оспа; наряду с этим вирусным заболеванием на резкое сокращение числа туземцев повлияли ухудшение материальных условий жизни и культурный стресс[471]. До 1788 года во всей Австралии проживало предположительно около 1,1 миллиона аборигенов, в 1860‑м – только 340 тысяч[472].
Человеческие потери, вызванные имперской экспансией европейцев, едва ли можно точно подсчитать[473]. Тем не менее нужно постараться приблизиться к пониманию, что за колонизацию было заплачено человеческими жизнями. В ходе нее понес потери и Запад; прежде всего гибли в боях и умирали от болезней представители военного пролетариата – солдаты, отправленные в тропики. Женевский историк Буда Этемад пришел к выводу, что в 1750–1913 годах в заморских колониальных войнах, вероятно, погибли от 280 до 300 тысяч европейских и североамериканских (на Филиппинах) солдат, как в бою, так и от болезней. Индия и Алжир были самыми опасными местами для европейских солдат[474]. К этому числу необходимо добавить потери со стороны туземных войск на службе колониальных держав, составляющие приблизительно 120 тысяч погибших. Согласно оценкам Этемада, количество африканских и азиатских воинов, погибших в оборонительных боях против белых, колеблется от 800 тысяч до 1 миллиона. Все остальные жертвы среди неевропейцев вряд ли могут быть подсчитаны. Этемад также причисляет необычайно высокую смертность в Индии с 1860 по 1921 год к последствиям колониального шока (choc colonial). Он придерживается мнения, что число смертей, непосредственно вызванных такими внешними факторами, как массовый голод или новые заболевания, составило около 28 миллионов человек. Причины высокой смертности в Индии не могут быть сведены к массовым убийствам и другим преступлениям британцев. По мнению Этемада, даже необычайно тяжелый голод в период с 1860 по 1890 год стал причиной лишь пяти процентов всех смертей. В гораздо большей степени в этих потерях виновата модернизация (строительство железных дорог, сооружение крупных ирригационных систем, повышение мобильности, урбанизация в плохих гигиенических условиях), из‑за которой с новой силой стали распространяться не привнесенные, а местные заболевания, такие как малярия. Только учитывая высокую смертность в Индии и принимая во внимание многочисленные косвенные последствия колонизации, можно понять, насколько обоснованно мнение Этемада, что общее число неевропейских «жертв колониального завоевания» составляет 50–60 миллионов человек. Факты, приведенные Этемадом, вызывают соблазн говорить о «колониальном Холокосте», хоть сам он таких слов предусмотрительно не произносил[475].
В отличие от того, что происходило в Америке после 1492 года, на острове Цейлон в эпоху раннего Нового времени, а также в уже упомянутых Океании и Австралии, инфекции, которые в XIX веке завезли в Африку и Азию европейцы в ходе колониальных завоеваний, не сыграли существенной роли. Наоборот, от заболеваний страдали скорее сами европейцы, поскольку они не всегда были защищены от местных болезней. Впрочем, к политической, социальной и биологической дестабилизации колониальные завоевания приводили везде. И завоевательные войны, и последующая «миротворческая» деятельность, то есть акты угнетения и подавления сопротивления, зачастую сопровождались большими потерями. Они нарушали установившийся порядок производства, вынуждали население покидать обжитые места и создавали благодатные условия для распространения болезней. Европейское вторжение, бесспорно, повлияло на сокращение населения, в особенности в Тропической Африке, где были сконцентрированы действия колонизаторов в период с 1882 по 1896 год. Во вторую фазу колонизации, начавшуюся на рубеже столетий, на смену завершившимся крупным военным конфликтам пришла новая колониальная медицинская политика. На фоне относительного мира она стала благоприятной предпосылкой для роста населения.
Масштабы кризиса в результате колониальных вторжений в разных областях были различны. В Свободном государстве Конго, переданном бельгийскому королю Леопольду II на Берлинской конференции 1884–1885 годов в качестве «личной колонии», ситуация была самая плачевная. Чрезвычайно жестокий колониальный режим, нисколько не заботившийся о местном населении, был направлен исключительно на эксплуатацию. В результате в период с 1876 по 1920 год население Конго сократилось, по всей вероятности, почти вдвое. По сей день, говоря об истреблении населения Конго, в международных СМИ называют цифру 10 миллионов. Однако и эти данные ненадежны[476]. В Алжире насильственное замирение затянулось на три десятилетия, в результате чего местное население в период с 1830 по 1856 год ежегодно сокращалось на 0,8 процента. После этого с 1866 по 1870 год измученный Алжир был вынужден бороться с последствиями засухи, эпидемий и нашествий саранчи. Продолжительный демографический рост начался только после 1870 года[477]. Жестокие вооруженные конфликты, кроме того, возникали в Судане, на Берегу Слоновой Кости и в Восточной Африке. Там, где местное население продолжало сопротивляться, борьба длилась годами. Так, с 1893 по 1899 год в Уганде в кровопролитных военных действиях участвовало до 20 тысяч британских солдат. Несмотря на использование пулеметов, эта война не стала для британцев легким триумфальным походом. Они применяли метод «выжженной земли», чтобы уничтожить основы существования мирного населения, прежде всего скотоводческое хозяйство[478]. В Германской Юго-Западной Африке в 1904–1907 годах колониальная армия и прибывшие в подкрепление военно-морские войска из Германии боролись с народами нама и гереро особенно жестокими методами. Сломив военное сопротивление племен, германские силы продолжили истребительную политику по отношению к военнопленным и мирному населению, не принимавшему участия в войне: африканцев изгоняли в бесплодную пустыню и заставляли работать в нечеловеческих условиях. Точное количество погибших неизвестно, но оно исчисляется десятками тысяч. Произошедшее там в полной мере заслуживает названия «геноцид». Война на уничтожение в Юго-Западной Африке – беспрецедентный случай как по степени жестокости действий немецких военных, так и по масштабу последствий от этих действий. Это отнюдь не типичный эпизод колониальной завоевательной политики: уничтожение собственных подданных не соответствовало «логике колониализма», поскольку колонизаторы нуждались в рабочей силе местного населения[479].
Демографический переход
Следовало ли демографическое развитие мира единому образцу, пусть даже это развитие проходило неравномерно? Демографы предлагают использовать концепцию «демографического перехода»[480]. Она описывает процесс преобразования домодерного, традиционного порядка замещения поколений в модерный. Исходное положение характеризуется одинаково высоким уровнем рождаемости и смертности, то есть рождается большое количество людей, но они рано умирают. Конечное положение после завершения процесса трансформации понимается как состояние равновесия, когда коэффициенты рождаемости и смертности также близки друг к другу, но находятся на более низком уровне; при этом средняя продолжительность жизни – высокая. Концепция демографического перехода постулирует поэтапное развитие от исходного до конечного состояния. Уровни рождаемости и смертности расходятся между собой как ножницы – все шире и шире. На начальном этапе снижается смертность, но уровень рождаемости не сразу следует этой же тенденции. Рождается больше людей, чем раньше, и живут они дольше. В такой ситуации быстро происходит прирост населения. Это не просто умозрительная модель. Она была разработана