— У меня молоко в груди перегорает. Ребенка надо кормить, а не глупостями заниматься.
Берия рассердился, вызвал офицера и приказал отвезти Зою. У выхода другой офицер вручил ей цветы, явно не поняв, что она не выполнила предназначения. Разгневанный Берия, увидев, как ей вручают цветы, крикнул вслед:
— Это будет тебе на гроб!
— Вскоре ее арестовали, — заканчивает Катукова.
Общеизвестна судьба Зои Федоровой после тюрьмы, судьба ее дочери, уехавшей к отцу в Америку и вышедшей там замуж. Общеизвестно, хотя и не раскрыто преступление — убийство Зои Федоровой в Москве, на семьдесят шестом году жизни.
Тень Берии возникала тогда повсюду, где появлялись молодые яркие женщины. И, полагаю, много еще тайн, связанных с его зловещим именем, откроется, и много будет похоронено в памяти уходящих поколений.
В конце сороковых в КГБ были организованы курсы стенографисток. Набирали юных, красивых женщин. Светлана Р. окончила их, училась в институте. Она была странной девушкой: смесь развязности и скромности. Моему знакомому, влюбленному в нее, рассказала: курсы были скрытой формой гарема Берии. Что там творилось! Печать на всю жизнь.
Берии, кажется, пора попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
Вот выдержки из описи вещей, найденных при обыске в его рабочем кабинете: «дамские спортивные костюмы, дамские кофточки, чулки дамские иностранных фирм — 11 пар, женские комбинации шелковые — 11 пар, дамские шелковые трико — 7 пар, отрезы на дамские платья — 5 отрезов, шелковые дамские косынки, носовые платки иностранных фирм… многочисленные письма от женщин интимно-пошлого содержания. Нами обнаружено также большое количество предметов мужчины-развратника».
Что означает последняя фраза — можно только предполагать. Ломать голову. Лексика партаппаратчиков и чекистов, всегда заслонявшая истинный смысл слов словоблудием, явно не сработала — не нашла слов.
Черные розы от маршала Тито
Черная роза — эмблема печали,Красная роза — эмблема любви.
Редкая девочка не мечтает стать кинозвездой. Этот новый вид искусства пожрал все остальные, вобрал их в себя и грозит уничтожить.
Какая девочка не мечтает?
Татьяна Окуневская не мечтала. Она думала о серьезном. Ей нравились не Дуглас Фербенкс, не Рудольфе Валентино, а английский премьер Антони Иден. Поступила в архитектурный институт. Но…
Ей было семнадцать, на улице подошел человек: предлагает сниматься в кино. Ее папе, когда она с ним посоветовалась, неожиданно понравилось предложение незнакомого человека — почему бы и нет, девчонка ведь у него замечательная!
И началось! Побеги из дому навстречу неведомым съемкам, поездки в экзотические республики, где она сводит с ума пылких восточных киномужчин, первое замужество по любви и страсти, рождение желанной дочери, бесчисленные приставания кинорежиссеров и организаторов съемок. И, наконец, первая серьезная роль юной жены старого фабриканта Карре-Ламадона в фильме «Пышка» по Мопассану.
И пошло! После успеха в «Пышке» Татьяна Окуневская играет в театре в классических спектаклях «Отелло», «Трактирщица», революционных «Мать», «Железный поток». Снимается в фильме «Горячие денечки». Живет «звездной» жизнью в лучших гостиницах городов, где идут съемки:
«У меня своя ванна, я по нескольку раз плаваю в ней! С ногами устраиваюсь на диване и читаю-читаю-читаю… Брожу по каналам! По набережным! А интересно, от счастья умирают?
Еще у меня роман. Я никогда не видела, чтобы человек был так влюблен. Он не ест, и смотрит, как я ем. Он стирает мои носочки, в которых я снимаюсь, и оставляет записку в моем номере: «Ваши носочки сохнут на батарее центрального отопления, а я сохну у себя в номере», — так описывает сама Татьяна Окуневская начало своей головокружительной карьеры. Она бросает архитектурный институт и получает цукаты из пирога славы: по всей стране идет фильм «Горячие денечки», на улицу нельзя выйти — люди узнают ее, кидаются, поздравляют, просят автографа. А она молода и столько еще счастья впереди!
Первый брак не получился, от него осталась дочь. Ничего. Все впереди — все в нее влюблены.
Как-то незаметно, умело, заинтересовав «звезду» возможностью написать вместе с нею сценарий фильма с главной для нее ролью, близко-близко оказывается тоже становящийся «звездой», но в своих кругах, солидный претендент на внимание Татьяны Окуневской, писатель Борис Горбатов.
Он не нравится ей:
«Кроме любви к ракам, я не обнаружила ничего с ним общего.
С Борисом работать трудно, его приоткрывшийся мир какой-то пустой и неинтеллигентный, но искра в нем есть.
Жаль, Борис влюбился в меня, это может помешать работе».
Горбатов настойчив и терпелив, готов на все — накрывает столы с шампанским и раками, не сводит глаз, не жалеет слов. Она сдается. «Звезда» становится еще и женой писателя Горбатова, корреспондента «Правды», растущего, все более процветающего представителя стиля социалистического реализма. Орденоносца.
Поколение моей мамы, расцветавшее в тридцатых и отцветавшее в пятидесятых, отлично помнит эту прехорошенькую, крутолобую, темпераментную, оживленную красавицу с ослепительной улыбкой. Может быть, по законам красоты и правилам красоты ей чего-то и не хватало для правильности черт, но живость и непосредственность характера искупали все. Она царила в мечтах, она смотрела с гигантских щитов кинотеатров: улыбающаяся, плачущая, целующаяся, бегущая, ликующая, цветущая — «звезда»!
* * *
Война. Татьяна в эвакуации. Играет в театре, снимается в кино. Борис Горбатов на фронте. К концу войны они воссоединяются в Москве. Она снимается в фильме «Ночь над Белградом» о борьбе югославских партизан. Фильм идет по экранам страны. Окуневская выступает на фронтах с концертами, где на «ура» идет песня-гимн из фильма с такими словами:
Пламя гнева горит в груди.Пламя гнева, в поход нас веди,Час расплаты готовь,Смерть за смерть,Кровь за кровь,В бой, славяне, заря впереди!
Этот вдохновенный, воинственно-победный набор слов, окрашенный красотой и темпераментом актрисы, повсюду — встречается громом аплодисментов.
* * *
Сижу напротив Татьяны Кирилловны в ее крохотной квартирке в Петровско-Разумовском проезде. Пришла к ней по наитию, туманно помня какую-то историю сороковых, связанную с ее именем и по своей привычке не могу спросить прямо: что за история у вас была, расскажите?
Словно догадавшись о моих мучениях, предлагает мне Окуневская почитать рукопись ее книги о себе, которую заканчивает, облегчая таким образом мне рассказ о ней. Но и усложняя — ибо каждый пишущий о себе, раскрываясь, всегда что-то важное утаивает…
Я взяла из ее рукописи лишь немногое, касающееся темы этой книги. Хотя, какая связь актрисы Окуневской с кремлевскими женами? Вроде бы не была она кремлевской женой.
Не была.
Вроде бы вообще исчезло ее имя на долгие годы с афиш и экранов.
Исчезло.
В том-то и дело.
«1945 год. Открываются двери в «рай», мы с Горбатовым наконец-то удостоились приглашения в Кремль по случаю годовщины Великой Октябрьской социалистической революции… Бедный царский дворец, взирающий на это пиршество первобытных людей, переодетых во фраки и мундиры. Столы ломятся от яств. Бесклассовое общество тут же превратилось в классовое: несчастное русское крестьянство, теперь именуемое колхозниками; хорошие рабочие, именуемые стахановцами, увидя это столпотворение, плюя на свою партийность, запрещающую им пить… выпивают первый стакан водки без закуски, второй… а дальше все продумано и поставлено блестяще: тут из-за штор, из-за дверей, из-за углов, из-за колонн возникает рядом с пьяным недремлющее око в военном, и пока лучший представитель своей прослойки не заснул на столе, или пока его не вырвало, элегантно выволакивают его под белы рученьки из зала. Сословие пожилой интеллигенции: писатели, артисты, художники сдержанны, нувориши шумны, крикливы, уродливы, подхалимны; а далее уже совсем новая волна, как Борис Горбатов и Костя Симонов. Они стали лауреатами».
Сталинской премии и горды этим ужасно и не понимают, что получили ее за что-то, не имеющее отношения к творчеству», — пишет Окуневская.
Словно по мановению волшебной палочки Окуневскую и Горбатова начинают приглашать на иностранные приемы в посольства. Похожие приемы уже плохо кончались для кремлевских жен конца тридцатых годов, вспомним жену Буденного — певицу Ольгу Михайлову и ее приятельниц Бубнову и Егорову, ушедших далеко. Но ведь это было давно, теперь другое время, в посольствах не враги, а союзники. Окуневская — «звезда». Она под защитой такого прекрасного мужа, как писатель Борис Горбатов.