использовала этот прием в качестве благовидного предлога оказаться в его обществе.
Ее вчерашнее недовольство было вызвано появлением Гая, прервавшего ее беседу с гостем ради того, чтобы она уладила разногласия, с которыми вполне мог бы справиться кто-то другой. Это действительно входило в обязанности Берил как управляющей, и та, конечно же, обиделась, когда на месте происшествия появилась сама Сесиль, словно не верила в ее способность разрешить спор между вспыльчивой фокусницей и спокойной как удав метательницей ножей.
После этого Сесиль ворвалась в дом, негодуя на Гая за то, что тому хватило наглости ее побеспокоить, и одновременно испытывая облегчение, что ей не пришлось выгонять Натана.
В еще большую ярость она пришла, осознав, что больше не желает видеть любовника. Да и нужен ли он ей был когда-нибудь? Скорее всего, его присутствие рядом было необходимо лишь для того, чтобы повысить самооценку, после того как Гай ее бросил и она была вынуждена неделю за неделей читать в газетах о его похождениях.
Сесиль вздохнула. Ну и как ей разорвать отношения с Натаном, не устроив при этом безобразной сцены? Черт! Вот почему она всегда заранее устанавливала границы для своих любовников. Но кто бы мог подумать, что Натан, моложе ее почти на десять лет, сделает предложение артистке цирка?
Придется с ним поговорить – до того, как подойдет следующая среда и он снова объявится на ее пороге, – и прояснить ситуацию, пока она не усложнилась еще больше.
Что же касается Гая…
Обнаружив, что он ушел из дома в такую отвратительную погоду, Сесиль не смогла заснуть и несколько часов провела в ожидании его возвращения. Наконец, когда стрелки на часах показывали начало четвертого, Гай вернулся, и, судя по походке, вовсе не пьян.
Его куртку и кепку наверняка покрывала толстая корка льда, и Сесиль маялась в темноте библиотеки, с трудом сдерживая порыв спуститься вниз, сорвать с него промокшую одежду и согреть его своим теплом. Ей так хотелось обхватить его большое тело и развеять уныние, сквозившее в каждом его жесте!
Конечно же, она не сделала ничего подобного, хотя и сознавала, что отчасти виновата в его состоянии. Ну зачем она заставляет его так страдать, когда единственное, чего ей хочется, – это лечь с ним в постель?
Сесиль украдкой бросила взгляд на шагавшего рядом с ней Гая, такого молчаливого и угрюмого.
Она искренне не понимала, почему продолжала держать его на расстоянии. Почему-то каждый раз, когда начинала задумываться о том, чтобы его простить, она тут же вспоминала его обескураживающее, оскорбительное безразличие в то последнее утро во Франции, когда он предложил ей стать его шлюхой и поселиться в доме в Лондоне, который он купит для нее. И каждый раз при воспоминании об этом она едва сдерживалась, чтобы не отвесить ему пощечину.
Они остановились на углу улицы с оживленным движением переждать, когда поток транспорта поредеет и можно будет перейти на противоположную сторону. Взгляд Сесиль упал на довольно глубокую колею, в которую колеса проезжавших экипажей погружались на добрых шесть дюймов, потом она взглянула на свои полусапожки и нахмурилась. Они хоть и казались очень крепкими, но их наверняка зальет грязью.
Поток экипажей иссяк, и люди начали переходить улицу, но, прежде чем Сесиль успела сдвинуться с места, чтобы обойти колею, Гай как бы между прочим обхватил ее за талию, без труда перенес через заполненную грязью колею, вновь поставил на мостовую и зашагал дальше.
Она мгновение ошеломленно смотрела на его удаляющуюся спину. Довольно высокую и крепко сложенную, ее никак не назовешь миниатюрной, и все же Гай поднял ее с такой легкостью, словно это была тщедушная Кэт.
Обернувшись, Гай увидел, что она отстала, и вопросительно вскинул бровь:
– Что-то случилось?
– Нет-нет, ничего, – пробормотала Сесиль и поспешила за ним.
Продолжая путь, она мысленно отчитывала себя. Ну и что, что он поднял ее с такой легкостью? Гай сделал бы то же самое и для кухарки, и для горничной и даже для несговорчивой прачки миссис Баском. Просто он джентльмен до мозга костей, с молоком матери впитавший привычку вести себя благородно и уважительно. Это было такой же неотъемлемой частью его существа, как излучавшие тепло карие глаза или идеальная мускулистая фигура.
До знакомства с Гаем Сесиль полагала, что галантный мужчина – это мечта, в природе таковых не существует. А если мужчина галантен с матерью, сестрами, то это совсем не означает, что он будет таким же с любовницей, не так ли? И она прекрасно знала, что зачастую правильные поступки приводили к неудобным последствиям.
Гай остановился перед двухэтажным особняком из серого камня.
– Это здесь.
Сесиль внимательно оглядела здание, которое показалось ей довольно новым: ему явно не больше пятидесяти лет. Штор на окнах не было, и она смогла разглядеть в комнатах первого этажа аккуратно расставленные столы.
– В эту школу принимают детей независимо от их вероисповедания, – пояснил Гай, – хотя ее основатель квакер. Школа работает шесть дней в неделю, и обучение в ней стоит восемь пенсов в месяц. Я хотел пройтись до нее пешком, а не ехать в экипаже, чтобы ты смогла оценить расстояние. Сюда не трудно добраться даже в ненастную погоду. – Он повернулся к Сесиль, но его обычно теплые карие глаза смотрели на нее равнодушно и холодно. – Если хочешь, можем зайти внутрь, хотя я уже все здесь осмотрел.
– И ты считаешь, что здесь все в порядке?
Гай кивнул, но не сразу.
– Что-то не так?
– При других обстоятельствах я бы нанял для Кэт гувернантку, как это было в случае с моими сестрами, но школа определенно лучше, чем ничего.
– Сколько стоят услуги гувернантки?
Гай полностью развернулся к Сесиль.
– Дело не только в деньгах: ей нужно предоставить жилье.
– Я знаю. Так сколько?
Гай сдвинул шляпу набок и задумчиво почесал за ухом.
– Боюсь, я никогда не оплачивал счета лично, поскольку это входило в обязанности секретаря, но, думаю, от сорока до семидесяти фунтов в год в зависимости от образования и происхождения гувернантки.
Сесиль задумчиво пожевала губу, глядя на здание школы. Она вполне могла позволить себе такие траты, а поселить новую сотрудницу можно в одной из кладовых, если предварительно ее освободить. Но если она примет такое решение, обратного пути уже не будет. Хотя Сесиль уже давно все для себя решила. Кэт жила в ее доме всего две недели, но она уже не представляла себе жизни без девочки.
– Значит, гувернантка?
– Наверное, для Кэт было бы лучше общаться с другими детьми, – ответил Гай.
– Что мы делаем, Гай?
Он ошеломленно заморгал, и Сесиль показалось, что он не понял ее вопроса.
Гай вздохнул:
– Она уже начала привыкать, и было бы жестоко вернуть ее на улицу.
– Я бы никогда так не поступила!
– Конечно же, я не думал, что ты на