который обычно сопровождает легкий дамский обмен мнениями о знакомых мужчинах. Арон тем временем завел разговор о предложении Ивана…
— Это очень серьезное предложение, Игорь, и ты сделаешь не менее серьезную ошибку, если откажешься от него.
— Мои сомнения, Арон, в двух пунктах. Первое: опасаюсь, что Ванин прорыв обернется, на самом деле, провалом, из которого он благополучно вылезет, оставив за мной разгребание руин. Второе: как-то не по душе мне участвовать во всех этих партийно-начальственных пропагандистских играх…
— Можно возразить? — прервал меня Арон.
— Жду с нетерпением…
— Начну со второго. Никто не собирается вовлекать тебя в высокие партийные игры — не обольщайся. Тебе предлагают возглавить крупный технический проект и решать в рамках этого проекта исключительно научно-технические проблемы, точка. Теперь о первом. Никто не знает, чем этот проект кончится, — мы не гадалки. Но непреложный факт: ты получишь возможность, повторяю — по крайней мере, возможность, реализовать наши теоретические разработки, как говорят, в железе… Это немало, а по сути, даже очень много…
— Готовы ли мы к этому? Готова ли наша технология?
— Вот что, Игорь… Я не хотел тебе говорить прежде, но дело в том, что наш заокеанский визави профессор Саймон опубликовал в известном американском журнале теорию кодов, которые открыл ты…
— Плагиат?
— Не думаю… Саймон, судя по всему, независимо пришел к той же идее и разработал теорию, которая охватывает в том числе и наши результаты — такое совпадение творческих процессов и поразительно, и восхитительно. Его результаты, пожалуй, глубже наших, но имеют то же основание. Я уже отправил ему письмо с объяснением твоего приоритета и со ссылкой на наши публикации по этой проблеме. Но, честно говоря, наша позиция по вопросу приоритета очень слабая. Твои авторские свидетельства и диссертация закрытые — на них невозможно сослаться, а открытая статья опубликована в нашем отнюдь не первоклассном ведомственном журнале, который на английский язык не переводится и вследствие этого никем, кроме спецслужб, не читается.
— Что же делать?
— Я рассчитываю на научную порядочность Саймона. Он ученый такого уровня, что ему должно быть чуждо присвоение чужих результатов. Вы с ним движетесь параллельными курсами, причем поразительно синхронно, что для настоящего ученого не является проблемой, а, напротив, — весьма положительным стимулом… Но я рассказал тебе всё это с другой целью…
— С какой же?
— А вот послушай внимательно и вникай… Саймон недавно перешел в крупнейшую в Калифорнии телекоммуникационную фирму в качестве научного шефа. Сопоставь этот факт с его последними публикациями и сделай простой вывод…
— Они вводят свои главные силы в прорыв, за которым располагается крепость цифровых мобильных систем, не так ли?
— Совершенно верно… Более того, они там ставят задачу решить к концу следующего десятилетия проблему цифровой мобильной связи, то есть не традиционной связи между телефонными аппаратами, а связи между людьми, где бы они ни находились.
— Ты, Арон, клонишь к тому, что под мудрым руководством Вани мы сможем конкурировать с американцами? Не смешите мои тапочки, как говорят в Одессе…
— Если заранее сдаться, то, конечно… нет, не сможем! Но я не думаю, что ты из таких… Моя оценка другая — мы впереди в теории, а ты, вероятно, лучше всех на этом шарике понимаешь и видишь, как это можно сделать… Посмотри на смелых финнов — они определенно собираются обскакать американцев, это с их-то теоретическим багажом, несопоставимым с нашим. Ты просто не имеешь права отказаться от попытки…
Арон оборвал фразу на полуслове — в комнату вошли с подносами сияющие Наташа и Аделина. «Ты, в конце концов, не имеешь права спасовать перед лицом этой девушки, которая, судя по всему, влюблена в тебя», — успел он тихо сказать мне. Расселись за столом; вопрос с выпивкой решился просто — все предпочитали сегодня водку. Наташа подняла рюмку и сказала: «Ну что, Арон, как у нас заведено, первый тост за того, кто в этом доме впервые, — за вас, Аделина!» Выпили, закусили… Обращаясь к Арону, Наташа продолжила: «Аделина обещала дать нам новые записи Окуджавы, Галича и Высоцкого, а потом — кое-что новенькое из самиздата… Как только Игорь это прочитает». Я с удивлением посмотрел на Аделину — это противоречило ее правилам конспирации: каждый следующий не должен знать предыдущего. Она слегка наклонила голову — мол, всё в порядке…
Наташа была в ударе и взяла на себя роль тамады в нашем маленьком застолье. «Может быть, Аделина, мужчины объяснят нам, почему власти не запрещают пользоваться магнитофонами и радиоприемниками — ведь это всё подрывает устои», — сказала она с вызовом. «Уже не могут запретить… В 50-е и 60-е развернута огромная радиотехническая промышленность, придется закрывать заводы и конструкторские бюро», — высказался Арон в своем прагматическом стиле. «Радиоприемники запрещать не надо, гораздо проще глушить всевозможные неугодные голоса в местах компактного проживания населения: парочка глушилок — и большой город ничего, кроме „Говорит Москва“, не может послушать. Кажется, большевики прекрасно расправляются с народом и без запрета радиоприемников — „Свободу“ и „Голос Америки“ можно послушать только в глухой деревне, которая ничем подобным не интересуется и сама по себе никого не интересует», — подлил я масла в огонь. «Мне кажется, власти вполне намеренно допустили эту магнитофонную стихию — пусть, мол, интеллигенция пар выпускает», — определила Аделина свою немужскую позицию. Обсудили эти точки зрения и договорились съездить как-нибудь подальше от города и послушать голоса из-за кордона. «Похоже, мы уже дружим семьями», — подумал я про себя без энтузиазма.
«Давайте выпьем за Игоря и его успех на новой должности», — предложила тост Наташа. Я пытался возражать, но мой протест не был принят во внимание. Наташа сказала: «Думаю, Игорь, что Арон и Аделина уже высказали тебе свое мнение достаточно подробно и аргументированно. Я согласна с ними и могу только добавить: тебе выпал редчайший шанс, от которого было бы нелепо отказаться, такое не так часто случается в жизни…» Она посмотрела на меня долгим взглядом — мне почудилось в нем нечто невысказанное, понятное только нам двоим… Зачем тогда, в Пярну, свет зажегся так быстро?
— Прекрасный довод, Наташенька, но возникает один-единственный вопрос: почему ты не убедила Арона использовать аналогичный шанс, когда он выпал ему? Арон, бесспорно, лучшая кандидатура на должность научного шефа.
— Я, кажется, уже говорил, что собираюсь через пару лет уйти в институт на преподавательскую работу — профессором кафедры теоретической радиотехники. Было бы неправильно при таком намерении соглашаться на предложение Ивана Николаевича, — пытался объясниться Арон.
— Наверное, пора Арону уходить с секретной работы, которая вносит в жизнь столько ограничений, — добавила Наташа.
— Ну вот, добрались наконец до