вернется. Ты хоть больше уже никуда? – испуганно спросила она меня.
– Никуда, – засмеялась я. – Хватит уже с меня этих фронтовых концертов. Натанцевалась. Лев Давидович в театр завтра пойдет и тогда уже дальше тут продолжим. Ленку надо с того света вытаскивать еще, ранена она у нас. Да и вообще возвращаться к жизни нужно потихоньку, а то я издерганная такая стала, бабуль, что мочи нет, – проговорила я, положив на плечо бабушке голову. – И еще, я Игоря на фронте встретила, мы пожениться решили.
Бабушка, как только услышала имя Игоря как сразу же всплеснула руками:
– Господи, деточка моя, – заплакала она. – Надо ж как оно, свела-таки судьба с ним опять. Ох, невеста ж ты моя, – поцеловав в щеку сказала она мне. – Ну чтоб только во благо все, да вернулся чтоб живой и невредимый, а там и свадьбу сыграем.
– Бабуль, а что мама? – задала я вопрос, который все никак не решалась произнести.
– Да жива мамка твоя, жива. Поле блокады весточку прислала. Едва выжила, но тепереча все позади, даст бог свидимся скоро. Немчура, говорят, пятками уже кивает из России, еще немного и разгромят их, а там и мир, и мамка приедет к нам. Муж ее тоже вроде как живой. Так что цела и невредима наша семья, – вытирая слезы проговорила бабушка.
Глава 9
На следующее утро вскочив ни свет, ни заря, я наспех позавтракала и чмокнув бабушку в щеку помчалась по тому адресу, который мне дал Игорь. Пройдя гулкими коридорами огромной больницы, я нашла нужный мне кабинет и тихонько постучавшись и услышав строгое «войдите», зашла в эту святая святых главврача.
– Я слушаю, – не поднимая глаз от каких-то записей проговорил седовласый мужчина с аккуратно подстриженной бородой серебристого цвета.
– Я от Игоря Андреевича, – положила я неуверенно перед мужчиной письмо от него.
Мужчина удивленно посмотрел на меня, бегло прочитал письмо и с улыбкой покачав головой сказал мне:
– Ну Игорь, на фронте все-таки! Предлагал я ему тогда в городе остаться. Так нет же, в самое пекло. Герой теперь, – улыбнулся мужчина. – Ну, говорите, что вас привело ко мне?
– Моя подруга ранена была в голову. У нее тяжелая черепно-мозговая травма, она без сознания и как сказал Игорь, неизвестно, придет ли в себя. Он к вам направил, ведь вы лучший в этой области. Вот поэтому я и здесь. Помогите моей Лене, она прекрасный человек, великолепная актриса, она…должна жить! – хриплым голосом проговорила я и заревела.
– Где ваша подруга сейчас? – сосредоточенно спросил мужчина.
– Ее в третью городскую отвезли вчера прямо с самолета. Особист один с нами летел, он сказал, что там лучшие врачи. Но я доверяю больше Игорю.
Мужчина набрал номер телефона и переговорив с кем-то положил трубку и сказал:
– Ее привезут после обеда, и я ею займусь. Ничего обещать вам понапрасну не буду, травма головы, сами понимаете, вещь непредсказуемая. Но из всего бывают исключения и довольно-таки часто. Не переживайте, поборемся мы за вашу подругу, – сказал доктор и потрепал меня успокаивающе по плечу.
– Спасибо вам, – ответила я и пожав руку мужчине вышла на улицу.
Москва постепенно приходила в себя после того кошмара, который ей довелось пережить за эти несколько лет. В воздухе так и веяло скорой победой. Апрельское солнце грело так ярко и, казалось, что оно так же ждет того момента, когда на нашей истерзанной земле прозвучит такое долгожданное слово «мир». Люди вертелись в столице в своем бесконечном водовороте жизни так же, как и несколько лет назад, когда я покидала это удивительное место. Девчонки весело бежали, держа в руках книжки, спеша на занятия, которые не так давно возобновились в учебных заведениях, мальчишки оборачивались им вслед, с восхищением смотря на этих задорных красавиц с длинными косами. Дети кричали, дрались и резвились во дворах. Старушки все так же сплетничали, сидя на стареньких лавочках у подъездов. Москва кипела жизнью, и я поняла, что никто и ничто не сломит эту великолепную столицу, которая своей непоколебимой свободой была обязана людям, таким простым советским людям, которые за эти несколько лет непрекращающегося страха и горя выстояли, и так же и продолжат стоять на страже свободы своих будущих поколений. Людям, которые никогда не склонят голову перед теми, кто в своей жажде величия и стремления подчинить всех и вся вокруг, будут стремиться подорвать эту свободу. Купив себе небольшой рожок мороженного, я с наслаждением облизнула его тающую ванильную поверхность и улыбнулась. Я была дома. Москва была для меня домом, и я безумно была счастлива, что в свое время приехала именно сюда, в этот великий город с такой необычной историей, которая дополнится еще одним разделом в книге ее бытия под названием «Победа», а в том, что именно так и будет я не сомневалась.
Подойдя к дому, я перекинулась парой слов с соседками, пожилыми интеллигентными старушками, которые забросали меня бесконечным потоком вопросов насчет моего пребывания на фронте в качестве актрисы и выразили надежду, что в скором времени увидят меня на сцене театра здесь, в Москве. Когда я уже прощалась с ними, около дома остановилась машина и из нее вышли двое мужчин в форме офицеров особого отдела и обратились ко мне.
– Софья Алексеевна Лесная?
– Да, это я, – нахмурившись ответила я, всем нутром чуя, что закончилась моя спокойная жизнь.
– Пройдемте с нами, – открыл один из них заднюю дверь автомобиля, предлагая мне сесть.
Я села на заднее сиденье и уже через каких-то сорок минут была в кабинете того самого особиста, который с насмешкой, прищурив глаза взирал на меня, как на самого что ни на есть подлого врага народа.
– Ну что, Софья Алексеевна, вот и свиделись, – хлопнул он по столу ладонью.
– Что-то случилось? – спросила как можно спокойнее я.
– Ох, случилось, Софья Алексеевна, случилось, – протянул он, кладя передо мной исписанные корявым почерком листы бумаги. – Вот здесь на вас донос, родимая. Да и не только на вас. И на вашу подругу, Лену, которая сейчас лежит в больнице и борется с смертью.
– И в чем состоит суть этого доноса, – я даже не захотела брать в руки эти паршивые бумаги.
– Да как в чем. В том, что вы, Софья Алексеевна, спасли тогда одного полковника, которого наша армия столько пасла и с таким трудом организовала на него нападение. А вы, голубушка, принимали участие тогда в хирургической операции, благодаря которой он выжил и был переправлен в Берлин. Ах, да, еще забыл, вы ведь не одна тогда оперировали