а я очень надеюсь, что это так, – интересно, как все изменится, – задумчиво проговорила Хелена.
Джозефина вспомнила, что знала, о Гае, но пока не могла доказать, и улыбнулась.
– О, все очень сильно изменится в течение следующих нескольких недель. Для них обоих.
Эпилог
Замок Ла Фонтен,
три недели спустя
Сесиль помахала вслед старинной карете герцога, отъезжавшей от замка и увозившей ее мать и сестру в дом, где они жили с тех самых пор, как муж сестры погиб на войне.
Несмотря на то что они провели две прекрасные недели вместе, Сесиль так и не сблизилась ни с матерью, ни с сестрой и сомневалась, что это когда-нибудь произойдет.
Возможно, это было мелочно с ее стороны, но она знала, что никогда не забудет, как мать добровольно отказалась от нее после размолвки с отцом.
Когда карета скрылась из вида, Сесиль отвернулась от окна, пытаясь справиться с противоречивыми эмоциями, и улыбнулась дворецкому Дюпюи.
– Вы не знаете, где мой муж?
– Пьер как раз отнес в ваши покои утреннюю почту, ваша светлость.
Кивнув в знак благодарности, Сесиль пересекла величественный холл и направилась к широкой лестнице. Шагая по коридорам в свои покои, она размышляла об уехавших родственницах.
Сесиль пыталась убедить кузена, что им нет никакой необходимости занимать покои герцога и герцогини, но Гастон был непреклонен.
– Жены у меня пока нет, и я еще не успел перенести туда свои вещи. Для меня было бы честью, если бы вы заняли эти комнаты во время своего визита.
Сесиль приняла его любезное предложение, поскольку знала, что, скорее всего, это будет единственный раз, когда она приехала погостить в поместье Ла Фонтен.
Хоть она и достигла соглашения с герцогом и его семьей, отношения между ними были натянутыми, и наверняка останутся такими навсегда. Даже после того, как Сесиль отдала половину наследства герцогу, чтобы избежать длительных судебных разбирательств, мать и дяди Гастона продолжали выражать недовольство.
Требования семьи герцога привели Гая в ярость, и он обвинил их – к счастью, только в присутствии одной Сесиль – в том, что они вели себя ничем не лучше Кертиса, используя силу, чтобы добиться своего.
Несмотря на то что они действительно пугали Сесиль судебным разбирательством, она знала, что поступила правильно.
Старый герцог наверняка даже не предполагал, что от его семьи что-то осталось, когда составлял завещание, но если бы знал, что его родные живы, то наверняка хотел бы, чтобы они получили хотя бы половину наследства. Во всяком случае, Сесиль хотелось в это верить.
Кроме того, даже причитающаяся ей часть сделала ее невероятно богатой.
Старый герцог владел огромным личным состоянием, и, поскольку его некому было тратить, оно лишь приумножилось за прошедшие два десятилетия.
После того как отдала Гастону половину своего наследства и поселила мать с сестрой в собственном доме, у Сесиль осталось больше денег, чем могла потратить, и она чувствовала себя виноватой из-за того, что получила такое богатство, хотя и не сделала ничего, чтобы его заслужить.
Марианна, оказавшая в точно таком же положении, выйдя замуж за герцога Стонтона, прекрасно понимала чувства Сесиль, высказавшей подруге свои сомнения.
– Ты привыкнешь, – прошептала Марианна, когда они сидели в роскошном магазине одежды и смотрели, как модели демонстрируют великолепные наряды для герцогини Ла Фонтен.
Они покупали свадебное приданое для Сесиль, и впервые в жизни она смогла купить все, что душа пожелает, не беспокоясь о цене. Только вот этот опыт вызвал у нее скорее чувство неловкости, нежели радости.
Сесиль не слишком поверила словам подруги.
– Теперь я понимаю, почему ты так настаивала на том, чтобы просто отдать мне цирк и дом.
– Я ужасно разозлилась, когда ты приняла решение о покупке, – напомнила Марианна.
– Да, я чувствую тоже самое по отношению к Хелене и Блейд.
Сесиль пыталась разделить свою собственность пополам и подарить подругам, сделав их равноценными партнерами, но они отреагировали точно так же, как она когда-то на щедрость Марианны, поэтому ей пришлось продать им бизнес. Чувствовала она себя при этом отвратительно из-за того, что подругам придется выплачивать ей деньги на протяжении нескольких лет.
– Они гордые, – сказал Гай, когда они обсуждали это перед свадьбой, лежа в постели – в комнате Сесиль, а не на узкой койке Гая, – не в силах уснуть.
– Да, – кивнула Сесиль, – ужасно гордые.
– А еще упрямые, как одна моя знакомая, которая не желает признать, что очень хочет, чтобы церемония венчания прошла в соборе Святого Георгия.
Сесиль забавляла уверенность Гая в том, что она мечтает о пышной великосветской свадьбе.
– Разве ты не хочешь прочитать о себе на следующий день в колонке светских сплетен?
– Полагаю, читать сплетни не так уж приятно, когда они касаются лично тебя.
Гай рассмеялся.
– Можешь поверить мне на слово: быть объектом всеобщего внимания еще более неприятно. Особенно если эти статьи читает твоя мать, – еле слышно пробормотал он. – Давайте, мадам, продолжайте смеяться. К сожалению, очень скоро ты поймешь, что я имею в виду, когда тебя завалят приглашениями.
– Никто меня никуда не пригласит.
И Гай был не единственным, кто уверял Сесиль, что она ошибается.
– Все захотят видеть тебя на своем званом обеде или балу, – заверила ее Марианна, когда Сесиль высказала ей свое мнение на этот счет. – Можешь поверить мне на слово: к следующему сезону станешь умудренной опытом светской львицей и научишься легко преодолевать любые препятствия, а мы с тетей Джулией с удовольствием поможем тебе освоиться в высшем свете.
Сесиль до сих пор не знала, сколько светских раутов захочет посетить, но они ее ждали, стоило лишь захотеть.
Она тяжело дышала и отдувалась, к тому времени как добралась до своих покоев и распахнула высокие двойные двери, что вели в кабинет герцога. Гай склонился над чем-то на столе и даже не отреагировал на ее появление.
– Гай, – окликнула Сесиль.
Он вздрогнул, с видимым усилием оторвался от лежащего на столе письма и ошеломленно заморгал.
– О… Я не слышал, как ты вошла.
– Знаю. – Сесиль указала на письмо. – Что это?
– Это? В общем… э-э…
Гай взглянул на письмо и словно снова впал в ступор.
– Да, это письмо от Эллиота, – пояснил он, когда Сесиль подошла. – Тебе стоит его прочитать.
Гай вложил письмо в руки Сесиль, а потом поднялся из-за стола и подошел к коллекции бутылок на инкрустированном зеркальном столике.
Убранство покоев герцога и герцогини напоминало стиль Версаля и было богато украшено позолотой, зеркалами и полудрагоценными камнями. На вкус Сесиль это было чересчур, но она не могла не признать, что еще никогда в жизни не жила в подобной роскоши.
– Еще только половина двенадцатого! – возмутилась Сесиль, когда муж налил себе щедрую порцию виски.
– Угу. – Запрокинув голову, Гай залпом осушил бокал и наполнил снова. – Прочитай письмо, дорогая, и я налью и тебе.
Сесиль опустила глаза, и первым, что ее поразило, были слова «ваша светлость». Она вскинула голову и