Читать интересную книгу Первый: Новая история Гагарина и космической гонки - Стивен Уокер

по двум осям за счет выпускания струй азота в космическое пространство. Если все сделать правильно, это позволит привести космический корабль в нужное положение для успешного схода с орбиты. В автоматической системе ориентация задавалась при помощи солнечного датчика и аналогового компьютера. В ручном режиме космонавтам пришлось бы полагаться на «Взор» – иллюминатор в нижней части корабля, служивший также оптическим средством ориентации. При помощи легких осторожных наклонов и поворотов джойстика космонавт должен был попытаться ровно вписать земной горизонт в кольцевое зеркало иллюминатора, вписать исключительно на глаз, и дождаться, пока загорятся все восемь окошек вокруг него – это означало бы, что правильная ориентация для торможения достигнута. И сделать это нужно было быстро, пока не закончился газ. В противном случае вернуться домой космонавту было не суждено.

Но это было только полдела, далее следовала вторая часть – запуск тормозного двигателя. В нормальных условиях он должен был запуститься автоматически в заранее заданное время по сигналу бортового программно-временного устройства под названием «Гранит» – своего рода усовершенствованного, а может, и не очень усовершенствованного механического таймера. Этот таймер включался сразу после выхода «Востока» на орбиту и затем отсчитывал минуты полета, включая в заранее заданные моменты различные автоматические системы (примерно как будильник включает звонок) и, наконец, зажигание тормозного двигателя. Но если бы таймер отказал, космонавту пришлось бы запускать двигатель самому. Трехзначный код, который освобождал джойстик, отпирал также панель с кнопкой, позволявшей включить двигатель: эта кнопка была его билетом домой.

Чтобы узнать, в какой момент следует ее нажать, космонавт должен был переключить тумблер режима «Глобуса». В обычном режиме миниатюрный глобус на приборной доске, род часового механизма, показывал местонахождение космического корабля в настоящий момент, но после переключения проворачивался к предполагаемой точке приземления, если тормозная двигательная установка будет запущена в данный момент. В этом свете не слишком удивительно, что первый заместитель председателя КГБ Петр Ивашутин так настаивал на сохранении бортовой бомбы, в том числе и при пилотируемом полете. Иначе теоретически космонавт был в состоянии, хотя это и считалось очень маловероятным, дезертировать и направить свой корабль прямо в Америку – и никто не смог бы остановить его.

После трех часов практики – примерно по часу на каждого из трех космонавтов – Каманин был уверен, что задание, по существу, выполнено. «Гагарин, Титов и Нелюбов знают ручной спуск отлично»[401], – записал он в своем дневнике. На следующий день должна была состояться новая тренировка, на этот раз непосредственно в «Востоке», но Каманин, очевидно, предпочел бы продолжить те занятия, с которыми космонавты были знакомы гораздо лучше: физические упражнения. Покинув лабораторию, они два часа занимались спортом, включая бадминтон – одну из любимых спортивных игр Каманина, которой, по его собственным словам, он «начал обучать космонавтов» точно так же, как они только что обучались процедуре аварийного спуска из космоса.

Некоторые из занятий того дня снимались кинооператором, и, как и в случае с материалами из самолета, оригинальные пленки[402], которые никто не просматривал почти 60 лет, сохранились. Сама обыкновенность запечатленных на них сцен воспринимается как откровение и погружает зрителя в прошлое, возвращая этих людей, которые все уже покинули нас, обратно к зримой жизни. Камера запечатлела с разных ракурсов, как шестеро космонавтов бегают вдоль Сырдарьи, мимо здания, где они жили, мимо довольно симпатичной деревянной беседки на берегу, позволяющей укрыться от палящего солнца, – этакого ностальгического кусочка старой России, неизвестным образом заброшенного в чуждый ландшафт. На этой немой пленке – звук с нее, если когда-нибудь он там и был, давно исчез – молодые люди бегают и проказничают, как если бы дело происходило на советской турбазе на Черном море. Какая-то уборщица, опершись на швабру, с любопытством наблюдает за ними. Тепло – Титов играет в бадминтон голым по пояс и объединяется в паре с Гагариным против Каманина и Поповича. Оператор постарался несколько раз снять, как два основных кандидата прыгают за воланчиком и наносят героические резаные удары на фоне бескрайнего неба. Все участники кажутся невероятно спортивными, «радостными и здоровыми»[403], как писал Суворов в дневнике, который он был обязан сдавать в КГБ на хранение. Кроме того, они кажутся очень молодыми.

К этому времени космонавты уже знали кое-что – но не обязательно все – об опасностях, с которыми одному из них вскоре предстояло столкнуться, поскольку и Каманин, и Евгений Карпов, начальник Центра подготовки космонавтов, многое им рассказали. Во время их последнего приезда на космодром сам Королев говорил с ними о неудачных полетах «Востоков» с собаками. Он поговорил с ними и в этот раз. «В общем, был настоящий мужской разговор»[404], – сказал Карпов инженеру Олегу Ивановскому. Королев «не отрицал, что не может дать им 100 %-ной гарантии безопасности». К тому же эти люди только что провели три часа за тренировкой аварийного спуска. Но в неотредактированных кадрах из архивного хранилища беззаботное настроение и ощущение веселья всего за несколько дней до реального полета кажутся подлинными. Помогло, может быть, и то, что Каманин не давал им скучать, заставлял много работать и не оставлял времени думать о предстоящем. Позже в тот же вечер он повел всех в кино смотреть фильм «Осторожно, бабушка!» – новую популярную комедию о пожилой даме, которая идет на громадные риски, чтобы помочь построить Дом культуры для рабочих. Ирония ситуации настолько очевидна, что вряд ли молодые люди ее не заметили.

И все же в тумане советских пересказов иногда трудно понять, что на самом деле они думали и чувствовали в те последние несколько дней перед полетом. Подготовленная «Правдой» «автобиография» Гагарина «Дорога к звездам» пестрит предложениями о долге и о его преданности Коммунистической партии, но содержит обидно мало другой информации. Воспитанные, как каждый советский ребенок их поколения, на рассказах о подвигах и самопожертвовании советских летчиков во время Великой Отечественной войны[405], – погруженные, можно сказать, в эту атмосферу, – космонавты, несомненно, готовы были умереть за свою страну, если это потребуется. В конце концов, они были людьми военными. Но это не означало, что они не чувствовали страха. Пожалуй, наиболее надежным свидетелем здесь можно считать Павла Поповича – самого жизнерадостного члена группы, который позже, в постсоветские годы, мог позволить себе откровенность. «Надо это чувство страха загнать и силой воли зажать, – сказал он в телевизионном интервью в 2009 году, в последний год своей жизни. – И не думать об этом. Я не хочу сказать, что мы не боялись – нет, конечно, боялись, – я ж человек, а не дубина какая-то. Но мы это чувство страха силой воли могли зажать, и все»[406].

21

Барбекю из шимпанзе

6–9 АПРЕЛЯ 1961 ГОДА

Научно-исследовательский центр авиации ВМС США

Округ Бакс, штат Пенсильвания

Когда Джон Гленн в 1953 году, во время корейской войны, летал на реактивном истребителе F-86 Sabre, он часто совершал рейды на север, к реке Ялуцзян на границе с Китаем – к месту, которое пилоты называли «Аллеей МиГов», поскольку вражеские реактивные самолеты советского производства тоже часто там появлялись. Там вспыхивали быстрые и яростные воздушные дуэли, в которых самолеты с ревом, носясь со скоростью в тысячу километров в час и закладывая в воздухе всевозможные виражи, пытались сбить друг друга. Но иногда МиГи не появлялись, воздушных дуэлей не было и Гленн со своей эскадрильей пускался в свободный поиск, охотясь за северокорейскими войсками, машинами и танками на дорогах.

Однажды он вышел в свободный поиск в паре с командиром эскадрильи Джоном Джиродо. Едва Джиродо успел завершить заход на атаку с бреющего полета, как зенитный снаряд разбил ему рули управления, и самолет беспомощно закувыркался в воздухе и повалился куда-то в горы. Летчик катапультировался и благополучно спустился на парашюте на землю, но в глубине вражеской территории. Гленн решил остаться с командиром. Он спустился пониже и начал кружить над местом приземления Джиродо, пытаясь не подпустить к нему врагов и дождаться прибытия спасательного вертолета. У Гленна уже заканчивалось топливо, но он продолжал кружить, ждать вертолета, которого все не было, и защищать друга. Он оставался там так долго, что для возвращения на базу топлива все же чуть-чуть не хватило, и садиться пришлось уже