одном направлении. Так что догоню его, заберу, и у нас будет уже два чемодана. Зная нашу удачу, — добавляет он, вылетая на боковую трассу в объезд пробки и нарушая все правила дорожного движения; судя по звукам ударов сзади и неистовым гудкам, он только что испортил кому-то день и отношения со страховой компанией, — скорее всего, пустых, но кто не рискует, тот не мы. Хороший план?
— Главное, чтобы он не пошел по пизде, как и все твои хорошие планы.
Рид даже не обижается, отключаясь.
— Иголка, амиго мио! — радостно говорит он в микрофон несколькими секундами позднее. — Пора проверить, как хорошо ты впитывал знания Боргеса! Не хочешь немного поводить?
Иголка, кажется, давится воздухом в другом серебристом «Тиморе». Он ничего не говорит, но Рид точно знает, что Иголка не хочет немного поводить. Скорее всего, Иголка хочет вернуть свою спокойную жизнь обратно и тихо-мирно перевозить наркотики в черных пакетах с надписью «Собственность церкви, не вскрывать».
— В общем, приятель, план такой: на следующем светофоре расстреливаешь пацанов сзади, потом приставляешь пистолет к голове водителя и заставляешь его остановить тачку на ближайшей обочине — только там, где можно парковаться, мы же не хотим получить штраф за парковку, верно? А как только он глушит машину, заканчиваешь с ним и ждешь меня, я уже на второй развязке в Барате.
Иголка не отвечает, зато на заднем плане кто-то что-то самодовольно говорит на китайском. Другой голос смеется в ответ.
— Ой, как он классно пошутил, — оценивает Рид. А потом добавляет: — А теперь стреляй в него.
И на том конце тут же раздаются звуки выстрелов.
* * *
— Ты что, правда в него стрелял? — Рид не верит своим ушам.
— Это не я, — слабым голосом отвечает Иголка.
А потом в наушнике слышится отличный английский:
— Пригнитесь! Это Картель!
— Картель?! — Снова выстрелы, шум тормозов, китайская ругань. — Черт! Девантора!
И это имя объясняет Риду больше, чем все предыдущие выстрелы разом. Он вдавливает педаль в пол.
На том конце линии происходит вакханалия в лучших традициях сумбурной перестрелки: все кричат, все стреляют, Иголка, кажется, прячется.
— Это был их человек, — задушенно говорит тот же голос совсем рядом. — Суки! Протащили ведь его как-то!..
Внезапно начинается ор на китайском, потом слышится удар, потом снова китайский, слово «водитель», а потом напуганное от Иголки:
— Он мертв!
— Твою мать, хватай руль! Руль хватай!
— Я не…
— Заткнись и гони в порт! В порт!
«Да я и с первого раза понял», — думает Рид, резко уходя в поворот на другую улицу. Из четырех машин в живых осталось три, а если Нирмана нагнала ту, что поехала на юг, то две: Иголки и та, которую ведет Салим к западу от города. Картина Рида воодушевляет, и все вокруг уже не кажется таким отстойным. Оставив Иголку на линии, он подключается по выделенке к Салиму:
— Скучал, малыш?
Тут тоже слышится очередь выстрелов. Ну вот, никого ни на секунду нельзя оставить!
— Век бы тебя еще не слышал.
— Как там у вас?
— Вмешались какие-то типы, черти их раздери, — шипит Салим. — Вылезли непонятно откуда с калашниковыми, расстреляли всю тачку.
— У Иголки, похоже, только что была примерно такая же картина. У него — та-да-а-ам! — Картель. А у вас?
— Не думаю. На ребят Деванторы точно не тянут. Лица вообще неизвестные.
— Сколько?
— Около пяти… Да, точно, пятеро. Андрею давать оружие себе дороже, я… Да мать твою! Это новая сутана, урод!.. Я отстреливаюсь, китайцы отстреливаются, всем скопом, блять, отстреливаемся и не даем им подойти к машине. И ждем Боргеса с друзьями. Они в десяти минутах.
Рид уже заранее не завидует: ни бедным китайцам в машине, попавшим под перекрестный обстрел, ни неизвестной пятерке неудачников, влезших в чужую разборку. Боргес и Зандли представляют собой ударную силу их маленького храброго отряда: девочка с двумя SRM-1216 на каждую руку и мальчик, объявленный в розыск в пятидесяти восьми странах. Если, конечно, людей, которым за тридцать, можно назвать «мальчик» и «девочка».
Рид обгоняет чей-то кроссовер и жмет до перекрестка по встречке.
— Скучать не приходится, я погляжу.
И едва не встречается лоб в лоб с микроавтобусом.
Лица водителей вокруг можно выносить в отдельный жанр живописи. В последний момент Рид теснит седан и въезжает в редкий поток, игнорируя обезумевшую какофонию гудков вокруг. А потом он понимает, что именно так раздражает его периферийное зрение, и прищуривается в зеркало заднего вида. Ага. Он, конечно, уже дал маху с автомобилями сегодня, но это не значит, что его можно списывать со счетов. Спасаясь от «Вольто», он пересек все южное побережье Австралии и знает, как выглядит «хвост».
— Держи меня в курсе, — медленно просит он, пролетая на красный. Скоро все полицейские Джакарты его возненавидят. — Я отключусь. Кажется, меня тоже зовут на вечеринку.
* * *
Он прикидывает, что копы пока не сообразили, где именно его ловить (полицейские кордоны и вертолеты над головой — штука приметная), так что решает, что у него есть время на маленькую дуэль. Тем более перестрелять их удобнее, чем вести за собой в порт. Кто бы это ни был.
А Рид ставит на Картель.
Он немного сбрасывает скорость и перестраивается, потом снова уходит в левый ряд, тормозит на светофоре, как порядочный водитель, пропускает «Фольксваген» и сбрасывает скорость, пока не оказывается бок о бок с горе-преследователем на праворульном БМВ. И дружелюбно опускает стекло на пассажирской дверце, чтобы не менее дружелюбно получить пару выстрелов в открывшееся окно.
Рид рывком ложится на сиденье и понимает, каким умным решением было тормозить эту машину, когда нападал он, и стрелять через открытые двери; а также почему двое китайцев-охранников так и не вылезли из салона: тачка оказывается бронированной. Время помолиться за практичность китайского ума!
Он делает несколько выстрелов наугад, слышит ругательства, прибавляет скорость и выпрямляется. Впрочем, новенький БМВ догоняет его очень быстро. С пассажирского сиденья на него смотрит тощий мальчишка, почему-то разодетый в деловой костюм, и с бравым румянцем на щеках тычет в его сторону