чтобы она могла помогать ему с учетом поставок для отрядов Сопротивления, но согласилась скрепя сердце. Сейчас Анна в ответ на зов Люси выглянула из-за узкой двери чердака.
– Кураторы открывают ящик с «Моной Лизой», надо проверить, не завелись ли там жучки, – сообщила Люси. – Я подумала, тебе захочется посмотреть.
Анна, обрадовавшись возможности покинуть душный чердак, спустилась вслед за ней по винтовой лестнице и, пропетляв по лабиринту узких коридоров, вошла в спальню Люси и Андре, где в шкафу, среди вещей Люси, они прятали «Мону Лизу». Перед знакомым уже ящиком, теперь выложенным на кровать, уже собрались Рене, Андре, несколько кураторов и охранников Лувра.
Ящик открыли без труда. Здесь, в сухом воздухе Монталя, с деревянной панелью все должно было быть в порядке. Анна смотрела, как Люси осторожно разворачивает бархатную ткань, открывая извечную двойственную улыбку.
– Другие шедевры, которыми мы любовались в Музее Энгра, невероятно прекрасны, но для меня ничто не может сравниться с «Моной Лизой», – сказал Рене. – Страшно представить, сколько раз она подвергалась опасности.
* * *
– Где твоя семья?
Бородатый молодой человек – как выяснила Анна, в лагере маки его называли Равель, – покачивался, подложив руку под голову, в самодельном гамаке, подвешенном между двумя стволами деревьев. Другой рукой он держал папиросу, поглядывая на Анну странными, завораживающими глазами, в которых как будто бы пылал внутренний огонь. Анна принесла очередную шифровку и задержалась в лагере. Эти люди, живущие в лесу, восхищали ее и вызывали любопытство. Впервые придя сюда, она пребывала в таком волнении, что не могла собраться с мыслями, и лишь спустя какое-то время, по возвращении в замок, у нее возникли тысячи вопросов. Сейчас она сидела на большом валуне и смотрела на переливавшиеся красным и оранжевым угли угасавшего костра в кольце из мелких камушков – здесь макизары готовили себе еду.
В ответ на вопрос молодого человека она пожала плечами:
– Вся моя семья – это мать и младший брат Марсель. Я ничего не знаю о них с тех пор, как уехала из Парижа. Это было почти четыре года назад.
– Мне очень жаль, – сказал молодой человек. – А ты, стало быть, работаешь в разведке, если тебе поручили связь с нами?
– Кто, я? Нет, – рассмеялась Анна. Но вопрос заставил ее задуматься. Действительно, почему она здесь оказалась?
Девушка вдохнула влажный, пахнущий землей лесной воздух и, сорвав травинку, принялась рассеянно вертеть ее в пальцах. Она снова мысленно перечислила целый список причин, по которым в свое время согласилась на предложение Люси отправиться в эвакуацию с коллекцией экспонатов Лувра. Тогда ей хотелось забыть о боли расставания с Эмилем, впервые в жизни побывать где-то еще, кроме родного города, пуститься в путь навстречу приключениям… Хотелось оставить позади обиду и горечь от того, что ей с детства приходилось обеспечивать жизнь семьи, хотя это была не ее обязанность. И еще искренне хотелось спасти произведения искусства, которые были дороги ее сердцу, найти цель, настоящую, важную цель, за пределами своего замкнутого мирка.
– Я всего лишь машинистка, – сказала Анна. – Но как только я узнала обо всем этом, – она обвела рукой лагерь маки, – сразу решила, что должна помочь Рене. Я хочу изменить все к лучшему… найти способ сделать нас всех свободными.
Равель кивнул и сделал еще одну затяжку. Некоторое время они молчали, тишину нарушал лишь шорох ветвей на ветру. Потом вдруг Равель сел в гамаке, устремив на Анну горящий взор, и сказал, понизив голос:
– В лагере только о тебе и говорят, знаешь ли. – Он лукаво улыбнулся; на его щеках снова обозначились ямочки. – На всех произвела впечатление девушка, которая колесит по Франции на грузовике с бесценными сокровищами Лувра в кузове.
Анна покраснела:
– Но я же не одна такая…
– А правда, что ты помогаешь перевозить «Мону Лизу» из хранилища в хранилище? – спросил он. – Она сейчас здесь, в Монтале?
Анна старалась справиться с сумятицей чувств – волнения, влечения, смятения, неловкости – под его пристальным взглядом.
– Почему я должна с тобой это обсуждать? – улыбнулась она.
– И то верно. – Он взял новую папиросу, постучал ею по ладони, выравнивая табак, и прикурил от спички.
– Могу сказать только, что это было долгое и утомительное путешествие с того самого дня, как мы покинули Париж с экспонатами коллекции, – снова заговорила Анна. – А проводить каждый раз инвентаризацию ужасно скучно, особенно по сравнению с полной приключений жизнью макизаров. Как вы все оказались… здесь?
Молодой человек хмыкнул и посмотрел в сторону палаток, по которым разошлись после обеда бойцы Сопротивления. Анна уже запомнила некоторых из них, мысленно обозначив их для себя своеобразными прозвищами: Ги-с-выбитым-зубом, Бледная девушка, Седой курильщик, Мальчишка-который-хочет-казаться-мужчиной…
– У каждого из нас была своя причина уйти в лес, наверное. Это не так романтично, как кажется. Мне, к примеру, совсем не улыбалось под дулом автомата сесть в поезд, который увезет меня вкалывать на какой-нибудь богом забытой фабрике в Германии. Поэтому я ушел из Амьена. Просто ушел из города, ни с кем не попрощавшись. На следующий день туда явились фашисты.
У Анны холодок пробежал по спине.
– Ты здесь командир?
– О да, а кто же? – Он снова рассмеялся. – Нет, я шучу. Вообще-то у нас в лагере нет лидера. Но вокруг в лесах много партизанских отрядов, у каждого свой предводитель, и все они подчиняются одному человеку на этой территории. Вот как раз его и называют командиром. Кличка – Шопен. Правда, мы с ним никогда не встречались.
Анна покосилась на него:
– Значит, Равель – это ненастоящая фамилия? Ты не очень-то похож на композитора девятнадцатого века.
Теперь настал его черед краснеть. Он помолчал, взъерошив льняные волосы, и взглянул ей в лицо:
– Меня зовут Этьен. Имя – настоящее.
– Очень приятно, Этьен. А чем вы здесь занимаетесь, кроме того, что таскаете в лес оружие, доставленное безобидными на вид музейными сотрудниками? – спросила Анна.
Пару секунд он внимательно рассматривал ее сквозь облачка дыма. Девушка заметила грязь у него под ногтями. Судя по всему, Этьен и сам не помнил, когда мылся в последний раз, но она подумала, что в его облике есть что-то странно притягательное.
– В основном мы налаживаем взаимодействие с другими отрядами, – сказал Этьен. – Делимся оружием и боеприпасами, как ты уже поняла, но помимо этого еще едой, деньгами и разведданными. Узнаём, где найти людей, которые хотели бы к нам примкнуть. Некоторые отряды выполняют задачи посерьезнее – взрывают мосты и дороги, чтобы немецкие армейские колонны не могли пройти. Ну и все мы передаем информацию союзникам. Так же,