печатными буквами Виктор терпеливо выводил на каждой листовке слова, которые, конечно, сразу привлекли внимание матери: «Смерть фашистским оккупантам!»
– Что ты делаешь?! – невольно вырвалось у неё.
Он оторвался от листовки и посмотрел на неё ясно и спокойно:
– Ты, мама, разве не слышала? Немцы наших ребят и девчат в Германию угоняют. И не одной только силой. Обещают им там хорошую, сытую жизнь! И есть ведь такие, которые этому верят. Надо предупреждать молодёжь об опасности и убеждать не ехать.
Мать испуганно всплеснула руками:
– Да у нас ведь в соседней квартире немецкий следователь живёт, и к нему немецкие офицеры и полицаи ходят! А ну как и к нам сюда заглянуть им вздумается?!
– Чего бы им тут делать? – ласково отозвался Виктор, касаясь её руки. – Ты, мамочка, главное не бойся, пожалуйста. Они тогда ни за что не догадаются заглянуть сюда, поверь мне.
Чутьё подсказывало ему нужные слова, и его спокойный открытый взгляд и ласковый приветливый голос успокоили мать. Объяснив ей так честно и просто суть своей задачи, Виктор знал, что она оценит его доверие, а к мысли об опасности привыкнет.
– Хорошо-хорошо, Витенька! – согласилась Анна Иосифовна. – Я не буду бояться. Но и ты будь осторожен.
Наверное, она не догадывалась о том, что он боится за неё, быть может, больше, чем она за него. Виктор предпочёл бы по-прежнему ночевать в лесу или в голой степи, чем превращать в явку квартиру, в которой жили его родители. Но, вернувшись к ним, он уже фактически сделал это…
Ночь и следующие сутки прошли в лихорадочной работе. Он расклеил почти всё, что успел написать, до рассвета, а на другой день снова сел за письменный стол. Мать не заметила, что Виктор исчезал из дома ночью, и он был доволен, что на этот раз сумел обмануть её. Чем меньше она знала о его делах, тем спокойнее было обоим. Виктор ещё успел наведаться на явку к Светлане.
Вестей от Надежды Фесенко не было. Однако из прежних разговоров с ней Виктор твёрдо усвоил, что одна из важных задач комсомольской ячейки отряда – расширять городскую подпольную сеть. Поэтому он решил повидаться кое с кем из одноклассников. Конечно, Виктор учился вместе с ними всего один учебный год и не знал этих ребят так хорошо, как краснодонских, но, по крайней мере, была пара человек, которым он мог доверить хотя бы написание листовок.
Он решил рискнуть прогуляться в центр города средь бела дня и чуть не угодил в облаву. Немцы в эти дни особенно свирепствовали, вылавливая молодёжь для отправки в Германию, поэтому юношам и девушкам ходить по городу днём было даже опаснее, чем ночью, несмотря на комендантский час. Ему посчастливилось не только чудом уйти, но и получить подтверждение своим надеждам: Наталья и Вера, девушки из его класса, с готовностью согласились помогать ему в работе с листовками. Теперь оставалось ещё раздобыть радиоприёмник, чтобы слушать сводки и опровергать фашистскую ложь, которая льётся из громкоговорителей.
– Нет, от Нади по-прежнему ни слова. И Галя больше не заходила, – услышал Виктор от Светланы, в очередной раз заглянув в квартиру на улице Коцюбинского. – Рация у нас в городе есть, и не одна, нужно только на неё выйти. Это всё Надя с Галей придумали, чтобы члены разных групп друг друга не знали.
– И это правильно! – заметил Виктор. – Так мы все лучше застрахованы от провала. А на рацию в городе нам выйти надо во что бы то ни стало. И мы на неё обязательно выйдем.
Он подумал о том, что ради такой цели готов обойти одну за другой все городские явки, адреса которых дала ему Надежда. Но не высказал этой идеи вслух.
А Светлана, будто прочитав его мысли, вдруг сощурила свои ясные серо-голубые глаза, в упор глядя на Виктора. Как и Надежда Фесенко, она была хрупкая девушка, старше него года на четыре, не меньше.
– Я, конечно, понимаю, что раз с отрядом связь потеряна, листовки со сводками придётся писать самим, а значит, без приёмника не обойтись, – заметила она. – Но твоя смелость граничит с глупостью! Как тебя угораздило угодить сегодня в облаву? Ведь это счастливая случайность, что Лиля оказалось рядом!
Удивлённый взгляд Виктора подлил масла в огонь.
– Значит, ты даже не заметил, кто помог тебе уйти? – воскликнула Светлана. – Впрочем, это простительно: уж кто-кто, а Лиля умеет быть незаметной. Вот только уверен ли ты в своих новых помощницах?
Виктор невольно вздрогнул от этих слов. Неужели Лиля проследила за ним до самого дома на площади Ленина, где живут Наталья и Вера?
– Уверен, – твёрдо ответил он тем не менее. – Девчата эти из моего класса. Я за них ручаюсь.
– Хорошо, если так, – смягчилась Светлана. – Очень надеюсь, что ты в них не ошибся. А главное, не дал им никакой лишней информации.
– Они получили от меня только текст листовки, – заверил её Виктор. – Я поручил им всего лишь переписать его. Пообещал, что на днях зайду и заберу готовые экземпляры. Расклеивать по городу буду сам. Девчата первые спросили, что можно делать, чтобы сопротивляться немцам. Они ненавидят фашистов и хотят бороться. Искренне хотят. А я если и рискую, то только своей головой. Но я верю им. Они не подведут.
– Твоя голова, Витя, представляет для нас особую ценность, – понижая голос, произнесла Светлана. – Надя меня об этом предупредила и велела следить за тобой. Никто не выполнит за тебя твоё краснодонское задание. Поэтому тебе нельзя ошибаться. Да и всем нам нельзя. Кажется, мы уже и так наделали слишком много ошибок, и они дорого нам обходятся. Хватит того, что случилось с отрядом. Надежде теперь приходится скрываться. Возможно, она тоже ошиблась в том, кому верила и за кого ручалась. Говорю тебе это, чтобы ты понимал наше положение.
– Я его понимаю, – наклонил голову Виктор. – Очень хорошо понимаю. И в облавы попадать больше не буду, обещаю.
Выйдя от Светланы, Виктор почувствовал, что ему трудно дышать. Как душно! Наверное, будет гроза, хотя пока туч на небе не видно. Но такая духота не может длиться долго, она всегда кончается грозой.
Странно, но когда Виктор шёл к Светлане, он не ощущал этого пекла. Или так нестерпимо парить начало только сейчас? Вот и люди на улице вокруг него выглядят измождёнными, обессиленными от жары, их движения кажутся замедленными.
Пот заливает глаза, и улица вместе с прохожими расплывается, тротуар под ногами покачивается. Ещё не хватало, чтобы на соседней улице завопил громкоговоритель и картавый голос