Читать интересную книгу "Упражнение на доверие - Сьюзен Чой"

пространства для маневра. У нас свои строгие протоколы. Ты должна понимать.

– Простите, – ответила она, вся дрожа. – Я не знала, где еще вас искать.

– Я хочу помочь. Но такие темы нельзя обсуждать на школьной территории.

Они договорились пообедать. За несколько часов до встречи, когда она переживала из-за того, что надеть, он позвонил и сказал, что обед тоже неудачная мысль, потому что его слишком многие знают в лицо. «А кроме того, мы с Софи можем угостить дома куда лучше, чем в „Буте́ре“». И поговорить будет проще». Упоминание о Софи развеяло тревогу, которую Клэр и не замечала, пока та не развеялась, – так похожа она была на разные другие тревоги, и в первую очередь беспокойство, получит ли она свой ответ. Эта грозная и незабываемая тема вытесняла все остальные. Теперь обед стал ужином. Оказалось, он живет в одной из редких для города высоток с собственным подземным паркингом, который она увидела, только когда уже припарковалась на улице. Сонный вахтер показал ей на лифт, не отрывая глаз от подковы крохотных телеэкранов перед собой. Ее целью был самый верхний этаж, восемнадцатый – диковинка в этом плоском городе, где Клэр не знала никого, кто бы жил в доме выше двух этажей. Выйдя из лифта, она недолго полюбовалась в окно на рыже-серые сумерки, а потом позвонила в дверь.

Клэр представляла себе Софи, наверное, рыхлой и покорной, с шелковистыми волосами; или модной и высокомерной европейкой; или умиротворенно богемной в заношенной блузке и со множеством ниток постукивающих бус. Жена великого человека могла существовать только в ответ на него. Но что это за реакция? Он открыл дверь в черной водолазке и черных брюках, его все еще обильные волосы напоминали стальную губку, зачесанную с отлитого из стали лица. Клэр вопреки себе заметила, что он подстриг бороду. Черно-белые полоски на ней будто только что нарисовали. Красивая квартира побуждала восхищенно таращиться во все стороны, и она с трудом подавляла искушение, обводя взглядом заставленные книжные полки и темные гобелены, маленькие деревянные столики с мозаикой, невероятно раскидистые растения, касавшиеся ее кончиками мясистых листьев. Играла классическая музыка. Он провел ее через лабиринт всяких европейских штук – Софи наверняка окажется европейским вариантом, с серебристым шиньоном и длинными сухими руками, увешанными тонкими изящными браслетами, – в гостиную, наполовину погруженную во мрак из-за вида на, похоже, Мемориал-парк. На подносе стояла открытая бутылка вина и два бокала. Клэр приняла бокал и сидела, стеснительно попивая мелкими глотками. Она редко пила, разве что на вечеринках на работе, и такое вкусное вино в жизни не пробовала. Она с силой стискивала стеклянную ножку бокала. Свой он держал в открытой ладони, пропустив ножку между пальцев. Ее эта хватка беспокоила, но она не могла описать почему. Он сидел напротив нее, притулившейся на краю дивана, и в основном молчал, пока она говорила так, будто иначе задохнется: как красиво в квартире, и какой красивый вид, и какое у него уникальное жилье, тогда как все, кого она знает, живут в отдельных домах.

– Можно вывезти ньюйоркца из Нью-Йорка, – сказал он наконец, – но нельзя вывести Нью-Йорк из ньюйоркца.

– Вы из Нью-Йорка?

– Я родом из маленького сонного городка Бенсонхерст. Но сбежал уже давным-давно, и мои странствия закончились здесь – где начались твои. Я хочу знать о тебе, Клэр. Моя история не так интересна.

Она долго отвечала на его расспросы. Он умел спрашивать – намного лучше, чем Слушатели в интернете. Наверняка на это и похож разговор с настоящим психотерапевтом. Даже комната с ее утонченной и какой-то иностранной мебелью напоминала кабинет терапевта. Но, наверное, все-таки не вино. Он ей подливал, пока она зачем-то рассказывала, как ее отцу пришлось рано уйти на пенсию. Она понимала без объяснений, что он просто придерживается какого-то кодекса, требующего сперва узнать о ней, прежде чем рассказывать о себе, хотя вел он себя так, словно, если аккуратно переберет ее жизнь, раскроет то, чего она не раскрыла, перебирая сама. Каждый раз, когда она заканчивала ответ, он ловко внедрял в ее словесный поток новый вопрос, и, вопреки себе, она все говорила без перерывов, хотя сама бы хотела прерваться, перестать отвечать и спросить наконец-то, что может сказать он. Тут он резко встал и сказал: «Пора поесть». Она на шатких ногах последовала за ним по коридору, узкому из-за книжных шкафов, в маленькую столовую. Стол был уже накрыт: еще два бокала, еще одна бутылка вина, еда в широких и мелких мисках.

– Севиче, – сказал он. – Надеюсь, ты ешь морепродукты? Софи – великолепный повар и специализируется на своей родной карибской кухне. Если бы не она, я бы уже давно бросил есть.

– А Софи к нам присоединится?

– Софи? Она уже ушла домой. А ты думала, Софи – моя жена? – Его словно очень удивила эта мысль. – Софи – моя святая домохозяйка. Я ей многим обязан, но, даже если бы она согласилась меня терпеть, в чем я очень сомневаюсь, брак – не тот опыт, что я рвусь повторить.

– Вы были женаты?

– Мы с моей последней женой решили расстаться, когда мальчики выросли. Теперь уж они оба сами женаты, причем, кажется, куда удачней, чем мы. Возможно, эта склонность проявляется через поколение.

Тема генетического наследия была лучшим поводом для Клэр задать свой вопрос, но он каким-то образом постоянно уводил разговор от этой темы. Сперва – строгим требованием, чтобы она попробовала блюдо, будто ожидал, что ей не понравится, и раскритиковал бы ее за это. Затем помешала сама еда, которую она робко держала на языке. Клэр никогда не пробовала севиче и, пока он не объяснил, быстро работая вилкой, никогда бы не догадалась, что это сырая рыба, как-то приготовленная с помощью лаймового сока. Когда ее просветили, живот и язык похолодели и застыли, будто и их приготовили в каком-то соку. Требовалась вся ее концентрация, чтобы есть с видимым наслаждением. Не смущаясь ее молчания, он теперь одновременно с тем, как жадно ел, оживленно рассказывал о традиционных карибских карнавалах. «Карнава-а-а-ал», – все повторял он, растягивая последний слог.

– Ты побледнела, – сказал он, положив вилку, звякнувшую в опустевшей миске. – С тобой все хорошо?

– Может, это вино, – призналась Клэр. Она почти не отпивала из нового бокала, пока они сидели за столом. То и дело подносила из вежливости к губам, но стоило языку коснуться терпкой жидкости, как рот наполнялся предостерегающей слюной.

– Свежий воздух? Думаю, тебе понравится вид с крыши. У меня есть своя терраса.

Когда-то раньше ей бы это наверняка понравилось.

– Ладно, – сказала она