я обняла присевшую радом Светку и закрыв глаза начала молиться. Где-то минут через пять к нам подошел солдат и приказал идти за ним. В небольшом наспех сколоченном доме нас встретила молоденькая девчонка-медсестра. Она осмотрела нас с Светкой и убедившись, что все с нами хорошо, показала нам, где можно вымыться и переодеться в чистую одежду. Придя в себя и согревшись в новенькой солдатской форме мы с Светкой сели пить чай, заботливо приготовленный нам медсестрой, и только тогда до нас дошло, что мы уже у своих, что можно хоть немножко вздохнуть с облегчением.
– Сонь, – тихо спросила меня Светка. – Она выживет?
– Конечно выживет, – уверенно ответила я, поскольку ни капли не сомневалась в том, что такой борец, каким была Лена, обязательно выкарабкается и из этой передряги.
– Я не переживу, если ее потеряю, – постукивая нервно пальцами по столу проговорила Светка.
– Да никто никого не потеряет, – устало ответила я и только хотела лечь немного передохнуть, как вернулась медсестра и позвала нас к командиру.
– Здравствуйте, девочки, – радостно обнял нас капитан Роман Игнатьевич.
– Вы совсем другой в форме, – улыбнулась я, припоминая как два дня назад этот же мужчина был похож на колхозного рабочего с поля в простой одежде, теперь же перед нами был красивый, статный военный с неизменными шикарными усами.
– Да, форма преображает, – улыбнулся мужчина и пригласил нас сесть за стол. – Расскажите нам, как все прошло и каковы по вашему мнению потери после взрыва?
Я вкратце изложила происшествие сегодняшней ночи, умолчав о том, что мы с Леной отпустили Вольфганга, поскольку данный эпизод был ох как чреват для нас всех печальным исходом.
– Ну а потери, – пожала плечами я. – Если бы знать, кто покинул здание за тот час, который мы отсутствовали, но мы этими сведениями не располагаем. Это может знать только Маргарита. А так, если все остались, то практические вся офицерская верхушка и взлетела на воздух, включая новоприбывшего генерала.
– Ну, будем надеяться, что так оно и есть. Шуму вы наделали, будь здоров, забегали они там сейчас, черти! Теперь ждем, пока наши с разминирования вернутся и вперед, – проговорил довольный капитан.
– Скажите, – неуверенно спросила я. – Вы говорили, что нас отправите в Москву. Я не то чтобы не готова помогать здесь, но Лена ранена серьезно. Ее бы вывезти отсюда. В Москве после операции она может на поправку пойдет, а здесь скоро такое начнется, что куда там всем до нее.
– Самолет будет вечером, – улыбнулся капитан, прекрасно понимающий, что нас лучше вывезти отсюда восвояси, поскольку полк должен был пойти в контрнаступление, а это было более чем опасное и кровавое мероприятие, если так можно сказать. – Как только солнце сядет, вас сразу же отвезут на место посадки и если все пройдет хорошо, то через пару часов вы уже будете дома.
– Поскорее бы, – вздохнула Светка.
Поблагодарив капитана мы с Светкой вышли из его палатки и направились туда, где проходила операция. Прислушавшись к звукам, доносящимся изнутри, я по голосу Игоря поняла, что дело намного серьезнее, чем нам казалось. Я посмотрела на Светку и решила, что ничего ей говорить уж точно не буду, пока Игорь не выйдет и не скажет, как там наша Лена и насколько все серьезно. Спустя минут пятнадцать к нам подошел Лев Давидович и так же молча опустился рядом с нами на лавку.
– А Лешка где? – спросила я, чтоб хоть как-то развеять повисшее молчание.
– Не знаю, он переоделся и вышел куда-то сразу. Черт его знает, куда он пошел. Другой он стал после потери Катьки. Себе на уме. Мне уже и жалеть его надоело. Ему слово в поддержку, а он как глянет из-подо лба своим волчьим злым взглядом, словно это я Катю на тот самолет лично посадил. Теперь у наших уже, пускай сам себе как знает дальше живет. У меня мочи нет его больше нянчить. Взрослый мужик ведь. Вокруг сколько смертей, только он что ли один такой? Да и Катя не умерла и даст бог там в Берлине будет жить дальше. Ну что ж теперь, вот так всех из-за своего горя кругом угробить? – развел беспомощно руками режиссер.
– Ой, Лев Давидович, все ведь по разному горе переносят, – вздохнула Светка. – Порой так ведь тяжело, что свет не мил становится, вот и Лешка наш так же. Неплохой он ведь парень, да и любил он очень Катю, поэтому так и есть теперь. Будем надеяться, что вернется в Москву да оттает там.
В этот момент из палатки вышел Игорь, и мы все вскочив обступили его с немым вопросом в глазах.
– Состояние стабильное, – проговорил устало Игорь. – Операция прошла успешно, но она без сознания и когда придет в себя, я не могу дать никакого прогноза. У нее сильное сотрясение и повреждение черепа. Она чудом выжила. Будем надеяться, что не зря. Мне передали, что ночью будет самолет, вот доставят ее в Москву и надежды на то, что ее там выходят будет больше. У меня знакомый там хороший врач есть, я передам тобой, Соня, ему записку, и он сделает все возможное и невозможное, чтобы Лена поправилась. Ну, а в остальном вы все знаете, не все от нас зависит в этом мире.
– А ты с нами не полетишь? – спросила я неуверенно, ведь до меня только дошло, что это только нашу бригаду отправят домой, а Игорь как нес службу дальше, спасая жизни на фронте, так и будет делать это дальше.
Света и Лев Давидович переглянулись и оставили нас одних, понимая, что нам нужно поговорить.
– Давай пройдемся, Соня, – проговорил Игорь, показав рукой на стоящие недалеко одинокие березы.
Когда мы отошли подальше от беспокойно бегающих туда-сюда солдат, готовящихся к наступлению, Игорь взял меня за руку и сказал:
– Я понимаю, что сейчас не очень подходящее время, Соня. И что будет со мной дальше, ведь мой военный путь еще не окончен, но я хочу спросить тебя еще раз. Ты выйдешь за меня?
– Игорь, – испуганно посмотрела я на мужчину.
– Я просто должен знать твой ответ, – прижался мужчина своим лбом к моему. – Ты для меня все, девочка и я, уходя вместе с армией хочу знать, что там, в Москве ты будешь ждать меня и когда я вернусь, то мы сыграем свадьбу, заведем пару ребятишек и проживем долгую и счастливую жизнь. Я обещаю тебе, что сделаю тебя счастливой. Прошу тебя, выходи за меня замуж.
Я смотрела в глаза мужчины и понимала, что не хочу его терять,