машину резко и неуправляемо бросает в сторону: сила инерции так мощно толкает его куда-то вперед, что Рид не в состоянии с ней справиться, даже вцепившись в руль. «Тимор» теряет управление и влетает в железное ограждение на пристани.
Удар головой о руль — как взрыв в черепе. Воздух из груди вылетает в два счета. Рид пытается вдохнуть — ребра сжимает стальной хваткой и не отпускает. Мелькает затуманенная мысль о том, что в руле у «Тимора» нет подушки безопасности, — вправлять себе еще и нос было бы чересчур.
Но, кажется, он жив — и это уже отличные новости!
Пытаясь прийти в себя, чтобы так оставалось и дальше, Рид нашаривает кольт правой рукой, левой — опускает стекло. Осматривает причал: вот спина Деванторы, пригнувшаяся к мотоциклу, вот серебристый «Тимор» Иголки, остановившийся у трапа, вот очередь из туристов в цветных рубашках ждет посадки на лайнер, снова спина Деванторы, серый асфальт.
Прижав свободную руку к груди, Рид целится и выпускает сразу всю обойму. Чтобы прострелить колесо мотоцикла, хватит и одного выстрела, но этот ублюдок впечатал Рида в забор! Настало время слегка отомстить!
Девантора успевает отъехать на десяток метров вперед, но Рид попадает. Мотоцикл резко клонит влево, заднее колесо пытается поменяться местами с передним, раздается металлический скрежет — и Девантора оказывается на земле. На такой скорости наверняка не обойдется без парочки раскрошенных костей. Рид даже не уверен, что ему удалось выполнить просьбу Салима.