И тело перестало подчиняться разуму. Словно магия овладела мной. Блеск мечей сиял то тут, там, ручьи крови окрасили распускающиеся бутоны первых цветов, а ветер разнес металлический аромат.
Блок мечом, удар ногой в грудь. Не позволяю подойти к себе вновь и вырубаю противника ногой с разворота. Сразу же изворачиваюсь, чтобы рукоятью меча отправить врага в отключку. Слух улавливает стремительно приближающиеся шаги позади, и это позволяет мне вовремя отскочить, заставляя незадачливого убийцу пробежаться еще пару метров. Он не успевает осознать свою ошибку. Мой метальный нож оказывается быстрее его мыслей.
А тем временем мое мнение о людских мужчинах крепнет. Слишком быстро устал. Движения замедляются, сила в руках уже не та, но взгляд волка. Это заставляет уважать, и…
Свистящий шорох рядом — и я едва успеваю уклониться. Разворачиваюсь в сторону, откуда исходила опасность, и без раздумий швыряю небольшой энергобол, расшвыривая сразу нескольких, объединившихся вместе, н е добойц о в. Однако среди этих криков и стонов лезвием разрезает воздух возглас:
— Папочка!
До повозки все-таки добрались. Подкрались с противоположной стороны, обманув нас числом.
Человеческий мужчина сдает, пропуская удар. Крупный кровоподтек красуется на его щеке, кровь сочится по пальцам, но он все также с яростью бросается за дочерью. Девочка бьется в чужих подлых руках, но, главное, я вижу Аю, извивающуюся, стиснувшую зубы и со всей силы наступающую стянувшему и оттащившему ее от ребенка подонку на ботинок.
Ублюдок рычит, отшвыривает мою жену наземь и со всей дури ногой ударяет в живот…
91. Тайна с жалом
91. Тайна с жалом
Хруст. То ли наяву, то ли это трещит грань моего самообладания. Больше ничего не вижу, кроме…
За долю секунды оказываюсь рядом. Жажда мщения столь сильна, что, кажется, готов пожрать обидчика клыками, а лучше — вцепиться в глотку и вырвать гортань. Заставить захлебнуться собственной кровью, но заплатить. Готов враз здесь всех магией крови положить — я в бешенстве — и лишь опасение зацепить Ее в таком состоянии, не совладав с собой, останавливает.
Слышу только свое яростное дыхание. Отпускаю себя. С размаха протыкаю эту тварь мечом по косой: от живота к лопаткам.
— Больно? — сквозь зубы шиплю, нависая над его лицом почти впритык. Он живет ровно столько, сколько нужно мне. Склоняюсь к его уху еще ближе: — А будет еще больнее.
С силой прокручиваю меч и выдергиваю.
Бросаюсь к Ае еще раньше, чем труп опадает на землю. Она уже пытается подняться, опираясь на локоть. Хоть это и приносит ей боль, она не проронила ни звука. Какое счастье, что от былой раны у нее теперь лишь шрамы. Однако ребра еще не так давно срослись. К счастью, успела частично блокировать удар. Стойкая девочка, моя маленькая, прости…
— Ай…
— Ли-ла, — перебивает она меня, выговаривая с трудом. — Ничего… мне от-дышаться бы… только. Помоги им.
От злости и волнения готов зарычать не хуже зверя, но я душу в себе этот порыв. Даже беспокойство о том, как она меня встретит, ушло на второй план.
Бережно, даже нежно, помогаю ей подняться и усаживаю на повозку, откровенно наплевать хотев, как там справляются все остальные. Она — вот, кто мне важен. Но вижу ее полный страха взгляд за них и… Вздыхаю. Положил бы здесь всех магией крови, если бы мог. Однако свидетелей нельзя оставлять в живых, а избавиться от ребенка с ее отцом Ая не даст. Да и я разве зверь?
— Я уже в порядке, иди, — бросает, не глядя на меня, и я чувствую, что нам предстоит тяжелый разговор…
Без возражений повинуюсь. Отступаю на шаг, жадно осматривая ее, но она так и не поднимает глаз. Не хочет. Я понимаю. И я вымолю твое прощение, родная, знаю, что все поймешь. Чувствую. Надеюсь…
Амато выскакивает из-за спины, со всего размаха запрыгивая передними лапами на повозку, заставляя ее со скрипом пошатнуться, а Аю проявить эмоцию легкого испуга на лице. Рад ее видеть безмерно, а в девичьих глазах отражается тепло и грусть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сделаю все, чтобы ты меня простила.
— Охранять, — роняю спокойно, и шорс принимает оборонительную стойку у свисающих ног хозяйки.
— Кус-с-сачина моя, — слышу негромкое, но довольное, стоит мне отойти на несколько метров. Оборачиваюсь и вижу, как любимая треплет нежно рогатые «щеки» любимца. Улыбаюсь слегка. Теперь никуда от меня не уйдет.
Но пока — заняться зачисткой. Взглядом тяжелым обвожу остатки бравых воителей. Венгриэлю помощь, ожидаемо, не нужна, а вот с отцом девочки картина плачевнее. Манипулировать можно кем угодно, когда в руках тот, кто манипулируемому объекту дорог. Ребенок — идеальный предлог.
Девочку крепко держат за волосы, отчего она не может особо извиваться, и явно мучается от подобного положения. Детские слезы не трогают ублюдков, а вот отец готов на все. Это чувство мне знакомо, когда способен уничтожить весь мир ради одного человека.
Вопрос только в наличии сил.
А теперь я заинтересованно перевожу взгляд туда, где должен быть главарь этой недобитой шайки. Материализовавшиеся мечи привычно тяжелят руки, на что я удовлетворенно ухмыляюсь. Он встречается со мной взглядом, и, почуяв, по чью душу я иду, ошалело пятится назад, натыкаясь на собственных подручных. Жалкое зрелище. Я иду неспешно прямо на него.
Рыба гниет с головы. Я собираюсь эту голову отрубить.
— Венгриэль, что делают наши, если нападают на наших детей? — задал этот вопрос нарочно громко, чтобы слышно было всем.
— Четвертуют, — жрец отозвался гораздо спокойнее, но в возникшей тишине слышен был бы и шепот.
Вопрос решился сам собой. От девочки отшатнулись, как от прокаженной, после чего она вскочила в руки отца со скоростью стрелы, пусть тот и был еще под острием вражеского меча. В принципе, это было не на долго. Видимо, напавшему на них хватило мозгов оценить расстановку сил и прикинуть, что шансов одержать победу у них нет. А вот отец ребенка одарил меня очень красноречивым взглядом.
Итак, так где же маг? Где связующий?
— Ты демонов выродок! — плевался словами тот, кто планировать звездить до нашей встречи. — Вы оба — демоновы выродки! Что забыли на нашей земле, темные?
Негромкие причитания должны были касаться слуха лишь самого говорившего, однако чуткий слух дроу не подвел ни меня, ни Вернгриэля. Осталось догадываться, кто быстрее доберется до этого ничтожества. Однако мне нужнее.
Под ноги уже никто не попадался. Чувствуя в спину взгляд Аи, я больше не стремился к кровопролитию, тем более, когда и так разошелся. Обернулся, чтобы взглянуть на любимую, и верно подметил, как осторожно она спустилась с повозки и подошла к девочке с мужчиной. Опустилась на колени и обняла испуганного ребенка, тотчас же обнявшего ее в ответ и спрятавшего лицо на ее груди…
Дышать… тяжело. Почему? Почему я так реагирую, видя ее с совершенно посторонним ребенком, с совершенно посторонним человеком?.. Она должна быть моей. Не уступлю ее никому. Никогда.
Легкое, вовсе неощутимое действие магии крови. Внезапное онемение нижних конечностей полностью выбило ублюдка из равновесия. Ноги ватные слушаться перестали, а так уж точно уползти от меня вряд ли получится.
— Сколько вас еще? — наступив на спину засранцу, на колено опустился, за волосы того оттянув, чтобы на ухо прошипеть: — Твой подельник предпочел сдохнуть раньше нашего общения, в тебе тяга к жизни побольше. Ты же не заставишь меня повторить вопрос?
— Пошел ты к демо…!
Удар мордой оземь пришелся как раз очень отрезвляющим. Подняв его голову все также за волосы, я был само терпение:
— И последний шанс?
— Нет… никого больше… — прошепелявил этот отброс, выбешивая меня лишь сильнее.
— Врешь, — голову его дернул, собираясь снова приложить, однако у придурка оказался в наличии голос разума:
— Все-все! Был! Один такой был… Мы лица не видели никогда. Как тень такой, в капюшоне все время… Он и не водился с нами ни разу, только задания приходил давать… Перевертышу. Он с дворцовыми водился, знаю… Вот и сейчас. Заплатил хорошо… Сказал принцессу ему доставить для господина.