Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

моей с кыштымским парикмахером? Теперь все буду ладить самолично, и веревку для петли скручу не из гнилой пеньки. Вы, Орест Михайлович, прилягте сейчас на диван и, не думая ни о чем, вздремните часок. Снимите сюртучок. Воротничок ослабьте.

– Мне пора! Сегодня у Гришина угощу гостей своей цыганочкой.

– И я там буду. Вы внимательней к старику Гришину присмотритесь. Скажите разок-другой, что Дымкин вам по сердцу, и не один раз Столыпина помяните. Прилягте! Хороший совет даю!

8

Прииск Дарованный – самый обширный среди владений Софьи Тимофеевны Сучковой. Золото на нем рассыпное и жильное. Вымывают его в лесистых низинах, из речек, из песчаных пластов по склонам оврагов, где они неглубоко залегают под слоями пустой породы, а также добывают подземными выработками из тальковых и хлориновых сланцев и кварцевых жил.

Отыскал это необычайное по богатству месторождение Лука Пестов в пору, когда началась его дружба с Тимофеем Сучковым. За посул оборотистого хозяина Лука за незначительное денежное вознаграждение подарил ему свою находку, поверив обещанию, что в будущем он станет участником в прибылях от прииска, а в подтверждение своего хозяйского слова Сучков дал промыслу имя Дарованный.

Но случилось непредвиденное. В день начала первых работ на прииске Тимофей Сучков, торопясь на торжество, скоропостижно скончался в дороге. Согласно завещанию, опекуншей над наследством малолетней дочери Софьи заступила его мать Олимпиада Модестовна и разом позабыла про данное Луке сыном обещание, ибо о нем письменно нигде не было следа, а через короткое время, по советам друзей, она отстранила Луку даже от смотрительства на прииске, и он вновь стал старателем.

Дарованный – гордость сучковских промыслов. На площади, расчищенной от леса, вздымались вышки шахт и строения толчейных корпусов. Из труб кочегаров над окрестностями стелился смолистый дым. Паровые вороты поднимали из семи шахт тяжелые бадьи с золотоносными породами.

Особенностью Дарованного было то, что над россыпным золотом преобладал труд женщин. На прииске женщин две сотни, и трудятся они на самых тяжелых работах: даже на речных плотах, где промывают поднятую пахарями со дна речнину, главенствуя возле вашгердов, отгребая отмытый песок, гальку и эфели[12], катают тачки с породой. В женских руках звенели кайла и лопаты на вскрыше пластов. На прииске от зари до зари шумела рабочая суета.

Золото! Весной, когда таяли снега, летом, когда светило и грело солнце, осенью, когда с грустным шелестом опадала листва, когда землю хлестали косые дожди, на всех промыслах Урала звучали женские голоса. Труд женщин над золотом крепко вплетен в терновый венок мрачного промысла.

Золото! Колдовская сила этого слова влекла к себе женщину так же сильно, как и мужчину. Она порой еще более фанатично надеялась, что отыщет в песках фарт и добудет радость для жизни. Вот почему на промыслах можно встретить женские лица с чертами всей разноплеменной России. Здесь работали девушки с глазами голубыми, как васильки и незабудки. Работали женщины-колдуньи, ворожившие на сердцах мужчин, с глазами зелеными, как донная тина, во взглядах которых, как в омутах, не было дна. Работали плотские грешницы, с темными-темными очами, как ягоды спелой смородины, и женщины, с теми особенными, только в России возможными, серыми глазами, описать которые трудно, но легко почувствовать излучаемую ими теплоту.

Женщин сгоняли на золотую каторгу голод, семейные драмы, изломы темного быта и, конечно, стремление к наживе с надеждой на личное счастье, где-то зарытое для них в песках. Их заветные чаяния обманывали люди и пески, отчего девушки с лазоревыми улыбками, мечтавшие стать любимыми, безжалостно сминались тупой людской ложью. Обманутые, они с царапинами в сердцах бродили по промыслам до седых волос, затаивая в душах злобу на всех людей, старались утопить свое неизживное горе в труде, надеясь смыть с души накипь неудач из-за несбывшихся мечтаний. Но в горластой грубости приискового быта нежданно встречались среди женщин подвижницы воли и духа. Некоторым удавалось складывать прочный очаг семьи, теплив в нем огонек хрупкого счастья, делить труд с достойным избранником, вместе с ним затаптывать тропу жизни. Золото привораживало женщин. Тысячи их перемывали золотоносные пески Урала, но добытое золото попадало не в их руки. Женщины знали назубок суровую правду приискового труда, знали, как он безжалостно губит их молодость, красоту и калечит тело.

Вот почему, когда на промыслах спрашивали женщин, отчего так ярок блеск уральского золота, они с достоинством отвечали: «Оттого, видно, что в песках нашими бабьими горючими слезами ополоснуто…»

9

На Дарованном, на маковке холма, среди елей и берез высится двухэтажный дом. В первом его этаже горницы отведены под контору и жилье смотрителя Жихарева, а второй занят хозяйскими покоями. Раньше Олимпиада Модестовна в летние месяцы жила в них до самой осени. Горницы второго этажа просторны с большими окнами и балконами. Мебель в них барская и добротная.

В горницах конторы полы крашеные, и самая большая из них разгорожена на две половины низкой перегородкой, у которой по вечерам обычно толпились старатели, сдавая намытое золото. В ней в простенках между обрешеченными окнами два шкафа с застеленными створами. В шкафах бутыли с ртутью, замша, флаконы с желтой царской водкой для проб, весы, разновесы и гири, магниты и заячьи лапки. Мебель простая, но прочная. У стола смотрителя окованный медью сундук, а в нем на запоре «золотая книга» для записи ежедневной добычи, лесорубные тетради и расчетные книги.

На беленой глухой стене портрет царствующего монарха, а под ним на пожелтевшей от времени кальке чертеж прииска. За голландской печкой железная кровать для наезжающих хозяйских нарочных с теми или иными распоряжениями главного доверенного Луки Пестова.

Накануне на прииск приехал Лука Пестов в сопровождении Бородкина. Появление нового человека возле главного доверенного не могло не удивить смотрителя Жихарева и не заставить задуматься. Появление Пестова с незнакомцем на делянках среди старателей вызвало шепотки, а с языков женщин пополз слушок, что незнакомец не кто иной, как новый смотритель. Слушку этому верили, так как Жихарев не пользовался симпатиями рабочих из-за своего безразличного отношения к их житейским нуждам.

В это утро бухгалтер и письмоводитель Рязанов проснулся до гудка. Встав с кровати, он открыл окно в своей комнатке и впустил в ее духоту свежую прохладу утра.

Рязанов – бывший студент, высланный на Урал после исключения из Казанского университета за участие в студенческих беспорядках. Зимой он учительствовал в Саткинском заводе, а летом работал в конторе прииска.

Полуодевшись, Рязанов, взяв зеркало и бритву, из комнаты прошел по конторе на террасу. Рассматривая лицо в зеркале, Рязанов начал сухой бритвой обскабливать подбородок от скудной растительности. Услышав за