чтобы положить конец их отношениям, когда громкий стук в дверь избавил ее от необходимости делать столь неловкое заявление.
Прежде чем она успела пригласить стучавшего войти, дверь распахнулась и на пороге возник Гай, на губах которого играла привычная обворожительная улыбка, но взгляд теплых карих глаз был жестким и решительным.
– Привет, Уитфилд.
Барон откинулся на спинку дивана, не выпуская руки Сесиль.
– Ба, Дарлингтон, вы ли это? – Ухмыльнувшись, он многозначительно окинул взглядом фигуру Гая в простой рабочей одежде.
Сесиль последовала его примеру, хотя вполне могла бы описать его по памяти, если бы обладала хоть каплей художественного дара.
Натану было бы крайне неприятно это услышать, и он, скорее всего, не поверил бы ее словам, но Гай даже в потертых старых штанах из оленьей кожи и поношенных ботинках излучал почти удушающие волны мужественности. И это лишь нижняя часть его тела. В одежде, предназначенной для грязной повседневной работы, он выглядел куда привлекательнее, нежели Натан в своем идеально скроенном сюртуке, облегающих бриджах и безупречно начищенных дорогих сапогах.
Сесиль заставила себя оторвать от Гая взгляд, пока он не перекочевал на его лицо.
– Принарядились для визита в бордель? – протянул Натан.
– Что? Бордель? – в недоумении сдвинула брови Сесиль.
– Это значит к проституткам, в публичный дом, – пояснил Гай, сверкнув в улыбке белоснежными зубами. – Хотели присоединиться ко мне и пропустить по пинте-другой, старина? Или просто решили сделать комплимент моему наряду?
Натан рассмеялся, а Гай повернулся к Сесиль:
– Извините, что прерываю, но Франсин вновь винит Ангуса… впрочем, уверен, объяснять ничего не нужно. Она отказывается продолжать репетицию до тех пор, пока необходимый ей предмет не будет найден и возвращен.
Сесиль сурово посмотрела на Гая:
– А почему не…
– Берил сейчас занята, иначе я непременно обратился бы с этой проблемой к ней.
Между Ангусом и некоторыми работниками цирка велась непрерывная война. Стычки происходили почти каждый день, и посредничество Сесиль вряд ли было так уж необходимо, чтобы пригладить взъерошенные перья, или пух, или что там еще бывает у птиц.
Причина, по которой Гай решил прервать их с Натаном беседу, была до боли очевидна, и Сесиль по-прежнему хотела, чтобы гость ушел.
Повернувшись к молодому состоятельному красавцу промышленнику, она с сожалением улыбнулась, мягко пожала ему руку, прежде чем притянуть к себе и поцеловать:
– Мне нужно разобраться с недоразумением, Натан.
Вряд ли можно было назвать такой поцелуй дружеским, и как раз в тот момент, когда его светлость готов был усадить Сесиль к себе на колени, послышалось громкое покашливание.
Она отстранилась, стараясь не обращать на Гая внимания, хотя это было непросто, поскольку он фактически навис над диваном.
Сесиль одарила Натана лучезарной улыбкой:
– С нетерпением жду следующей среды.
Было так приятно уязвить Гая, но она лишь оттянула момент неизбежного расставания с Натаном.
Подобный поворот событий явно раздосадовал барона, но он не собирался устраивать отвратительных сцен.
Сесиль отвернулась от своего гостя и гневно воззрилась на Гая, испепелявшего барона взглядом.
– Почему ты до сих пор здесь? Сообщил мне о проблеме, а теперь иди!
Мелочная радость и стыд всколыхнулись в груди Сесиль при виде густой краски, залившей шею Гая. Его, такого гордого, Сесиль, унижая, постоянно испытывала на прочность. С ее стороны было верхом жестокости подвергать его еще большему унижению, так с ним обращаясь, на глазах у любовника.
И все же она не могла остановиться.
Задержав на Сесиль взгляд дольше, чем осмелился бы любой другой ее работник, Гай почти осязаемо заскрежетал зубами, а потом развернулся и вышел из гостиной.
Натан усмехнулся.
– Ей-богу, Сесиль, ты дразнишь сидящего на цепи тигра. – Его пальцы скользнули к ее подбородку и приподняли лицо так, что она была вынуждена заглянуть в его дерзкие глаза. Губы барона растянулись в усмешке. – Только не пытайся удержать на привязи сразу двух тигров, дорогая, иначе можешь оказаться между ними.
Это была угроза, причем неприкрытая. И если Сесиль не будет осторожна, два мужественных собственника-самца дадут волю своим низменным инстинктам и неизбежно сойдутся на поле боя. И тогда один из них может серьезно пострадать.
Сесиль лишь улыбнулась своему уже почти бывшему любовнику: все эмоции были написаны на его красивом высокомерном лице. Натан еще молод, богат, и множество женщин пытались заманить его в свои сети. А Гай беден, к тому же опозорен и лишен всякой надежды когда-нибудь поправить свое финансовое положение.
Было ясно, что Натан нисколько не сомневался в ее выборе, но вряд ли поверил бы, насколько легко ей принять решение, какого из тигров оставить при себе, а какого отпустить на свободу.
Глава 16
Гаю хотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь ударить, когда он вышел из гостиной Сесиль. Потребовалось все его самообладание, чтобы оставить ее в одном помещении с Уитфилдом.
В душе Гая клокотала такая ярость, что он просто не мог вернуться в цирк, не причинив никакого ущерба, поэтому, вместо того чтобы свернуть в коридор, соединявший дом со зданием цирка, с грохотом сбежал по главной лестнице и, схватив куртку и кепку с деревянной вешалки, вышел в ночь.
На улице было чертовски холодно, чувствовалось, что вот-вот пойдет дождь или мокрый снег: а чего еще ожидать от конца зимы, но Гаю было просто необходимо остудить бушевавший в душе гнев.
Через несколько шагов вниз по улице он столкнулся с Корделией Блэк и ее двумя ассистентами. Корделия возглавляла труппу клоунесс и жила в большом доме неподалеку, который делила со своими сотрудниками.
Ее улыбка померкла, когда она обратила внимание на выражение лица Гая.
– Проблемы? Нам стоит вернуться домой?
Гай понимал, что ее слова были шуткой лишь отчасти, ибо все цирковые знали, что Сесиль лучше не попадаться на глаза, когда она не в духе. Менее всего ему хотелось сейчас с кем-либо разговаривать, но он не мог просто пройти мимо:
– Франсин и Ангус.
Этого вполне хватило, чтобы описать ситуацию.
Корделия поморщилась, хотя ее напряженные плечи немного расслабились.
– О нет. Опять? – Она рассмеялась. – Кажется, Ангусу нравится мучить ее больше, чем кого-либо из нас.
К сожалению, это было правдой. Ангус, по мнению Гая, был куда умнее фокусницы Франсин Гордон, а еще довольно ловко орудовал когтями и клювом. Вещи в цирке пропадали постоянно, большинство сотрудников попросту с этим смирились и перестали бросать свое добро где попало, но Франсин отличалась рассеянностью и никак не могла уследить за своими вещами. В последний раз Ангуса обвиняли в краже резной деревянной морковки, с которой играл кролик Генри.
– Что ж, не стану осуждать тебя за то, что сбежал, – поддразнила Корделия. – Как не стану и удерживать.
Ее ассистенты попрощались с Гаем, и все трое пошли своей дорогой.
Он тоже пошагал дальше, и его вдруг поразила мысль, насколько быстро он привык к своей новой жизни: работал в цирке, дружил с его сотрудниками, а с некоторыми даже делил кров. Кроме