потом все братья как один стали смотреть на него с недоверием и опаской. Лескал без конца откладывал тренировки, Холиок не обращал на Аннева внимания, отгородившись от него ментальной стеной, и даже Мисти, казалось, отстранилась от него, хотя по-прежнему тепло здоровалась с ним, когда они сталкивались в коридорах Анклава.
Со дня нападения прошло уже две недели, из которых восемь дней Аннев слонялся по Анклаву, чувствуя себя всеми отверженным. И тут наконец ему неожиданно представился случай побеседовать с Ханикатом. Дионах, погруженный в раздумья, шагал по коридору. Аннев уже приготовился к тому, что Ханикат, как и все остальные, поспешно свернет в сторону, однако тот, завидев юношу, улыбнулся и жестом подозвал его к себе:
– Брат Аннев! Можем ли мы поговорить наедине?
Аннев, ошеломленный этим внезапным проявлением дружелюбия, неуверенно кивнул.
– Конечно, дионах Ханикат, – произнес он и, помедлив, добавил: – Прямо сейчас?
– Было бы чудесно. Пройдемся до моих покоев?
Аннев, чудом умудряясь сдерживать охватившую его дрожь, коротко бросил:
– Идемте.
И пошел рядом с дионахом, на ходу торопливо возводя ментальную стену. С чего это Ханикату вздумалось с ним поговорить? А вдруг это ловушка? Пока Аннев украдкой проверял, все ли артефакты на месте, они свернули в крыло, отведенное сокрушителям духа. Ханикат приблизился к двери, ведущей в его покои, отпер ее и пропустил Аннева вперед.
Комната оказалась совершенно невзрачной, похожей на пустующие спальни, в которых он ночевал. Однако, когда Ханикат закрыл за собой дверь, Аннев увидел на ней черный глиф – заклинание тишины. А возле стены стоял тот самый проклятущий портрет.
– Так это вы его украли! – с негодованием воскликнул Аннев.
Лицо Ханиката ничуть не изменилось.
– Она исчезла из зала испытаний, – объяснил он. – След привел меня в твою спальню. Я никак не мог взять в толк, как ты ухитрился ее похитить и зачем исполосовал полотно. Сначала я подумал, что таким образом ты пытался помочь Терину… но к чему было разрубать ее на части и разрушать заклинание? – Он пристально посмотрел Анневу в глаза. – Ты не похищал картину. Кто-то подбросил ее тебе.
Аннев кивнул.
– Если я не ошибаюсь, – продолжил дионах, – ты находился внутри, когда глиф активировали. Из комнаты будто моментально выкачали воздух, да?
Аннев снова кивнул, и дионах помрачнел:
– Прости, мальчик. Это я нанес эти глифы и активировал их на последней стадии Испытания. Я и понятия не имел, что картину перенесли в твою комнату. Представляю, каково тебе пришлось. Тот, кто это сделал, явно хотел тебе навредить.
Аннев не верил своим ушам.
– Значит, с самого дня Испытания вы обо всем знали… а поговорить решили только сейчас?
Ханикат пожал плечами:
– Я ведь думал, что ты просто пытался помочь другу. И наивно полагал, что тебя не было в спальне, когда я активировал глифы… впрочем, вид картины свидетельствовал как раз об обратном, да и вести ты себя стал довольно странно. Вероятно, ты решил, будто все это я подстроил, чтобы как следует тебя напугать.
– Напугать? – почти выкрикнул Аннев. – Да эта штука чуть меня не убила!
Ханикат нахмурился:
– Безусловно, очутиться в вакууме весьма пугающе и неприятно. Но достаточно было всего-навсего выйти из комнаты.
– Да не мог я выйти из комнаты, Джаяр, – проговорил Аннев, едва сдерживая ярость. – Потому что кто-то запечатал дверь снаружи. И я подумал…
– …Что это сделал я, – закончил за него Ханикат, побледнев. – Кто-то пытался убить тебя, обставив все так, чтобы подозрение пало на меня. Ох, мой мальчик… – добавил он с печалью в глазах. – Мне так жаль. Могу себе представить, какой ужас тебе пришлось пережить.
Аннев медленно кивнул, сам не зная, как ему относиться к этой новой правде. Ханикат умолк, вперив взгляд в пустоту, потом поцокал языком и, качая головой, произнес:
– Это кто-то из дионахов. И почти наверняка не сокрушитель духа.
– Почему вы так думаете?
– Видишь ли, сокрушитель смог бы и запечатать дверь воздушным щитом, и создать вакуумную сферу, не прибегая к этим уверткам с картиной.
– Или, – подхватил Аннев, – это был именно сокрушитель… а картина ему требовалась для того, чтобы запутать следы. Отвести от себя подозрения.
– Вполне возможно, – согласился Ханикат, задумчиво поглаживая бороду. – В любом случае он должен был прятаться где-то поблизости, чтобы создать и удерживать щит из воздуха. А для этого он должен быть щитоносцем – или, по меньшей мере, обладать талантом к сжатию влаги небесной.
У Аннева голова пошла кругом. Дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки, причем благодаря тому самому человеку, которого он две недели считал злокозненным врагом… Уму непостижимо.
– А вас будто совсем не удивляет, что меня хотят убить.
– Не удивляет. Когда Арнора отправляли в Шаенбалу, ему в числе прочего было поручено удостовериться, что твоей жизни ничто не угрожает.
– Вы знаете Арнора?
Дионах кивнул:
– Прирожденный сокрушитель духа и опытный шпион. Он был моим помощником.
– Был?
– Был, – удрученно повторил Ханикат. – Видишь ли, он так и не вернулся. Хотя ты уже здесь. Вывод напрашивается сам собой.
Аннев смутно припомнил страшный сон, который приснился ему накануне Испытания суда. Может, он был как-то связан с Арнором? От этой мысли Анневу сделалось жутко, а к горлу подкатил горький комок.
– Арнор считал, что в ордене появились предатели. Вы тоже так думаете?
Ханикат бросил быстрый взгляд на дверь и, сделав жест рукой, произнес:
– Sàmhchair.
Глиф на двери сначала вспыхнул белым огнем, а после засветился холодным голубым светом.
– Вот тебе мой ответ. Предатели среди нас есть, в этом я уверен. Вот только чего они добиваются? Вероятно, кто-то из них попросту рвется к власти, не осознавая, что тем самым лишь еще больше ослабляет орден. Думаю, есть и такие, кто работает на чужое государство – возможно, даже не одно.
– Погодите, но ведь в Анклаве всего три десятка братьев. А послушать вас, так целая треть из них может являться предателями.
– Скорее, половина. Сомневаюсь, однако, что среди них много иностранных шпионов. – Он покачал головой, и лицо его стало темнее тучи. – Впрочем, все это далеко не ново: политические интриги никогда не обходили орден стороной, несмотря на все попытки Рива сохранить нейтралитет. Правда, покушение на тебя придает этому делу новый поворот. Учитывая, какая уникальная миссия была поручена Содару, а также эту золотую руку, несчастным обладателем которой ты стал, могу предположить, что твой недруг преследует тебя по одной из двух причин: либо он видит в тебе угрозу для ордена и свято верит, что, избавившись от тебя, сделает всем нам великое одолжение; либо… он заключил союз с Неруакантой, терранским богом-королем.
– Неруаканта? –