— Выкуси, ублюдок. — Рид самодовольно улыбается, двумя ударами ноги выбивает заклинившую дверь, а потом видит, как то, что он уже считал бездыханным телом, шевелится.
Ебаный Терминатор. Пришел из будущего, чтобы убить вашу мать и забрать скрижали.
Рид захлопывает дверь обратно, перезаряжается, перескакивает через коробку передач на соседнее сиденье, открывает пассажирскую и вываливается наружу, согнувшись в три погибели. Ловким движением руки серебристый «Тимор» превращается в укрытие.
Девантора отползает за стритлайн — светящийся стенд с рекламой высотой в человеческий рост. Рид стреляет навскидку и не попадает.
— Так-так-так, кто тут у нас? — певуче растягивая гласные, кричит Девантора. Голос у него звучный и низкий, будто бы он не кровожадный демон криминальных глубин, а актер озвучки Джорджа Клуни.
Под трапом туристы разбегаются в разные стороны; черные тачки, окружающие «Тимор» Иголки, видимо, принадлежат Картелю; черные тачки, окружающие черные тачки, окружающие «Тимор» Иголки, — видимо, китайцы. Пат со всех сторон.
Рид не пройдет мимо Деванторы — это факт.
У Деванторы есть автомат, Девантора умеет стрелять, и у Рида в принципе не очень большие шансы в честной дуэли один на один против этого лавкрафтовского детища. Это тоже факт.
Если Рид облажается и выживет, то смысла выживать не будет никакого: епископ отпустит ему грехи прямо в голову из «Беретты».
— Угадай с трех раз! — дерет глотку Рид, шлепаясь на задницу за капот и втягивая шею.
Он пытается выиграть себе немного времени. В интересах Рида — побыстрее пристрелить Девантору, в интересах Деванторы — побыстрее пристрелить Рида. Все взаимно: невеста согласна, жених согласен, можете обменяться залпами из оружия. Чем шустрее Рид разберется с ним, тем лучше — только вот нет человека в Джакарте, с которым у Рида было бы меньше шансов разобраться быстро.
Девантора некоторое время молчит. Рид не слышит ни шарканья по асфальту, ни звука перезарядки, а потом тот просит:
— А ну, скажи что-то еще. — И пускает автоматную очередь.
Ну вот и как в таких условиях общаться?
Пули ударяются по ту сторону машины, звук расходится волной по железу, пальба сливается в одну огнестрельную какофонию.
Это бесполезная трата обойм. Они могут просидеть так полдня, пока Девантору не заберут из детского сада его друзья, а за Ридом не приедет Салим и не уведет за ручку, отчитывая за нанесенный ущерб.
У самого причала тоже началась стрельба: картелевцы стреляются с китайцами, а обычные пассажиры, которые планировали взойти на борт, в панике кричат и разбегаются.
— Ты там не умер? — орет Рид, прислонившись затылком к машине и шумно втягивая воздух. Выпускает пару пуль, выглянув из-за капота, чисто для проформы.
— Ты только не расстраивайся! — отвечает Девантора.
Хочет сказать что-то еще, но Рид перебивает его кратко:
— Жаль.
— Голос у тебя больно знакомый. Чопинг?
— Вот сейчас обидно было.
— Да, мимо! — соглашается собеседник. — Салим?
— Да ты издеваешься, — громко стонет Рид, резко выглядывает и стреляет в место, где мелькает чужой ботинок.
— Эйдан Рид? — хмыкает Девантора с насмешливым недоверием в голосе. — Ты живой, что ли?
— Вот это поворот, скажи, — Рид с досадой понимает, что его даже не задел.
— Сюрприз! И такой неприятный сюрприз!
— Могу сказать о тебе то же самое.
— Ты поменял стилиста? Застрели его.
Кто бы говорил.
Рид видит через два стекла, как Девантора выглядывает — уже без шлема, с привычно крашенными в красный лохмами — и прикладывает растопыренную пятерню к парикмахерским чудесам на своей башке. То, что он показывает, необоснованно и несправедливо похоже на взрыв на голове, но, прежде чем Рид успевает выглянуть и пристрелить ублюдка, тот быстро прячется.
— Да вы задолбали, — в сердцах вздыхает Рид.
Он знает, что начнется дальше.
В Джакарте имя Деванторы приравнивается к пальбе, взрывам, глобальным разрушениям; люди, которые чем-то не угодили Картелю, предпочитают умирать сами, не дожидаясь, пока он за ними придет. Басир его обожает — насколько вообще старый хрыч может испытывать к кому-то светлые чувства: Девантора выполняет для него всю грязную работу, делает это хорошо и уже около десятка лет.
О Деванторе можно сказать многое.
Например, «Появляется Девантора — жди беды» или «Один Девантора плохо, но лучше вообще ни одного», «В здоровом теле — все что угодно, только не пули Деванторы», «Девантора — не мамонт, сам не вымрет» и множество других абсолютно правдивых поговорок. А как известно, беда никогда не приходит одна, так и у Деванторы всегда были приспешники, которые появлялись не в самый нужный момент.
— Слышал, Камиллу посадили, — кричит Рид, прощупывая обстановку.
— Ага, мы все очень по ней скучаем, — легко отвечает Девантора.
— С каких пор Картель вообще сажают?
— Так мы сами и посадили. Будет знать, как пытаться заключать сделки с копами.
— Она что, тупая? — искренне спрашивает Рид.
Девантора прыскает. Вседозволенность Картеля в этом городе переходила все мыслимые и немыслимые границы; что тут еще скажешь, если даже копы здесь существовали как карательная мера от удобных картелевцев для неудобных картелевцев.
— Ага, типа того. Но ты не волнуйся, у меня еще остались друзья, которых можно к нам позвать!
— Вот ты сейчас блефуешь или как?
Рид не надеется, что ему ответят честно. Риду уже все равно: на шкале дерьмовых ситуаций существует такой уровень «плохо», после которого тебе уже плевать, на какой круг ада тебя выбрасывают из самолета. Появление Деванторы разблокирует этот уровень автоматически, как в плохой компьютерной игре.
Нужно его отвлечь. Можно подорвать вот эту машину, там сзади есть неплохая клумба, чтобы спрятаться за ней, но так бывает только в кино; можно забросить гарпун на борт лайнера, в полете пристрелить Девантору и сбежать, но так все еще бывает только в кино.
— Ты ведь понимаешь, что мы так просидим хрен знает сколько? — спрашивает Рид, подтягивая под себя ноги и кривясь от боли в отбитом бедре. — Давай ты хоть оружие отложишь.
Девантора выражает согласие очередной автоматной очередью.
— Что там у тебя? — раздается голос Салима в гарнитуре.
— Развлекаемся с паком