да, мне приходится орать, когда ты непристойно выражаешься при ребенке.
– О, прости. – Гай не мог отвести взгляда от хорошенькой девочки с золотистыми волосами: он-то видел их серовато-бурыми от грязи.
Он перевел удивленный взгляд на Сесиль.
– Как… э-э…
Та фыркнула:
– Примерно то же самое я смогла произнести ночью, когда открыла дверь своего чулана для грязного белья.
Гай поморщился:
– О…
– Вот и я о том же.
– На улице было холодно, вот я и подумал…
– Запереть ребенка в чулане, словно корзину с грязным бельем?
Уставившись на собственные ботинки, Гай провел рукой по волосам: в изложении Сесиль это звучало чудовищно.
Заставив себя поднять голову, он взглянул в ее темные глаза:
– Все-таки получше, чем в мусорном баке. А потом можно что-то подыскать.
– У меня есть кое-что на примете.
– Правда? – оживился Гай.
– Да. С этого момента Кэт и Джордж будут жить с тобой.
– Э-э… Кэт и Джордж?
Сесиль впустила их в комнату, и пес, тут же обнажив свои внушительные клыки, зарычал.
Гай попятился, пока не уперся ногами в кровать.
– Сесиль… э-э, мисс Трамбле, здесь слишком мало места и всего одна кровать. Кроме того, Джорджу, похоже, не слишком по нраву соседство со мной.
Наклонившись, Сесиль почесала пса за ухом. Он тут же перестал рычать и потерся головой о ее ногу.
– Ах ты, неблагодарная дворняга! Не помнишь, кто тебя спас.
– Это всего лишь собака, и тебе наверняка не составит труда найти с ней общий язык. Просто нужно пустить в ход свое знаменитое обаяние.
– Ха-ха. Очень смешно.
– Что же касается кровати… Можешь принести сюда один из матов для бокса: вам с Джорджем хватит, а Кэт будет спать на кровати.
– Но…
– А еще детям необходимо регулярно питаться. Так что тебе придется договориться об этом с кухаркой.
– Догово…
– К тому же Кэт нужно учиться. Можешь обучать ее сам или порекомендуешь приличное заведение, предоставляющее такие услуги.
– Обучать ее? Господи, Сесиль! Единственное, чему я могу научить…
– Не при ребенке.
Гай стиснул зубы:
– Можешь остановиться. Потому что я понимаю, к чему ты клонишь.
– Могу остановиться? А что, по-твоему, я должна сделать? Выбросить их обратно на улицу?
Девочка и собака гневно взглянули на Гая, и тот поднял руки:
– Нет, нет. Конечно, нет. Но я свяжусь с Марианной. Ты знаешь, как она относится к таким вещам. Вообще-то я как раз собирался отвести девочку в одно из… как их там… ее заведений.
Сесиль бросила на него испепеляющий взгляд:
– Не стоит перекладывать ответственность на чужие плечи.
Гаю, казалось, что его голова вот-вот взорвется.
– Послушай, дорогая, я всего лишь хотел…
– Поиграть в героя, но только не за свой счет? – невинно поинтересовалась Сесиль.
Гай перевел взгляд на Кэт. После того как с нее смыли всю грязь, она оказалась довольно милой малышкой. От этого еще ужаснее было принять тот факт, что ей приходилось рыться в отбросах в поисках пропитания. Неужели он действительно взял ее в дом потому, что хотел выглядеть героем?
Гай опять повернулся к Сесиль, и в его желудке будто что-то всколыхнулось. Любовь его жизни снисходительно смотрела на него. Ей не нужно было ничего говорить: все читалось в ее взгляде. Она считала Гая легкомысленным, а его поступок – беспечным и безрассудным.
Господи, неужели она права?
Тяжело вздохнув, Гай заставил себя улыбнуться своей новой подопечной, потом жестом обвел свою каморку:
– Добро пожаловать в мои хоромы!
За следующие несколько часов Гай узнал очень много нового.
Кэт было лет восемь-девять – она не помнила точно. Ее отец умер в пору ее младенчества, и до семи лет она жила со своей матерью – это она помнила точно. Что сталось с ее матерью, было неясно, а продолжать расспросы Гай побоялся, поскольку глаза Кэт сразу сделались огромными и словно стеклянными, а нижняя губа предательски задрожала. В первый месяц жизни на улице какой-то негодяй попытался затащить ее в подворотню, но пес укусил его, и с тех пор они с Кэт не расставались.
Ужас, гнев и стыд всколыхнули душу Гая, когда девочка рассказывала об этом периоде свой жизни.
Кэт очень повезло, что она вила на улице так долго и не пострадала от рук негодяев. Она не сказала этого прямо, но ее жизнь стала чуть легче, когда покрывавшая тело и одежду грязь помогла скрыть, что она девочка. Плохие люди теперь не пытались заманить ее в ловушку и похитить.
Вскоре после того ужасного случая с нападением на Кэт над ними сжалилась старушка: давала им немного еды и позволяла спать на своем крыльце в самые холодные ночи, но недавно она умерла, и теперь бедолагам приходилось добывать пропитание на помойках.
– В ваш переулок почти никто не приходил, так что нам с Джорджем не было нужды прятаться, – призналась Кэт за завтраком, уплетая горячую кашу, приправленную сливками, медом и смородиной.
Гай подозревал, что никто не заходил в переулок, потому что там попросту было нечем поживиться. Судя по тому, как девочка и пес поглощали еду – Джорджу достались остатки каши из тарелки Кэт и мясная косточка, – обоим приходилось голодать.
Удивительно, но Кэт умела читать, поскольку ей повезло, хоть и недолго, ходить в школу в небольшой деревушке, название которой она не могла припомнить.
Гай подозревал, что ее мать переехала в Лондон в поисках более высокого заработка, как и многие сельские жители. В бедных районах города часто вспыхивали различные эпидемии. Должно быть, женщина умерла, не успев оставить распоряжений относительно будущего дочери.
Фамилия девочки, Смит, ничего не проясняла. По словам Кэт, ее мать была принцессой, а отец – рыцарем, который погиб в сражении с троллями.
На протяжении двух лет бедняжке приходилось буквально выживать, и Гай не мог осуждать ее за то, что придумала себе лучшую жизнь.
Он догадывался, что разыскать таких людей будет гораздо сложнее, чем могло показаться на первый взгляд, учитывая нехватку принцесс, рыцарей и троллей.
Сесиль провела день, бросаясь из одной крайности в другую. Утром она чувствовала, что поступила правильно, разбудив Гая и заставив взять ответственность за содеянное на себя, но по прошествии нескольких часов начала сомневаться в разумности этого решения. В конце концов, что он знал о том, как заботиться о маленькой девочке?
Хотя, возможно, Гай знал об этом больше Сесиль. Во всяком случае, у него были младшие сестры, а она никогда не имела дела с детьми, даже когда сама была ребенком. Все дни она проводила в мастерской отца, изучая азы оружейного дела, с тех самых пор, как научилась ходить и говорить.
Вечер предыдущего дня стал для нее настоящим открытием в том, что касалось детей. Сесиль поразило, что маленький ребенок мог с такой легкостью поддерживать беседу. И чем больше Кэт говорила, тем меньше слышался ее акцент уличного беспризорника, и больше проявлялась речь девочки, которая умела говорить правильно.
Сесиль, конечно же не верила, что мать Кэт – принцесса,