Читать интересную книгу "Упражнение на доверие - Сьюзен Чой"

Я боялась, что это сбудется. А потом попала туда и поняла, что это не могло сбыться в принципе. И тогда я задумалась, а хотела ли этого вообще. Вдруг на это разочарование я и на самом деле надеялась.

Как думаешь, почему?

Чтобы сказать себе, что хоть что-то делаю.

Но ты что-то делаешь. Ты сделала уже очень много, и все это было непросто.

Спасибо. Думаю, на сегодня хватит.

Больше сегодня говорить не хочешь?

Да. Спасибо. У меня просто сегодня еще есть дела. Спасибо, что выслушали.

Конечно. Мы можем…

Клэр закрыла ноутбук. Потом, как ни смешно, почувствовала себя невежливой. Будто захлопнула дверь у кого-то перед носом. Теперь, когда она откроет ноутбук в следующий раз, ее встретит напоминание оставить чаевые и поставить оценку. От одной мысли об этом она снова открыла ноутбук и все сделала на тот случай, если, как она подозревала, зачем-нибудь замеряется, когда именно она оставляет чаевые и оценку. Выбрала, как обычно, «30 процентов» и «пять звезд» – уровень удовлетворения, полностью противоположный ее нынешнему. Как и большинство экономных вариантов, этот не сработал.

Потом опять закрыла ноутбук. И тут же открыла, пока экран не отключился, убрала окошко с предложением запланировать следующий сеанс и снова открыла страницу школы в «Фейсбуке». Снова завела видеозапись с вечера памяти. Как она рассматривала кипящую, ревущую толпу сегодня днем, чувствуя себя все ниже и ниже, меньше и меньше, ближе и ближе к тому, чтобы ее затоптали, хоть она и втиснулась на стул, так и теперь вглядывалась в глубины кадра, но чувствовала, будто не видит ничего. Даже поставив на паузу, чтобы прочесать каждую застывшую крупицу, она не видела ничего.

Это было не то здание, куда она приходила почти три года назад. То – приземистое, уродливое из-за неудачных устаревших идей о современном дизайне – оказывается, объявили устаревшим еще до того, как она переступила его порог. Уже тогда планировалась его масштабная замена. Она и не знала. Может, в вестибюле уже стояла архитекторская модель «Наш будущий дом!» – даже почти наверняка, – но она не заметила. Даже не думала, что здание может взять и пропасть, и люди в нем могут взять и пропасть, и она потеряет свой шанс. Уходя в тот день, почти три года назад, и совершенно не заметив архитекторской модели «Наш будущий дом!» в вестибюле, когда слепо нырнула в дверь, Клэр и не представляла, что это ее последний шанс. Думала: ну ладно, не сегодня, но уже есть прогресс. Она не дошла до цели, но и это прогресс. А на следующий день она продвинется дальше. И будет все продвигаться и продвигаться, мало-помалу, пока наконец не дойдет туда, куда пыталась попасть. Ей и в голову не приходило, что само здание, где ответ таился на какой-нибудь пожелтевшей странице, или в какой-нибудь скрипучей картотеке, или, может, просто в блуждающих мыслях какого-нибудь пожилого человека, просто возьмет и исчезнет, его уродливые серые камни снесут, навалят в мусорные контейнеры и увезут на пляж, чтобы построить искусственный риф для какого-нибудь проекта по разведению устриц.

Новое здание, где проходил вечер памяти, было огромное, яркое, красивое – противоположность прежнего, похожего на бункер, если не считать нелепого козырька. Новое раскинулось на искусственных холмах, засаженных дорогой даже с виду местной светлой травой. Местами здание – например, его фасад – находилось на уровне земли и было высотой с собор, а местами – по бокам – было низким, утопало в земле, и стеклянные стены выходили на искусственные лужки местной светлой травы, что поднимались плавными ступенями, образовывая уличный амфитеатр. От нового здания, напоминавшего экокурорт с «зеленым» сертификатом в каком-нибудь североевропейском раю вроде Финляндии, у Клэр буквально захватило дух, больно сжало ребра и легкие. То, что теперь старшие школы бывают в таких зданиях, казалось каким-то издевательством над ее совершенно нормальным детством. Клэр закончила старшую школу всего десять лет назад, но тут почувствовала, будто закончила ее в прошлом веке, когда о детях почти не заботились – или, может, почти не заботились о том, как надо заботиться о детях. Это здание излучало такое самодовольство, что Клэр – если бы ее уже не мутило от сомнений в себе – замутило бы от презрения.

При том, сколько она потратила времени и денег в ожидании мероприятия, она не столько составила план, сколько лелеяла надежду, что, если прибудет на место, что-то да произойдет само собой. Кто-нибудь – не Клэр – что-нибудь скажет, или что-нибудь сделает, или каким-нибудь будет, а тогда и Клэр поймет, что сказать, что сделать, какой быть. Словом, типично пассивная и неопределенная надежда, если ее вообще так можно назвать. Как обычно, ее Слушатель испортил все ее старания что-то изменить, расхваливая за «отвагу и решительность» в «создании условий для перемен». Все жалкие идеи, как создать эти самые условия для перемен, разбились о реальность, когда она приехала. Администрация (в принципе не лучший вариант, но хоть какая-то отправная точка) – и та была закрыта. Толпа, которую она заранее воображала по публике в фильмах – то есть пара сотен человек, неподвижно сидят, блаженно позволяют внимательно себя разглядывать, – оказалась зыбким чудовищем без головы и хвоста, приливной волной из тысяч. А хуже всего – так и не прояснилась ее цель. Даже если она каким-то образом – чутьем или чудом – и найдет искомое, что делать дальше? Клэр вспомнила единственный случай, как затрагивала эту тему с матерью, много лет назад, когда только поступила в колледж. Мать не ругалась и не плакала, Клэр этого и не ожидала. Но благодаря их близости Клэр все-таки уловила вибрацию печали, которую мать скрыть не смогла. «Я всегда знала, что ты захочешь узнать, и ты должна узнать, – сказала мать резким, фальшивым голосом. – Мы с папой не можем быть для тебя всем». «Но вы для меня все», – возражала Клэр так, будто эту неудачную идею с самого начала и предложила мать. Клэр и так была в этом не уверена и была бы рада поводу передумать. Ведь в том, что родители для нее – всё, есть хотя бы солидная успокаивающая правда. Родители так ее ценили, так для нее старались, так строили вокруг нее всю жизнь, что единственное, чего они дать не смогли, и разожгло в Клэр желание разыскать что-то еще – настолько сильное, великое и неопределенное, что Клэр было даже стыдно об этом рассказывать Слушателю на почасовой оплате. Просто Взгляд – тот Грааль, который Клэр так и не могла ни увидеть, ни описать, как бы ни старалась. Чей это будет