— Куда-то торопишься? — не скрывая угрозы в голосе, задал вопрос, выходя из своего укрытия.
Ублюдок отшатнулся, но, надо отдать должное, быстро взял себя в руки. Короткий меч выскользнул из его руки, словно он ждал боя с минуты на минуту. Я мельком оценил его орудие, не особо впечатлившись. Явно воин средней руки, свой хлеб ест иными талантами.
Зато во взгляде жажда крови. Что, так мешаю?
— До чего же ты назойливый, — с шипением выплюнуло это ничтожество, вопреки первоначальному ожиданию, делая быстрый шаг назад, разворачиваясь и едва не упираясь в грудь выступившего из тени Венгриэля.
Отскочил, мудрено выругавшись с акцентом. Дохляк на голову оказался ниже жреца. Не может же быть, что таскается один.
Обернувшись на меня вновь, взглянул глазами, налитыми кровью. По телу пошла не магическая, а вполне физически воспроизводимая рябь — подготовка к обращению в кого-то… Интересно, кто есть в его арсенале.
— Думаешь, обыграл меня, темный? — едва не срываясь в сумасшедший вой от боли и беспричинного смеха, бросил мне перевертыш. — Как бы не так. Пока ты здесь, кто знает, кто может развлекаться с твоей принцессой.
87. Цветок надежды
87. Цветок надежды
Треск поленьев в камине должен был успокаивать, но в тишине казался зловеще-оглушающим. В углу на софе восседала зеленоглазая красавица, теребя платок в руках и не смея поднимать глаз на мечущегося вперед-назад советника самого императора. Его длинные волосы то и дело взметались при резких поворотах, но мужчина сосредоточенно молчал, заставляя свою названную дочь сливаться с мебелью.
— Как же много вы наворотили, пока меня не было, — пробормотал он, наконец, от чего по спине Мари побежали мурашки. Она не боялась его, нет, но видеть его разочарование было сродни испугу. — Моя вина, что упустил столь важную деталь, не предусмотрев рисков. Бедное дитя…
С последними словами он обернулся к девушке и стремительно опустился пред ней на колено. Чрезвычайно редкая резкость в движениях была не свойственна столь сдержанному мужчине, отчего Мари и догадываться не пришлось, что ситуация из ряда вон… хотя какие тут сомнения?
— Наломали вы дров, — не осуждая и не браня, эльф сгреб аккуратные ручки своей дочери, чтобы нежно сжать их в своих руках. — Сколько десятилетий должно было пройти, чтобы искры между вами улеглись?
— Простите меня, отец…
Девушка покаянно опустила голову, но знала: этот мужчина — практически единственный во всем мире, кто будет на ее стороне до конца. От этой мысли на душе становилось теплее, и легкая улыбка сама появилась на лице.
Мгновение — и она осмелилась откликнуться внутреннему зову и поднять глаза, чтобы встретиться с взглядом такого же насыщенного цвета, как и у нее самой… Не спроста. За это тоже стоит благодарить этого величайшей души эльфа.
Она всегда будет смотреть на этого мужчину, как на эталон всего лучшего в мире. Почти так же идеален, как дорогой сердцу принц, так же близок и по-своему родной. Первый советник Империи лишь немногим младше Его Величества, но внешне разница ощутима. Эльфам свойственно дольше других рас хранить молодость, вот и сейчас на Мари смотрел хоть и зрелый, но все еще молодой мужчина. Так и не скажешь, что давным-давно разменял первых пять сотен лет.
— За что ты просишь меня тебя простить? — заметил он мягко, но достаточно строго, чтобы девушка осеклась и передумала допускать подобное в его присутствии. Она не жалеет. Ни разу. — Понимаешь ведь, что Ангор должен будет об этом узнать?
Вздрогнула, но лишь сильнее стиснула зубы и слегка нахмурила бровки в решительности. Конечно, он узнает. Он обязательно узнает об этом! И, быть может, это изменит столь многое в их жизни…
— А Геррион в курсе?..
Мари неловко перевела взгляд на отца, на мгновение забывшись и не заметив, что демонстрирует ему все эмоции на лице. Стало еще более неловко, ведь для этого эльфа хотелось быть идеальной во всем. Тарувиэль не должен разочаровываться, что некогда назвал ее своей дочерью и привел во дворец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Понятно, — кивнул эльф, поднимаясь. — Не стоит затягивать.
— Вы… — протянула она опасливо, но ответ заранее прочла в его взгляде. — Вы хотите идти к нему сейчас.
Констатировала факт. Тарувиэль кивнул, отступая, всем видом демонстрируя, что дает ей время привести себя в порядок: убрать следы невысказанных чувств на лице, придать блеска взгляду, унять душевную бурю.
Спорить бессмысленно. Просить время для себя тоже — вопрос действительно важный, нельзя его игнорировать. Чем раньше она признается ему, тем скорее… все может измениться для них. В лучшую или худшую сторону, Мари пока думать не хотела. Желала только верить, что признание, что она сделает сегодня перед любимым мужчиной, заставит его перевернуть ради нее мир.
— Я пойду с тобой. Ты не одна, девочка, запомни, — раздался голос за спиной, придавая уверенности, заставляя вспомнить, как дышать.
Поднявшись и гордо выпрямив спину, приподняв голову, как велено достойным придворным леди, и сложив руки кистями крест-на-крест, Мари сделала первый шаг навстречу переменам. Как славно, что руку ей в этот момент подал самый надежный оплот из всех, что мог сейчас для нее существовать.
По коридору она тоже шествовала достойно, ни единым движением не позволяя окружающим понять ее волнение. Встречающиеся кланялись ее отцу, ей, учтиво интересовались здоровьем, ведь совсем недавно весь двор знал о ее внезапном недуге.
Недуге… подарившим ей надежду и шанс на жизнь, на счастье рядом с любимым.
Заветные двери кабинета оказались совсем близко. Лишь здесь Тарувиэль позволил себе обогнать дочь, чтобы первым принять приветствие Саверия — доверенного лица и верного друга наследного принца.
— Внутри Его Величество, Ваша Светлость, — счел уместным предупредить жрец, без промедления кивнув в легком поклоне светловолосой красавице.
— Что ж… — светлый эльф глубоко вздохнул, сохраняя спокойствие, которому можно только завидовать. — Значит, так тому и быть. Лучше раньше, чем поздно. Идем, Мари.
Атмосфера, открывшаяся в знакомом кирпично-красном кабинете принца, насторожила. В привычном для принца месте — за большим деревянным рабочим столом — расположился сам император, а вот на ковре перед ним, крепко сжав руки в кулаки, спиной к двери, стоял Геррион.
Первое, вместе с тем, и последнее, что нанесшие визит услышали, были странные слова хмурого Его Величества Ангора:
—…с Саверием верни ее домой.
88. Без права на ошибку
88. Без права на ошибку
Вторые сутки как в бреду. Первый день словно в тумане, не могу вспомнить, что делала, куда шла. Только боль. Ужасная, саднящая где-то внутри, едва ли не выть заставляющая, но я стискивала зубы и молчала, зажмурившись. Температурила…
Помню руки заботливые, мерные покачивания и тихий успокаивающий голос. Мы не успели толком познакомиться, а я уже создала столько проблем. Заставила нянчиться с собой из-за тупого женского сердца. На что я надеялась? В сказку попала? Любви до гроба захотела? Почитательница розовых очков, неужто мамина история ничему не научила?
Хотелось в бессознательное провалиться, лить слезы и жалеть себя. Дикое пугающее ощущение одиночества облизывало мою оголенную душу шершавым языком, причиняя столько боли, что не удивлюсь, если действительно плакала во сне… Соображать перестала, но кто-то все также находился рядом, легонько гладил и шептал что-то убаюкивающее. Сон?
Однако сегодня я решила взять себя в руки. Время страданий окончено, пора отряхнуться и смотреть вперед. Если я Ему больше не нужна, то нужна себе. Кто бы от меня не отвернулся, я всегда буду на своей стороне. Я не одна, у меня есть я…
— Больно тебе, да? Что болит? Скажи, я подую… — тоненький голосочек рядом привлекает к себе мое внимание. Я его даже узнаю, и теперь охотно открываю глаза, чтобы повернуться лицом к говорившей.