Бо, у них тоже нет. Что будем делать?
— Ты, — и он практически видит, как Салим хмурится, — ты что, не один в машине?
— Трупы моих китайских друзей считаются? Не обижай их.
— Китайцы? — переспрашивает тот. — У тебя в машине? Мертвые?
— Но чувствительные! Ты что, что-то имеешь против мертвых?
В их беседу вклинивается нарочито скучающий голос Лопеса:
— Может, вернемся к стетоскопу?
— Может, вернемся к тому, что у меня его нет?
Рид откладывает чемодан на переднее пассажирское и огибает пробку на съезде в город.
— А если ну его? — предлагает Боргес. — Как насчет просто расстрелять замок?
— И испортить к чертям все скрижали? — возмущается Салим взволнованным голосом. — Боже, Боргес!
— Ты только что назвал их скрижалями! — Рид не сдерживает возгласа и радостно ударяет по рулю.
— Я не называл их скрижалями!
— Бо, подтверди!
— Бо подтверждает! Так что, расстрелять чемодан не вариант?
— Чемодан, скорее всего, бронированный, — беспечным тоном комментирует Лопес. — Это же Триада. Они бы не поскупились. Я серьезно, Рид. Тебе нужен…
— Стетоскоп, я понял. Где я тебе его найду, пупсик? — Рид уже не выдерживает и прикрывает раздражение нарочито сладким тоном. — Ограблю по дороге скорую?
— Ну, тогда по дороге тебе стоит ограбить также супермаркет и хозяйственный магазин, потому что еще тебе понадобятся ножницы, алюминиевая банка, молоток, болгарка и деревянный протез ноги.
На секунду в эфире воцаряется тишина.
Потом голос Боргеса робко говорит:
— Я ничего не понял, если это была не отсылка к…
— Ты ведь шутишь? — резко уточняет Рид.
— Нет, серьезно, там в сцене побега из тюрьмы…
— Да, — то, как Серхио Лопес закатывает глаза, видно, наверное, с орбиты, если уж слышно по рации, — можем обойтись без алюминиевой банки.
— У тебя дерьмовые шутки. Боргес, у твоего подчиненного дерьмовые шутки! Разберись!
— Стетоскоп, Рид, — повторяет Лопес. — Достань стетоскоп. Ты же умный, придумаешь что-нибудь.
* * *
Рид ответственно заявляет: он ненавидит этого парня.
По дороге ему приходится удирать от полицейских машин, потому что даже ленивые джакартовские копы, привыкшие к произволу на улицах, не могут пропустить перестрелку на одной из основных трасс острова. Впрочем, гонятся за ним не очень настойчиво: кажется, даже они знают, что за дела происходят в городе, и не горят желанием лезть в разборку.
Когда Рид вылетает из аптеки где-то в переплетении узких переулков Глодока, температура воздуха, кажется, переваливает за сорок и начинает стеной идти дождь. К машине Рид добирается мокрый до нитки, но с зажатым в руке стетоскопом.
— Я его добыл, — триумфально заявляет он. — Что дальше?
И тут внезапно в эфире объявляется Нирмана:
— Двадцать километров по Питаре, — голос у нее раздосадованный. — И я понятия не имею, куда они вообще едут. Мне продолжать?
Рид хочет ответить, но Салим его опережает, и то, что он говорит, внезапно приходится Риду по душе.
— Стопори их, Нирмана. Стопори и херачь ко всем чертям. Мне надоели эти игры и неожиданности.
— А вот и явление Темного Салима! — радуется Рид, подтягивая к себе чемодан.
— А то обычно он тако-ой положительный, — хмыкает Зандли.
Судя по скрипу зубов, Салим готов всех их вырезать во сне, так что Рид напоминает, что он достал стетоскоп, мимоходом жалуется на дождь и призывает Лопеса взять ответственность.
— А ты достал протез ноги? — уточняет тот, но все его быстро затыкают.
Следующие почти десять минут Рид проводит за самым идиотским занятием: он сидит с чемоданом на коленях, со стетоскопом в ушах и пытается прислушаться к щелчкам, когда крутит лимб.
— Ну как там…
— Тихо! — шипит Рид, в который раз прерывая зарождающийся треп. Правда, его хватает не дольше чем на три секунды. Он выдергивает один наушник стетоскопа и обреченно стонет, закидывая голову на подголовник:
— Всё, нет-нет, я так больше не могу. Чувствую себя придурком.
— Что-то обычно тебя это не смущает, — хихикает Зандли.
— Меня вообще мало что смущает, — злобно фыркает Рид, разминая пальцы и представляя, как держит кого-то ими за шею.
— Да проще угадать, — ворчит Салим.
Ему возражает Боргес:
— Четыре лимба по две цифры — это… сто миллионов комбинаций. Чего-то ни фига не проще.
— Мы чего-то не знаем о твоих скрытых талантах? — с любопытством тянет Зандли.
— Ладно. Ладно! — вскидывается Рид, надевая стетоскоп обратно. — Я попробую. Только заткнитесь.
* * *
Когда у него наконец получается, проходит где-то полчаса. За это время Рид, кажется, научился определять щелчки любой тональности, от ля минор до ре-диез мажор. А ему всегда говорили, что у него нет слуха, пф!
Последний щелчок раздается, как только напротив пина встает цифра два.
— Пять, восемь, ноль, три, девять, один, два, два! — с победным воплем оповещает всех.
Вместо аплодисментов доносится:
— Ну! Открывай!
— И-и-и-и… — бормочет Рид и распахивает тяжелую бронированную крышку.
— Ну? — нетерпеливо спрашивает Салим.
Рид откидывается на сиденье. Он, конечно, не верит в судьбу, но иногда это становится очевидным.
— Рид! — раздраженно гаркает Салим.
Судьба его ненавидит.
— Да ничего тут нет, отстань, — расстроенно отвечает Рид, ощупывая тканевую подкладку чемодана рукой.
— Бро, не отчаивайся, — низким голосом журчит Боргес. — В следующий раз повезет!
Рид душевным (похожим на простывший) голосом отвечает:
— Ты правда так думаешь? У меня все еще есть шанс?
— Послушай, никогда нельзя останавливаться. Всегда нужно верить в свои си…
— Я вас убью, — обещает Салим, — еще одна такая трагикомедия — и я вас натурально грохну. Рид, куда ты сейчас?
— Ну, если ничего не изменилось, — абсолютно нормальным голосом отвечает Рид, заводя машину и спихивая чемодан с колен; дождь как раз прекратился, оставив за собой мокрые улицы, которые, впрочем, высохнут через несколько минут под палящим солнцем; Рид врубает щетки на лобовом стекле и трогается с места, — то сейчас мы с машиной Иголки движемся в