не хочу его лишать веры в то, что все будет так, как он говорил, но затем, отведя взгляд я сказала:
– Игорь, я тебе сказать хочу…Не знаю, как ты воспримешь это, поэтому сначала выслушай. В Москве я была уже с мужчиной. Этот случай навсегда в моей памяти останется, потому что я была в таком состоянии, что…, в общем, – не зная, как вообще продолжать эту тему, я просто замолчала.
Мужчина нахмурился, затем притянул меня к себе и поцеловал в лоб.
– Не говори. Я вижу, что тебе не хочется рассказывать мне об этом. Пусть это останется в прошлом. Для меня оно не имеет никакого значения, Сонь. Главное, что ты сейчас здесь, со мной, – сказал Игорь и у меня словно от сердца отлегло.
– Раз так, то я согласна, капитан Игорь Андреевич, стать вашей женой! – засмеялась я и мужчина облегченно закрыл глаза, затем обнял меня за талию и закружил вокруг себя.
– У вас здесь я вижу любовь-любовь, – усмехаясь подошел к нам командир и похлопал по плечу Игоря. – Я всегда радуюсь за своих ребят, кто даже в такое тяжелое время и любит, и верит. Эх, молодежь, закончить бы войну поскорее, да на свадьбе чьей-то отгулять, – махнув рукой сказал Роман Игнатьевич.
– Ну вот и пригласим вас на свадьбу, – улыбнулась я. – Мы с Игорем решили пожениться, как только он вернется с войны и ко мне в Москву приедет. И мы будем очень рады, если вы придете к нам на свадьбу, правда, Игорь? – посмотрела я на мужчину и тот утвердительно кивнул.
– Я с радостью, – командир пожал руку ему. – Игорь Андреевич, там вас в операционной ждут, солдату одному плохо стало, операцию позже вы планировали, но врач говорит, что дело срочное, – сказал он и Игорь поцеловав меня поспешно удалился выполнять свой долг.
Я тоже было хотела пойти к себе и немного отдохнуть, но командир остановил меня и нахмурившись сказал:
– Дочка, подожди, у меня к тебе разговор есть. Давай присядем, – указал он на стоящую под деревом лавку.
Когда мы сели, командир нервно закурил сигарету и сказал:
– Там особист наш что-то вынюхивает насчет Лены вашей. Кто да что, чем занималась в городе. Говорить-то ничего не говорит пока прямо, так, рыскает пока, уж больно цепкий гад, вечно все в последнюю очередь на голову вываливает. Насчет бригады вашей спрашивал, как оказались в плену, каким образом выжили и тому подобное.
Услышав это, я побледнела и едва сдержала дрожь в руках, крепко сцепив ладони в замок. Мужчина заметил этот мой жест и положил свою крепкую ладонь на мои руки, словно успокаивая.
– Я вот к чему это все говорю. Особист с вами полетит в Москву, чую я, что это только начало какого-то нехорошего момента в вашей жизни, вот предупредить и решил. Я не буду спрашивать, что у вас там произошло, потому, что на войне всякое бывает. Я прекрасно понимаю, что такие красивые девчонки, да еще и среди немцев, коль что и произошло, на то вина времени этого, а никак не вас, беззащитных женщин. Но не все так думают, к сожалению. Поэтому, вам нужно все хорошо обдумать и договориться, чтобы ваши показания не расходились между собой в бригаде. Я же со своей стороны подам вас к награде за неоценимую помощь армии и буду надеяться, что этот эпизод сможет перекрыть то, что там этот чертяка пытается на вас повесить.
– Спасибо вам, – только и ответила я, прокручивая в голове, что такое мог узнать особист, что так быстро успел заинтересоваться нашими личностями.
Оставив капитана, я пошла в палатку к Свете, на ходу позвав Льва Давидовича, который что-то восторженно рассказывал окружившим его солдатам.
– Что-то случилось? – спросил Лев Давидович, видя, как я едва смогла зажечь сигарету дрожащими руками.
– Особист нами заинтересовался. Мне командир сказал. Про Ленку расспрашивал, да про то, как мы в плен попали, да как выжили, – ответила я, выглянув осторожно из палатки чтобы проверить никто ли не подслушивает.
– Ой, мамочки! И что ж теперь будет?! – всплеснула руками Светка.
– Да что-то будет, – устало сев за стол сказала я.
– Это Лешка донес, – зло сказал Лев Давидович стукнув кулаком по столу так, что с него слетела стоящая на нем кружка.
– Почему сразу Лешка? Может и не он? Может просто так проверяют нас. Всех ведь так проверяют, когда из плена возвращаются. Так ведь? – испуганно посмотрела Светка на меня и на режиссера.
– Может и так оно, – ответила я. – Да только уж больно подозрительно. Мог бы сразу нас спросить, что к чему, а так чую я, что неспроста он вынюхивает сначала. Да и Москву он с нами полетит. Так что надо быть готовыми к тому, что там что-то нас будет ждать не очень хорошее. Минет, значит слава богу. А не минет, надо быть готовыми ко всему.
– И что делать будем? – спросила Света.
– Вот что. Я не хочу, чтобы Лена пострадала за ту связь с Вольфгангом. Она на такое пошла ради нас всех, а теперь что? Чтобы там не сказали на нее, Лешка, не Лешка это был, как один говорим, что она ни в каких отношениях с немцем не состояла и просто Лешка не в себе после того, как Катю увезли в Берлин, вот и мстит нам всем за то, что мы тогда приняли решение остаться вместо наших ребят, – сказала я свое мнение насчет самого волнующего на данный момент вопроса.
– Да это все понятно, тут даже обсуждать это не стоит, скажем как надо, – ответил Лев Давидович. – Я задушу его гада, как попадется мне на глаза, – зло сплюнув проговорил режиссер.
– Не трогайте вы его, – махнула я рукой. – Жизнь сама рассудит. Я пойду пройдусь немного, может что-то смогу узнать еще. А вы пока сходите к Лене, узнайте, как она там.
Света с Львом Давидовичем пошли к палатке, где лежала после операции Ленка, я же направилась поближе к палатке, где обитал особист. И не зря ведь пошла, потому как из нее вышел мужчина с хитрыми бегающими глазками, лысиной и слегка сгорбленной фигурой. Мужчина, сжимая свою кепку, быстро прошмыгнул мимо, даже не взглянув на меня. Это был человек, который занимал должность старосты в городе. Нахмурив брови, я окликнула мужчину, который испуганно оглянулся и кланяясь, поскольку это было его обычное поведение, подошел ко мне.
– Софья Алексеевна, как я рад, что вы уже по эту сторону, у наших, – проговорил староста.
– Вы тоже, как я посмотрю, –