Он объясняет куда идти, и я иду. Мандражирую. Знал бы, что аудиенция состоится сегодня, не завтракал бы…
Оказавшись в его кабинете, подхожу к столу. Паркет, ковёр, деревянные панели, стол, портреты. Хозяин этого величия смотрит молча. Сидит, сложив руки, как примерный ученик. Небрежная седая взъерошенность престарелого плейбоя помноженная на убогость Корейко, сыгранного Евстигнеевым.
Это, разумеется чисто внешне, лишь то, как он выглядит. Костистый, мосластый, с широкими скулами, напоминает немного нашего завуча по воспитательной Крикунова. Кстати, как он там? Не пора ли его дёрнуть, куда повыше?
На носу пластмассовые очочки, как у ботана-задрота… Непознаваемый и непотопляемый. Очень странно смотреть на человека, говорить с ним и даже зависеть от него, понимая, что чуть больше, чем через полгода его не станет.
— Здравствуйте, Михаил Андреевич. Брагин Егор, аппарат ЦК ВЛКСМ, по поводу ВМПО «Факел».
Он молча показывает на стул и я сажусь. Он снова складывает руки и продолжает молча меня разглядывать.
Я откашливаюсь. Блин… Чего делать-то? Ладно…
— Михаил Андреевич, мы задумывали молодёжное патриотическое движение «Факел», как комплексное решение по воспитанию подрастающего поколения. Оно, безусловно, играет большую роль в подготовке будущих солдат вооружённых сил, но главная задача нашего начинания совсем не в этом. Она лежит в политической и идеологической плоскости. Мы хотим воспитывать людей с активной жизненной позицией, ценящих и любящих родину не по указке старших, а по велению сердца.
Дальше я повторяю всё то, что говорил Брежневу и Гурко.
— Мы считаем, патриот не тот умеет портянки заматывать, это тоже, конечно, но главное, он видит цель, знает и понимает нужды страны и готов защищать её идеалы с оружием в руках.
Говорю я с пафосом и страстью, чётко проговаривая слова. Минут пятнадцать вещаю, не меньше. Суслов за всё это время не произносит ни одного слова и вообще не двигается. Я в какой-то момент даже заподазриваю, не скончался ли он раньше времени.
— Поэтому, — резюмирую я, — считаю, что передача управления «Факелом» Главному Политическому Управлению или армейским структурам в корне неверна и прошу помочь отстоять наше детище и оставить под вашим…
Я задумываюсь. Под чем блин «вашим»…
— Под вашим шефством и крылом…
Крылом? Серьёзно? Капец… смазал концовку.
Интрига здесь лежит на поверхности. Идеологическое направление курирует Суслов, а наш проект оказался неожиданно весомым из-за его упоминания на Съезде в качестве перспективного и важного. Его сам генсек одобрил и запустил в плавание. Да что генсек, его весь съезд поддержал, а это высший орган КПСС.
Баланс сил немного изменился. Совсем чуть-чуть, но изменился. И с грядущим развитием «Факела» может измениться ещё сильнее. Вон уже всесоюзные совещания идут, да и первые секретари обкомов и республиканских ЦК начинают шевелиться.
А кто у нас не хочет усиления Суслова? Правильно, его постоянный спарринг-партнёр Андропов. Отсюда и инициатива погранцов, и её поддержка, судя по всему, начальником ГлавПУРа и отдельными членами президиума. Аргументы придумать нетрудно хоть в ту, хоть в другую сторону. Главное не аргументы, а интересы участников процесса.
А я сейчас, фактически, себе в ногу стреляю, поддерживая соперника Андропова, зная, что этому сопернику в ближайшей перспективе ничего не светит.
Костью в горле будущего генсека мне быть совсем не хочется, но приходится идти на такой вот рискованный манёвр, чтобы сохранить «Факел» за собой…
— Ещё, раз уж мне довелось с вами увидеться, хочу отметить очень активную и мощную помощь первого секретаря Свердловского обкома КПСС товарища Ельцина Бориса Николаевича. Очень хотелось бы выразить ему благодарность. И если бы у вас была возможность его как-то отметить, похвалить, это бы придало новый импульс первыми секретарям других регионов. Может быть даже направить к нему для перенимания опыта…
— Материалы у тебя? — прерывает меня и своё молчание Суслов.
Твою дивизию… Материалы! В этот момент я вижу только его глаза, на весь экран буквально. Серые, как сталь, холодные и разящие, посильнее клинка…
— Чемодан этого человека, — уточняет он.
— Да, — чуть помолчав отвечаю я.
Блин… вот это жар пошёл…
— Я скажу, кому и когда передать, — твёрдо говорит Суслов.
Твою дивизию… По спине пот течёт…
— Боюсь, это моя единственная гарантия на сегодняшний день. Нет, Михаил Андреевич, не смогу.
Стараюсь смотреть твёрдо и выдерживать его взгляд.
— Гарантия не слишком надёжная, — усмехается он, — если принять во внимание, что случилось с… этим человеком.
— Я смогу быть лучшим хранителем, чем этот человек.
Суслов долго не отвечает, прожигая меня холодным огнём своих глаз. Смотрю ему прямо в переносицу.
— Смог бы, — наконец, произносит он, — наглости у тебя хватает. Да только у того человека была за спиной целая система, а что у тебя? Факел? Гореть всегда, гореть везде, гореть и никаких гвоздей?
Юморист, блин…
— Система была не за него, а против, — не сдаюсь я. — А я сделаю, чтобы стала «за». И года не пройдёт.
— Да, наглости тебе не занимать, — кивает он. — Иди, я подумаю, как поступить. А про «Факел» твой… Леонид Ильич уже со всеми переговорил, армии передавать не будут. Он сказал… что незачем… членами мериться, итак ясно у кого он длиннее.
Что⁈ У меня глаза на лоб лезут.
— Но структуру управления, — заканчивает Суслов. — Пересмотреть придётся. Но об этом я буду с твоей Новицкой разговаривать, с Пастуховым и с Покрышкиным. А выражение это… я, кажется, догадываюсь, откуда оно взялось…
После этого разговора чувствую себя так, будто через мясорубку прошёл. Бляха-муха… Снова захожу к Гурко.
— Можно, Марк Борисович?
— Заходи, — кивает он. — Со щитом или на щите?
— Это вскрытие покажет, — качаю я головой.
Он усмехается.
— «Факел» армии не будут передавать, — докладываю я.
Гурко кивает:
— Молодец, Брагин. Далеко пойдёшь, что сказать, воюй дальше.
— У меня ещё вопросик имеется.
— Какой? — поднимает он брови.
— Я тут не так давно имел короткую беседу с товарищем Медуновым….
— М… да, — кивает Гурко. — Я слышал об этом…
— А… ну вот и отлично… Я сейчас Ельцина перед Сусловым хвалил… Это первый секретарь из Свердловска.
— Я знаю, кто это, — хмурится он.
— Вы не могли бы его в Москву вызвать да организовать ему несколько встреч с разными людьми, чтобы всё загудело? Мол Ельцин что-то задумал, команду единомышленников сколачивает, дружбу с нужными людьми заводит.
Гурко вопросительно смотрит.
— Можно бы и разговоры такие запустить…
— Зачем? — удивлённо спрашивает он.
— Внимание отвлечь. Пусть громоотводом поработает. Это для того, чтобы Сергея Фёдоровича в покое оставили и работать не мешали.
Марк Борисович погружается в раздумья.
— Неплохо, для мальчишки, — наконец говорит он.
— Неважно, что мальчишка, — усмехаюсь я. — Мы, большевики, отрицаем формальный подход и всегда содержание ставим выше формы. Так что это классический пример.
Он качает головой и смеётся:
— Да, содержание у тебя, пожалуй, получше формы будет, это уж точно…
— Чего тебя дёргали? — спрашивает Ирина, когда я возвращаюсь.
— Слушай, ты не поверишь, я с Сусловым говорил. Он сказал, что воякам нас передавать не будут, оставят под его крылом. Но структурные изменения он хочет провести.
— А почему это он тебя вызвал? — подозрительно хмурится Новицкая.
— Нет, Ириш, он меня не вызывал, это я просил Гурко, организовать встречу. У меня личный вопрос. Просто разговор так сложился. Он сказал, что структурные вопросы будет с тобой и Пастуховым обсуждать. Не со мной же…
— А что за личный вопрос? — прищуривается она.
Дверь кабинета открывается и заглядывает Иванова.
— Ирина Викторовна, у нас всё готово уже. Только вас ждём с Егором.