— Егор, — журчит она. — А ты играл в рулетку? Это увлекательно?
Надо как-то её спровадить. Вежливо и необидно…
— Да, — киваю я. — Если хочешь можем поиграть. Хочешь?
Представляю, если бы всю эту возню видела Наташка… Блин… Придурок… А у меня такое ощущение, будто она это действительно видит. На самом деле, всё выглядит довольно безобидно, но я-то знаю…
— Конечно, хочу! — воодушевляется Анжела. — И тут что, можно настоящие деньги выиграть?
— Давай попробуем. Заодно и узнаем.
Я встаю, захожу за стойку и подойдя к шкафчику, беру стопочку недорогих фишек.
— Пойдём к столу.
Объясняю ей правила, и она делает свою первую ставку. По негласному договору с Фортуной ей должно повезти. И ей везёт.
— Я что, выиграла? — не может она поверить. — С самой первой ставки?
— Видишь, какая ты счастливая, — киваю я, поглядывая по сторонам.
У стола толпятся игроки. Несколько иностранцев и несколько наших, судя по внешности, из цеховиков или ответственных работников.
— А можно ещё, да?
— Конечно, можно. Ставь.
— На что мне поставить, Егор, подскажи.
— Нет, не могу, тогда это будет уже не твоя ставка и ты можешь больше не выиграть.
— Как это, надо обязательно выиграть… — отвечает она стреляя глазами по столу. — Может… Может, на ноль? Как думаешь?
— Я не могу сказать, как я думаю, — отвечаю я.
— Эх… ну ладно… я сама тогда… Ставлю на зеро.
Ко мне подходит Алик и наклоняясь говорит в ухо:
— Егор, там парни звонили…
— Какие?
— Которые с Натальей. Глеб и Артём.
— Так… — хмурюсь я, и сердце тревожно ёкает…
— Они утром прилетают.
Фу-у-у… всё нормально, значит.
— Понял, — киваю я. — Спасибо.
На сердце мгновенно делается легко и… и тут же снова тяжело, потому что нужно что-то решать и Анжела совсем не вариант. Нет, она милая, весёлая и всё такое, но дело-то не в ней, а в том, что мне делать с Наташкой…
— Бона сера, Бро! — раздаётся за мной.
Я поворачиваюсь. Уголёк.
— Сальве, мастер карандаша. Ты ещё в Москве что ли?
— Ну, а где мне быть-то? — пожимает он плечами.
— Я думал, ты шкеришься где-нибудь после… ну, после, скажем так, урока рисования…
— Да ну, чё, — красуется он. — «Мольберт» прибрали да дальше рисуем.
— Ну, ты матёрый, — качаю я головой. — В наши дни-то «мольберты» каждый день на дороге не валяются.
— Да, забудь. Я же за тобой приехал. Так что здесь я. Жду, когда ты соберёшься со мной. А про «мольберт» потом расскажу, уржёшься.
— Алик, ты как, на счёт в Питер смотаться? — киваю я.
— Я-то всегда готов, — отвечает Алик не задумываясь.
— Егор! — восклицает Анжела. — Смотри! Смотри, сколько я выиграла.
— Я в тебя верю, не сомневайся, ставь ещё. Ставь, я отойду на минуточку.
Поворачиваюсь и быстрым шагом иду к Цвету. Дон Вито Уголёк идёт за мной.
— Твоя? — спрашивает он.
— Что? — не понимаю я.
— Девушка твоя?
— Здесь все мои.
— Нормальная такая. Я бы вдул.
Я резко останавливаюсь.
— Ты чё, Челентано? Обалдел что ли?
— Да ладно, чё ты… Просто… Ну, такое ощущение, что… — он складывает вместе два указательных пальца и трёт их друг о дружку, — что как бы нет. Не твоя, походу. Она вон течёт уже, а тебе ноль повдоль. До пи**ы.
— Ты ещё и психолог, как я погляжу? Забудь и не смотри даже в её сторону, хорошо?
— Да всё-всё, я понял. Хотя, говорю тебе, я б ей вдул.
— Бл*дь.
— Но, если это не твоя цыпа, в чём проблема, Бро? Какого хера ты, в таком случае, говоришь мне, что делать, а что нет? Ты мне не отец!
Я не отвечаю и иду дальше.
— Здорово, Цвет.
— Здорово, — хмыкает он. — Виделись уже.
— Погнали в Питер, дон Вито больно настойчиво приглашает.
— А если откажусь он меня типа карандашами затыкает? — чуть откидывает голову ухмыляется Цвет.
— Так, чё за приколы? — начинает поддавать газку Уголёк.
— Когда? — спрашивает Цвет, не обращая на него внимания.
— Да, прямо сейчас, а что? В тачку прыгнем и помчимся. Как бродяги. Утром уже там будем. По городу послоняемся, погуляем, осмотримся. Чего тянуть-то? А то дождёмся, пока там подрастающее поколение все дела на себя перетянет. Поехали, говорю тебе.
Он слегка морщится. Как-то он говорил что типа в Питере можно увязнуть по самые уши, что типа там всё такое разношёрстное… Ресурса, в общем много надо.
— Ферик же тоже хотел, — неохотно отвечает он.
— Ну, если захочет, прилетит завтра. Давай, бродяга ты или нет?
— Давай утром, сейчас ещё дела есть. И лучше, на самолёте. В машине не хочу всю ночь трястись.
А я, как раз, хочу.
— Ну, прилетайте с Фериком, если хотите. Я сейчас поеду. В гостинице «Ленинград» остановлюсь. Найдёте меня.
— Что-то ты какой-то сам не свой, — качает головой Цвет. — Нахера тебе с клоуном этим ехать?
Блин, этот Карандаш уже трётся вокруг Анжелики. Она поглядывает на него с удивлением и рассеянно ищет взглядом меня. Я делаю знак Лиде и возвращаюсь к столу.
— Смотри сколько у меня! — восхищённо показывает мне кучу фишек Анжела.
— Молодец, поздравляю, — киваю я. — Но больше не играй. Такой удачи уже не будет. Лида, будь добра, нужно Анжелу доставить домой, организуй, пожалуйста. Она тут рядом живёт. И возьми фишки у неё, помоги обменять, пошли кого-нибудь. Анжела, вот этого гражданина остерегайся так же, как и рулетки.
— Э, в чём дело? — протестует гражданин. — Это, чё за подстава, Бро!
Я беру её под руку и отвожу в сторону. Собственно, всё становится на свои места, вся нелепость моей затеи с ней проявляется со всей выпуклостью и чёткостью. Ладно, по крайней мере, я попробовал и знаю, что в ближайшее время повторять не следует.
— Друг мой, Анжела Степановна, — говорю я. — Обстоятельства непреодолимой силы складываются так, что мне нужно срочно уехать. Срочные дела.
— Какие дела? — удивляется она. — Уже вечер.
— Да, — соглашаюсь я. — Но у меня возникли срочные вечерние дела.
— Ну, ладно, — кивает она и улыбается. — А почему больше нельзя играть? Мне же везёт.
— Потому что Фортуна просто тебя заманивает, чтобы вернуть своё и прихватить твоё. Хочет раздеть и обобрать до нитки.
— А я уж боялась, — прыскает она. — Что это ты меня хочешь раздеть… Ой… что я говорю…
Ага, боялась ты. Я и сам боялся.
— Анжела! — усмехаюсь я. — В общем, я рад, что мы с тобой сегодня провели эту дружескую тусовку. Прости, что не могу проводить, но Лида всё организует, а мне, уже действительно пора.
Она протягивает мне руку, и я её легонько сжимаю.
— Идём, — киваю я Угольку.
— Мы что, на двух машинах поедем? — спрашивает Уголёк
— Ну, да, — киваю я. — Можешь ко мне в тачку сесть, а можешь в персональную.
Я беру две «Волги», шесть парней и шесть стволов, разложенных в специально оборудованных тайниках. Представительно и относительно безопасно. Надеюсь, со спортсменами биться не придётся.
— С тобой поеду, — хоть побазарим, чтобы не скучно было, да?
Я ничего не говорю, киваю и сажусь на заднее сиденье. Выезжаем.
— Телефон в тачке — это дело, — кивает Уголёк. — А в Ленинграде будет фурычить?
— Не, — качаю я головой. — У меня же номер московский. Роуминга нет.
— Чего нет? — удивляется он.
— Поддержки в других регионах.
— А-а-а, понятно, — кивает Уголёк и, чуть помолчав, добавляет. — Чё, девку мне зажал?
— Деловой контакт, не по назначению использовать нельзя.
— Чё ты гонишь, какой деловой, в натуре?
— Самый настоящий. Алик, останови у таксофона, пожалуйста. Позвонить надо.
Он останавливается, и я бегу в автомат, чтобы переговорить с Де Ниро. Вернувшись, забираюсь в машину и, уткнувшись лбом в стекло, смотрю на Москву.
Мы мчим по полупустым улицам вечернего города, проносимся мимо его монументальных строений. Мы двигаемся к цели. Торжественно. Неотвратимо. Как правительственная делегация или как Саша Белый, а может, как призрачные солдаты грядущего, терминаторы, которым не дано чувствовать, и нужно только действовать.