Гай погладил подушечкой большого пальца тонкую кожу на тыльной стороне ее ладони. – Неужели наш с Хеленой план настолько безнравствен? Вероятно. Но общепринятые принципы морали редко когда влияли на мои решения. Я написал тебе все эти письма, потому что был жаден, хотел заполучить тебя и спасти свою семью. – Он вздохнул. – Но, боюсь, о таком не пишут в готических романах. Я не совершал ничего благородного, потому что не романтический герой, но и не злодей, просто обычный человек со своими недостатками, который больше всего на свете хочет быть с тобой.
Сесиль отняла руку, и Гай не стал ее удерживать. Она отвернулась, не в силах смотреть на него и думать, потому что пыталась осмыслить его слова. Сесиль сделала то, что делала всегда, если перед ней вставала проблема эмоционального характера: представила, что какой-то друг – например, Марианна – пришел к ней за советом.
Что бы она сказала, если бы Марианна выложила ей все, в чем только что признался Гай?
Он не просто вычеркнул ее из своей жизни и забыл о ней, а придумал план, причем совершенно безумный, но по крайней мере девушке, на которой он собирался жениться, его поведение не причинило боли.
Хотя, если отбросить в сторону буржуазные принципы морали и взглянуть на дело объективно, план Гая оставил бы в выигрыше всех. Его мать и сестры продолжали бы вести привычный образ жизни, те, кто зависит от герцога Фейрхерста, процветали бы, его жена и ее любовник получили бы возможность быть вместе, равно как и Сесиль с Гаем, во всяком случае – какое-то время.
Единственное, чего Гай не мог ей дать, это респектабельность или семью, хотя Сесиль никогда не желала ни того ни другого… до тех пор, пока не встретила Гая.
Правда состояла в том, что Сесиль не смогла бы пойти на такой компромисс, и ее приводила в ярость мысль, что Гай мог.
Ревность съедала бы ее изнутри.
Она подняла голову и увидела, что Гай ждет ответа.
– А ты мог бы разделить с ней постель, Гай?
Немного помедлив, он кивнул:
– Да, но только для того, чтобы обзавестись наследником.
Сесиль запрокинула голову и рассмеялась, чтобы не сорваться и не отвесить ему пощечину.
Ей на плечи легли его большие руки.
– Теперь я понимаю, что тебе, наверное, было бы трудно…
– Трудно? – выкрикнула Сесиль, ударив его по рукам. – Правильно ли я услышала? Трудно?
– Хорошо, пожалуй, я выбрал неподходящее слово.
– Вот вариант получше: невыносимо.
Гай, глубоко вздохнув, кивнул:
– Согласен, но все это больше не имеет значения. Ведь так?..
– Нет!
– Сесиль…
Она протестующе подняла руку:
– Ничего не желаю слушать. Возможно, для тебя все изменилось, но не для меня!
– Но…
– Ты думаешь, я могу просто обо всем забыть и пустить тебя в свою постель?
Гай посмотрел на Сесиль с надеждой:
– Возможно, если бы ты так поступила, я смог бы помочь тебе простить меня.
Сесиль сдавленно вскрикнула, не веря собственным ушам:
– Неужели ты и впрямь настолько самонадеян? Настолько беспечен?
– Я не раз говорил, что действительно могу быть таким, – не стал отрицать Гай.
– Если я пущу тебя в свою постель, то лишь потому, что захочу того, что в ней произойдет, а не потому, что жду чего-то большего…
Губы Гая растянулись в такой широкой улыбке, что Сесиль осеклась на полуслове и прикусила язык – в буквальном смысле слова, – так что кровь заполнила рот, как заполнило мысли осознание того, что она ляпнула.
Зачем она это сказала? Ну зачем?
Гай подошел ближе:
– Если бы только ты…
– Конечно, я этого не сделаю! – заявила Сесиль, делая шаг назад. – Больше никогда!
Губы Гая дрогнули, но вовсе не в улыбке.
– Если я еще раз увижу эту отвратительную ухмылку, Гай…
– Прости! – Он поджал губы и нахмурился – во всяком случае, попытался. – Никаких ухмылок. Видишь, только серьезное выражение лица.
Но сдержать улыбку не было сил, однако Сесиль знала, как стереть ее с его лица.
– Чулан полон грязного белья, и оно само себя не постирает. А когда отнесешь его миссис Баском, помоги Бэзилу вымыть помещение, поскольку твои бывшие приятели вели себя в последнее время как настоящие свиньи. Хочу, чтобы все – от оркестровой ямы до галерки – блестело. Там наверху слишком давно не мыли полы.
На галерке было тесно и темно, поэтому работники избегали туда подниматься. Должно быть, там накопилось немало грязи.
Гай улыбнулся. Ни угроза визита к миссис Баском, ни перспектива провести остаток дня с тряпкой и ведром в руках не лишили его присутствия духа. Его глаза горели решимостью, как у хищника, преследующего добычу. И это свидетельствовало о том, что крошечная надежда, которую Сесиль невольно заронила в его душу, укрепила его решимость так, что он теперь ни за что не отступится.
– Чего ты ждешь? – выкрикнула Сесиль.
– Да, мисс Трамбле, уже бегу.
Когда за Гаем закрылась дверь, Сесиль привалилась к ней спиной. Нет, ей просто необходимо перестать разговаривать с этим мужчиной, ибо с каждой новой беседой она все больше утрачивала почву под ногами.
Глава 14
– Я не могу заняться этим прямо сейчас. Мне срочно нужно в Париж, и я буду отсутствовать по меньшей мере две недели, – сказал Эллиот.
– Ничего. Я сам постараюсь разузнать об этой личности, владеющей оружейным производством Бланшара. Интересно, насколько это сложно? – Гай поднял свой почти опустевший стакан, а затем улыбнулся и кивнул официантке.
Та тотчас же вскочила с колен клиента и поспешила к бару.
Эллиот тихо засмеялся, а Гай в недоумении заморгал.
– Что такое?
– Ты даже этого не замечаешь, верно?
– Не замечаю – чего?
– Как женщины буквально бросаются к твоим ногам и готовы выполнить любую твою просьбу.
Гай нахмурился:
– О чем это ты?
– О служанке, которая едва не сломала ногу, бросившись за очередной пинтой эля для тебя.
– Это ее работа, Эллиот.
– Верно. Но за напитком для меня она спешила с гораздо меньшим энтузиазмом.
Гай пренебрежительно хмыкнул, потому что мечтал лишь об одной женщине, хотел, чтобы она стремилась доставить ему удовольствие, только в этой жизни ничего подобного не случится.
– Но вернемся к твоему вопросу, – предложил Эллиот. – Совать нос в чужие дела не так просто, как может показаться, и как только начнешь, Бланшар непременно об этом узнает. Я тебе гарантирую.
– Ты полагаешь, что я не смогу вести расследование незаметно?
Откашлявшись, Эллиот окинул взглядом паб:
– Что, черт возьми, это должно означать?
– Оглянись вокруг, Гай!
Он последовал совету друга, кивая посетителям, выглядевшим вполне дружелюбно и даже улыбавшимся ему.
– И?..
– Думаешь, они смотрят на меня с таким же обожанием, когда я прихожу сюда один?
– Не вижу никакого обожания.
– Нет-нет, посмотри получше.
Гай опустил ресницы, допил остатки эля и скользнул взглядом по лицам посетителей. Кажется, они действительно смотрят на него довольно… внимательно.
– Я бы сказал, что в их взглядах скорее интерес, нежели обожание.
– Ты не замечаешь очевидного. Дело в том, что многие читают светскую хронику для того, чтобы хоть ненадолго убежать от унылой