готова для дальнейшей работы.
Беллина подошла и встала у него за спиной, глядя на портрет.
– Маэстро воздал тебе должное, polpetta, – проговорила она.
– Благодарю, – кивнула Лиза, вставая. – Прошу простить меня, маэстро Леонардо. Беллина проводит вас к выходу.
Несколько секунд Беллина молча смотрела, как Леонардо да Винчи укладывает кисти в деревянный ящичек.
– Маэстро… – робко начала она.
– Да?
– Вы же не оставите портрет здесь?
Он поднял на нее глаза:
– А почему бы не оставить? Полагаю, мужу синьоры Лизы будет любопытно на него взглянуть. Пусть убедится в том, что я усердно работаю в соответствии с условиями нашего договора.
Беллина не хотела, чтобы с Лизой или портретом что-то случилось, и отчаянно подбирала слова, чтобы возразить:
– Но… вы просто вот так его оставите? На видном месте?
– Он должен побыть на открытом воздухе некоторое время. Масляные краски довольно долго сохнут. В любом случае, Франческо дель Джокондо захочется его увидеть и показать друзьям. Мужья, которые заказывают портреты жен, всегда так делают.
– Но… – снова начала Беллина. – А вдруг с портретом что-нибудь случится?
– Что с ним может случиться, Беллина? Надеюсь, ты не злоумышляешь против моего прекрасного творения? – поддразнил ее мастер Леонардо.
– Конечно нет! – воскликнула она. – Просто… мне хочется, чтобы портрет был в безопасности.
– Ну, тогда ты сама можешь позаботиться о том, чтобы не подпускать к нему детей и кошек, пока он не высохнет.
Беллине ничего не оставалось, кроме как кивнуть и отвести глаза.
– Я сам найду выход. Спасибо тебе. – С этими словами художник ушел, оставив Беллину одну у мольберта.
В гостиной воцарилась тишина. Беллина подошла ближе и смотрела на незаконченный портрет. Несколькими мазками, нанесенными кистью и кончиками пальцев, мастеру Леонардо удалось вдохнуть жизнь в образ Лизы на деревянной доске. Она была так прекрасна… Более того – портрет должен был стать символом богатства и высокого общественного положения всей семьи. А она, Беллина, зачем-то побежала к Бардо. С кем она решила посекретничать? Теперь Беллина жалела, что привлекла к дому Франческо внимание человека, разделявшего идеалы фратески. Возможно, она тем самым подвергла опасности портрет Лизы…
Беллина быстро спустилась по лестнице и распахнула входную дверь. Мастер Леонардо шагал по улице, помахивая рукой, в которой он держал деревянный ящичек с кистями, – яркий силуэт на тусклой, унылой улице. Беллина догнала его и ухватила за шелковый рукав. Художник удивленно обернулся.
– Прошу вас, маэстро, – выдохнула запыхавшаяся служанка, – пожалуйста, заберите портрет с собой. Он так прекрасен… Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
– Беллина, ты что-то не договариваешь? – Художник уставился на нее с подозрением.
– Нет-нет! – выпалила она, стараясь не выдать своего отчаяния. – Но, может, вы все-таки заберете его в свою мастерскую?
Ей показалось, что Леонардо да Винчи колеблется.
– По правде говоря, я бы хотел поскорее получить гонорар от синьора Франческо по нашему договору, – развел художник руками, – и подумал, что, если он увидит почти законченный портрет, это заставит его наконец-то раскошелиться.
– О… – Финансовую сторону договора Беллина почему-то до сих пор не принимала во внимание. Она попятилась.
– Я понимаю твое беспокойство, – продолжил мастер Леонардо. – Однако же не сомневаюсь, что в таком приличном доме хватает и более ценных вещей. Моя незаконченная картина должна быть наименьшей из твоих забот. А теперь позволь мне откланяться, милая. – С этими словами он развернулся и зашагал прочь.
А Беллина с тяжелым сердцем побрела обратно к дому. Она чувствовала себя так, будто только что упустила последний шанс на спасение. Ей ничего не оставалось, как надежно спрятать портрет от чужих глаз. Ее главной заботой была защита семьи Лизы. Беллина тяжело поднялась по лестнице в гостиную. Снова подошла к портрету и долго стояла, глядя в последний раз на улыбку, так редко появлявшуюся на лице Лизы и так удачно запечатленную художником.
Беллина знала, что не простит себе, если с этим портретом что-нибудь случится. Осторожно, стараясь не коснуться влажной поверхности, она сняла деревянную панель с мольберта. Шажок за шажком спустилась по лестнице в коридор для прислуги. Что будет, если кто-то застанет ее с работой мастера Леонардо в руках? Сердце выпрыгивало из груди на каждой деревянной ступеньке.
В своей тесной спальне Беллина спрятала панель под кровать так, чтобы ничем не задеть непросохшую краску.
Вернувшись в гостиную, она обнаружила хозяйку у опустевшего мольберта.
– А где портрет? – поинтересовалась Лиза.
Беллина крепко сцепила руки за спиной.
– Мастер Леонардо забрал его с собой.
* * *
Осторожно, кончиком мизинца, Беллина потрогала поверхность портрета Лизы – хотела убедиться, что краска просохла. Затем она завернула деревянную панель в выцветший короткий плащ из зеленого бархата – некогда эту вещь с гордостью носил кто-то из предков Франческо, пока она не переместилась на крючок в коридоре для прислуги. Сверток Беллина положила в дальний угол старого шкафа у себя в спальне. И поспешила к Лизе и ее семейству.
Лиза, Франческо, дети и слуги уже собрались на улице, чтобы вместе отправиться посмотреть, как будут перевозить гиганта, изваянного Микеланджело Буонарроти, со двора соборных мастерских к Палаццо-Веккьо. Луна низко висела на небе – огромный бледный диск заливал серебристым светом базилику Сан-Лоренцо с фамильной усыпальницей Медичи.
– А где Герардо? – спросила Беллина, подойдя к Лизе.
Та пожала плечами:
– Как всегда, невесть где.
Семейство влилось в шумный людской поток, петлявший по улицам по направлению к Санта-Мария-дель-Фьоре. Беллина и Лиза старались держаться с краю толпы, обходили группы торговцев, представителей разных ремесленных гильдий, женщин с детьми, лавочников. Франческо шагал впереди под руку с матерью. Они свернули за угол, и в поле зрения показался крытый черепицей огромный купол собора. Песни и гомон толпы сделались громче. Как будто вся Флоренция пришла сюда подивиться невиданному зрелищу – как мраморного исполина повезут по улицам.
– Я слышала, попечители собора нарочно решили открыть ворота у двора мастерских ночью, чтобы толпа не набежала, – сказала Лиза.
– Да уж, просчитались они, – хмыкнула Беллина.
– Что верно, то верно, – кивнула Лиза.
Действительно, это ночное действо собрало невообразимое количество зевак. У Беллины по спине пробежал холодок. В последний раз она видела такую шумную толпу, охваченную лихорадочным возбуждением, всего несколько лет – и как будто бы целую вечность – назад, когда казнили Джироламо Савонаролу на Пьяцца-делла-Синьория. И та картина навсегда отпечаталась в ее памяти.
Теперь на том же месте будет стоять «Давид», изваянный Микеланджело Буонарроти. Станет ли он воплощением новой Флоренции, как сказал Бардо, символом того, что все творившееся в городе безумие оставлено в прошлом? Сможет ли этот кусок мрамора совершить переворот в умах