Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

нужны капиталы.

– Упомянули про Петра? Забывая, что царь учился у иностранцев, торговал с ними выгодно для себя и страну за это в наем им не отдавал. А вы мыслите получить иностранный капитал для размаха в промышленности и привести с ним и его хозяев как законных владельцев уральских богатств. Трудно будет вам уверить наших промышленников, что они обязаны делиться своими прибылями с иностранцами. Не забывайте, Орест Михайлович, что именно уральцы особенно верны вековым дедовским обычаям и навыкам своих умельцев, открывших богатства Урала для блага страны. А ведь некоторые наши промышленные навыки удивительны, и от них нет причин отказываться.

– Трудно с вами вести деловые разговоры…

– Но и вас нелегко понять, даже принимая во внимание вашу принадлежность к высшему сословию в стране. Будучи русским, вы ради личных выгод, да, именно ради личных выгод, готовы забыть о необычайной талантливости русского человека и восхищаться иноземной изворотливостью.

– Но, может быть, вы все же согласитесь, что моя мысль о привлечении иностранного капитала поможет нам обуздать аппетиты не в меру свободолюбивых отечественных пролетариев. Они после пятого года в моде, у них масса приверженцев и сочувствующих. Забастовки и вам треплют нервы.

– Горестно все это слышать от вас. Русские рабочие и наши уральские могли быть совсем другими, если бы веками не носили на себе унизительное для человеческого сознания ярмо крепостного права.

– Но их же освободили от этого ярма. Почти полвека уже свободны, но им, видите ли, этого мало. Они мыслят быть свободными и от добровольного труда.

– Неправда! Рабочие за труд, справедливо оплачиваемый и защищенный законом от самодурства разномастных хозяйчиков.

– Ну, батенька, рассуждаете совсем по-революционному. Может быть, считаете, что в недавних беспорядках в стране виновато правительство? Может быть, считаете ошибочным решение государя?

– А разве цари в нашей истории не ошибались?

Небольсин от вопроса даже остановился около хозяина, хотел ответить, но промолчав, только пожал плечами.

– Нам с вами не решить судьбы Урала.

– Ее нечего решать. У тех, кто думает, как я, есть все возможности заставить упрямых встать на правильную точку зрения, необходимую правительству. И вы со временем согласитесь со мной.

– Нет! Даже если постараются сделать это силой. Для моего сложившегося убеждения у меня есть веские аргументы: честно прожитая жизнь и практический опыт русского инженера. Но так как вы мой гость, я должен вам заметить, что ваши контакты в Сатке с господином Дымкиным могут вас совершенно неожиданно поставить в ложное положение. Вы, видимо, не подозреваете, что сей господин, несмотря на капиталы, слывет здесь за черную лошадку, и за ним волочится дурная молва.

– Милейший Всеволод Павлович, за кем из нас на Урале нет дурной молвы! Ведь распускается она нашими незадачливыми завистниками. И о вас, наверняка, говорят черт знает что.

– Вы правы. Обо мне часто говорят и при этом злобно. И мне это понятно, ибо не позволяю всяким продувным дельцам, имеющим высоких покровителей, безнаказанно воровать богатства в лесных дачах завода. А относительно Дымкина считал своим долгом предупредить.

– Но, несмотря на все, вы его у себя в доме принимаете?

– По праздникам, когда вместе со всеми наносит мне визит. Он состоит членом благотворительного общества, в котором моя Верочка председатель. Неужели, Орест Михайлович, вы не догадались, что молодая Сучкова пошла даже на бестактность, уклонившись от встречи с вами, видимо, узнав, что у вас контакты с Дымкиным?

– Признаться, об этом подумал. Но почему же тогда Дымкина мне так усиленно рекомендовал уфимский вице-губернатор? Он-то ведь должен знать всю его подноготную?

– У нас говорят, что Дымкин за последний год в чести у жандармерии.

– Ах, даже так? Тогда согласитесь, что именно это уже для него в наше время неплохая рекомендация, с которой поневоле всем приходится считаться. Могу вас заверить, Всеволод Павлович, честь моего имени мне дорога. С Дымкиным я осторожен. Но на данном этапе он мне нужен. Нужен для черной работы среди промышленного мужичья, которое для успеха задуманного дела, видимо, придется подкупать. Согласитесь, что не могу же это делать сам.

– Мне ясно, что вы появились в Сатке не ради встречи со мной. Уже наслышан, что являетесь в крае посредником видных особ. И делу, которое вы собираетесь здесь провернуть, Дымкин из-за озлобленности на молодую Сучкову сослужил медвежью услугу.

– Интересно, что сделал?

– Мои сведения точны в одном. Его приказчики, естественно, по его заданию подрядили нескольких проходимцев и разослали их по промыслам.

– Зачем?

– Звать рабочих-старателей уходить в Сибирь, ибо в Петербурге правительством решено отдать Урал в руки иностранцев, а от этого наших старателей ожидает лютая безработица и голодная смерть.

– Какой идиот! Это же могло вызвать вспышку бунта и вылиться в скандал?

– Скандал вовремя сумел затушить хваливший вам Дымкина вице-губернатор. А ведь у Дымкина был верный расчет. Ставка на темноту старателей.

Провалилась его задумка совершенно случайно на прииске Сучковой. Там одного проходимца, парикмахера по профессии, разоблачил татарин. На промыслах, естественно, поднялось волнение. Дымкин, испугавшись, постарался некоторое время провести в Уфе. Вам настроение приисковых рабочих нужно учесть. Любое благодеяние из рук иностранцев они не примут.

– Мое дело не имеет ничего общего с иностранцами. Являюсь посредником, как вы правильно изволили заметить, видных особ.

– Но, видимо, реакция уральских промышленников дошла до столицы. Князь Мещерский внезапно был отозван с Урала.

– Это ерунда. Мещерский был эмиссаром Победоносцева. Господин Столыпин с ним не в ладах. Мои патроны неподвластны никому, кроме государя. Но в одном вы, кажется, действительно правы. Упрямство разбогатевшего возле золотых промыслов мужичья слишком крепко. Верховодит всеми Влас Воронов. Одолеть его нелегко, но возможно, принимая во внимание, что у него дочь государственная преступница. Впрочем, надеюсь на самого себя. Умею внушать людям доверие к себе.

В гостиную вошла горничная.

– Прошу прощения, барин. Господин Новосильцев просят принять.

– Кто? Ты, Настенька, ослышалась.

– Никак нет. Назвали себя Новосильцевым.

– Извините, Орест Михайлович. Надо встретить такого необычного гостя.

Оставшись один, Небольсин остановился у одного из гобеленов. Через минуту хозяин вернулся в сопровождении гостя.

– Познакомьтесь, господа.

– Небольсин.

– Новосильцев.

– О вас, господин Новосильцев, слышал.

– Точно так же и я о вас, господин Небольсин.

– Умеешь, Вадим, доставлять друзьям радость. Рассказывай, какой ветер задул тебя к нам.

– Представь себе, приехал по приглашению Веры Григорьевны. Спектакль приехал смотреть. Заинтересовало меня участие в нем мадемуазель Сучковой. Кроме того, «Бесприданница» моя любимая пьеса. В Петербурге в молодости сам подвизался в ней на любительской сцене.

– Кого играли? – спросил Небольсин.

– Как будто удивлены? Тогда еще не был изуродован войной и играл Паратова.

– После спектакля у нас ужин, и Орест Михайлович угостит цыганским пением.

– Получу двойное удовольствие.

– Слышал,