Читать интересную книгу "Упражнение на доверие - Сьюзен Чой"

Взгляд, что именно Взгляд увидит в ней – все эти важные детали Клэр узнает уже после того, как Взгляд случится. Зато она не сомневалась в том, что ощутит: электрический шок оттого, что ее узнают, оттого, что ее саму ищут, оттого, что она сама – единственное, чего не хватает другому.

Вместо этого Клэр окунулась в кошмар агорафоба, где задержалась вовсе не из-за отваги, как уверял Слушатель, а просто потому, что уйти бы и не получилось. Толпа стонала своей дорогой, будто ледник, и несла визжащих, обнимающихся и кричащих людей и ее, пока не впихнула ее на свое место. Там сосед, мужчина лет сорока, или тридцати пяти, или пятидесяти – она не умела угадывать возраст людей старше или младше нее, – разговаривал с ней с уверенностью, что Клэр здесь своя, говорил «Разве не ужасно?», и «Разве не прекрасно!», и «Слышала ли она, кто будет», пока наконец его не перебил погасший свет, и выдвинувшийся из потолка экран, и такой рев толпы, будто они, блин, на рок-концерте каком-то. На экран проецировалась надпись белым по черному: «РОБЕРТ ЛОРД, 1938–2013».

Включилось очень качественное видеопосвящение, где низкое качество записей и фотографий выставили их достоинством. Чем тошнотворней были цвета и хуже разрешение, тем слышимей нарастали эмоции толпы. К началу восьмидесятых на мутных черно-белых снимках уже было почти не разобрать пол, расу или возраст, а редкие цветные кадры выглядели почти невыносимо элегично, будто из мира ушел не просто Роберт Лорд, но и сам особый солнечный свет, некогда проливавшийся на его учеников, особый воздух, которым они некогда дышали. И все такие молодые, красивые и радостные – хотя, может, это просто нервозность Клэр спешила извлечь возможность из каждого снимка, пока тот не сменился на новый. Сперва некоторые снимки вызывали особые взрывы аплодисментов или крики узнавания, но уже скоро взрывы аплодисментов и крики узнавания вызывал каждый снимок, пока словно не стал обязательным непрерывный ор во все горло и непрерывные отшибающие ладони овации. Клэр, наверное, сидела такая же пораженная и восторженная, как и все остальные. Она не ожидала целого царства новых возможностей: снимок за снимком Роберт Лорд – на полушаге среди сменяющейся толпы внимательных детей в танцевальных трико, или в нелепых костюмах, или со сценариями перед носом. Но Роберт Лорд по-прежнему задумчиво оглаживал бороду, или опускал со лба очки, или сидел на стуле задом наперед, или складывал губы вытянутой трубочкой, а Клэр все пожирала глазами молодого, потом уже не такого молодого, потом постарше, потом староватого, а потом бесспорно старого мужчину с глубокими морщинами от ноздрей к кончикам губ. Клэр пожирала глазами, слезящимися от напряжения, сменявшуюся плеяду ребят вокруг Роберта Лорда. Клэр хотела заглянуть в самое сердце каждого когда-то молодого древнего лица. Ей пришла нелогичная мысль, что она уже никогда не увидит эту запись, что все пронесется быстро, моргнешь – пропустишь. Конечно, потом она пересмотрела ее еще не раз на ноутбуке, находя не больше, чем в первый раз. Потом включился свет, начались бесконечные речи и живые выступления. Никто из выступавших не привлек ее внимания, но она еще до своего прихода нутром чувствовала, что это будет не выступающий, а зритель, пусть даже среди всех этих тысяч. Она переключалась от абсолютной уверенности к абсолютному сомнению, что это кто-то из тысяч. Все мероприятие – сеть, собравшая возможности со всех закоулков прошлого, – если не здесь и сейчас, то где и когда? Глаза Клэр метались, стараясь изучить каждое лицо в толпе. Но толпа была такой огромной, что будто и не состояла из лиц. Просто ковер жизни без отдельных нитей. И это не считая невезучих, довольствовавшихся трансляцией в вестибюле.

Наконец на сцену вышла нынешняя директриса – стильная худая женщина в черном платье-футляре без рукавов.

– Большинство из вас, наши драгоценные выпускники, уже знает, как это красивое здание передает видение Боба. Сотрудничая с архитекторами и дизайнерами, а также с Фондом семьи Льюисов, Боб лично следил за каждым этапом строительства, и нам тяжело расстаться с ним на самом рубеже этого нового, удивительного периода истории нашей школы.

Настроение из-за ее слов почему-то сменилось, и Клэр вдруг поняла, что шум, который она принимала за радость, на самом деле освистывание. Не удивляясь, женщина поднесла микрофон к самым губам, и ее голос загрохотал, заглушая остальные:

– Споры о завещании Фонда семьи Льюисов и о названии школы вовлекли всех нас, и это очень ценно. Дебаты и расколы – важные черты любого инклюзивного общества.

– Боб не стал бы нам зубы заговаривать! – крикнул мужской голос, и не только Клэр, но и все обернулись на плотно набитые ряды грандиозного пространства в поисках кричавшего.

– И хотя невозможно сказать, что в смерти Боба найдется что-то хорошее, – решительно вопила директриса в микрофон, – думаю, я говорю не только за школьную администрацию и Фонд семьи Льюисов, но и за все наше сообщество, когда заявляю, как я рада, что новое название нашей школы – по предложению самой семьи Льюисов – будет не Школа искусств Льюисов, как планировалось изначально, а Школа искусств Роберта Лорда.

В последовавшем одобрительном гаме Клэр с трудом слышала, что говорил ей наклонившийся сосед, хоть его жаркое дыхание заползало в самое ухо.

– Боб был бы в ярости из-за этой херни. Используют его в политических целях. Да?

Клэр энергично закивала и еще кивала, когда ледник толпы медленно сменил направление, сперва оттеснил ее от соседа – который вроде бы пробивался к ней спросить телефонный номер, несмотря на то что, не сомневалась она теперь, был минимум лет на двадцать старше нее, – потом протиснул через вестибюль, мимо огромных изображений Роберта Лорда, висящих на тросах высоко под сводом кафедрального зала, получившего его имя, и вытеснил на улицу, где она бы, может, и задержалась в размышлениях, но не задержалась толпа, толпа тащила ее дальше, по тротуару и через парковку, пока она наконец не оказалась на ее окраинах, а потом и вовсе не отделилась.

В старое здание она приходила почти три года назад, в июне. Она аккуратно выбрала дату. Она знала не хуже любого, кто бывал в школе в июне, что это время – финишная прямая, когда все просто убивают время. Она заранее позвонила и договорилась о встрече. Сказала, что у нее есть вопросы об учебной программе, и твердила только это, пока секретарша спрашивала, кто она: будущая ученица или родитель? Из прессы? Знакомая мистера Лорда? Мистер Лорд очень занят.

– У меня есть вопросы об учебной программе, – твердила она. Твердила одни и те же