пришла сюда впервые. Теперь Анна знала, что ее зовут Амели.
– Меня? – удивилась она. – Нет, он, наверное, даже не помнит, кто я такая. Нас ведь много.
– Как это не помнит?
Взгляд Этьена, обращенный на нее, был таким пристальным, что Анна смущенно уставилась на мыски собственных кожаных туфель.
– В наших краях ты знаменитость, – добавил он.
* * *
В темных глазах месье Жожара читалось взволнованное ожидание – директор Лувра смотрел, как Рене снимает крышку с ящика, который все это время хранился в потайной нише за съемной панелью в стене его спальни. Темные глаза, казалось, открылись еще шире, когда была развернута бархатная ткань и с деревянной панели ему улыбнулась Мона Лиза. Директор шагнул вперед, протянув руку, будто хотел к ней прикоснуться, но передумал и не сделал этого.
– Портрет, прославивший имя Леонардо да Винчи в веках… – пробормотал месье Жожар и добавил шепотом, обращаясь к женщине на портрете: – Bonjour, Madame[67].
Он похудел и осунулся с тех пор, как Анна видела его в последний раз; на щеках пролегли вертикальные морщины, которых не было, когда они с Люси приезжали за документами в Шамбор.
Директор все смотрел в лицо Лизе, и Анне почудилось, что флорентийская синьора улыбается сейчас только ему одному.
– Как чудесно снова увидеть вас спустя долгое время, – сказал он, все так же обращаясь к женщине на портрете. – Я рад, что вы не попали в недобрые руки.
БЕЛЛИНА
Флоренция, Италия1504 год
– Пока времена не переменятся, нам не стоит бывать на людях. – Свекровь Лизы сидела за обеденным столом, обмахиваясь шелковым веером яркой расцветки. – Нельзя привлекать к себе еще больше внимания.
Прошло уже несколько недель после нападения вандалов на статую Давида, но эта история по-прежнему была у всех на устах во Флоренции. Люди недоумевали, как кто-то мог поднять руку на столь прекрасное творение, и уж тем более дивились тому, что среди нападавших оказался родственник одного из самых влиятельных семейств города. Беллина, даже при том, что статуя внушала ей благоговейный трепет, была бы рада и вовсе перестать о ней думать, но свекровь пользовалась любой возможностью, чтобы снова завести об этом разговор.
– Матушка, не делайте скоропалительных выводов, – отозвался Франческо. – Покушение на статую никак не связано ни с вами, ни со мной. А Герардо со своими дружками, можно сказать, легко отделался – ему повезло, что его приговорили всего к неделе заключения в тюрьме Стинче.
– Это бесчестье для всех нас. – Его матушка скривилась так, будто жевала дольку кислого апельсина, и отодвинула тарелку.
Лиза сидела между мужем и свекровью. Хозяйка Беллины теперь проводила дни напролет в своей спальне и отказывалась покидать дом.
А случилось вот что: четверо молодых людей предстали перед судом за то, что бросали камни в мраморную статую Давида. Их фамилии огласили принародно со ступеней дворца Синьории: Мартелли, Спини, Панчатики и… Герардини. Все четверо принадлежали к состоятельным семействам сторонников Медичи. Один лишь Агостино Панчатики не попал за решетку, потому что успел сбежать из города; остальные трое были взяты под стражу и приговорены к коротким срокам заключения.
– Он запятнал позором имя твоей жены, – продолжала свекровь так, будто Лизы за столом не было, а Герардо занимал в обеденном зале свое обычное место. – И в конечном итоге наше.
Беллина похолодела. Что, если она нечаянно привлекла внимание к семье своих хозяев, поделившись с Бардо планами кузена Лизы, и тем самым сделала их мишенью для всех противников Медичи?..
* * *
Тем вечером Беллина тяжело поднималась по лестнице в свою каморку, хватаясь за перила, – дневные хлопоты и атмосфера тревоги, воцарившаяся в доме, вымотали ее за день до предела, и она никак не могла дождаться вечера, чтобы упасть на койку, натянуть одеяло до подбородка и забыться сном.
Подходя к своей комнате, она замедлила шаг. Из-за двери доносился какой-то шорох. Скрипнула половица. Там кто-то был. Беллина осторожно приблизилась и заглянула в щелку.
Свекровь Лизы.
Несколько секунд Беллина отказывалась верить, что старая синьора Джокондо роется в ее вещах. За все годы, проведенные в этом доме, она еще ни разу не видела мать Франческо на верхнем этаже для прислуги.
Старуха стояла перед шкафом, держась за щеколду. У Беллины упало сердце – портрет Лизы! Разумного объяснения тому, что незаконченная картина спрятана здесь, в ее комнате, придумать было невозможно. Ее выставят на улицу, и некому будет ей помочь.
– Синьора… – пролепетала Беллина с порога.
Свекровь медленно обернулась, нахмурившись. Много лет эта женщина подозревала Беллину в воровстве, и она будет страшно довольна получить подтверждение, что все это время была права.
– Что вы де… – Беллина смешалась. – Вам помочь что-то найти?
– Я решила осмотреть все помещения, – проговорила старуха. – Сын мне не верит, но у меня есть надежные сведения о том, что в городе готовятся поджоги в некоторых состоятельных домах. Надо удостовериться, что наш дом не принадлежит к их числу.
– Уверяю вас, у нас нет причин опасаться поджога, – сказала Беллина, выдержав взгляд старой синьоры. – Кто может такое сделать с нами?
Несколько нескончаемых секунд свекровь Лизы шарила взглядом по голым половицам, по тонкому одеялу, аккуратно заправленному и подоткнутому в углах узкой койки, по столику с гребнем и зеркалом, по пустому ночному горшку.
– Гм-м… – наконец промычала она и вышла мимо Беллины в темный коридор.
* * *
– По городу разнеслись слухи, что мастер Леонардо пишет портрет нашей Лизы, – сказал Франческо. – Люди хотят это увидеть.
Дело было за очередным воскресным обедом из тех, на которые собиралось все семейство и приходили братья Франческо с женами. Беллина по привычке пыталась слиться со стеной. Верно ли она услышала? Люди хотят увидеть портрет Лизы? Она подумала о завернутой в старый бархатный плащ деревянной панели, спрятанной в углу шкафа, стоящего у нее в каморке, и сердце провалилось в пятки.
– Ты думаешь выставить портрет на всеобщее обозрение? – вскинула выщипанные брови Якопа, сноха Франческо.
– О нет, общенародной потехи, вроде той, что устроил Буонарроти, мы, конечно, не допустим, – отозвался Франческо. – Скорее, это будет частная, закрытая выставка – для нескольких друзей, самых значимых.
Тут Беллина не сдержалась.
– Но портрет не закончен! – выпалила она и тотчас пожалела о своей нескромности, ибо мгновенно перестала быть невидимкой, одной из служанок, ждущих указаний в тени. Все взоры обратились на нее.
Но на помощь пришла хозяйка.
– Беллина права, – нарушила молчание Лиза. – Синьор Леонардо сказал, что слои краски должны хорошо просохнуть, прежде чем он вернется к работе. Портрет действительно незакончен, маэстро забрал его