все. Тьфу, противно так для них выступать. Какое им искусство. Им вон девок покрасивее да на второй этаж в кровать. А девчонки те, которые с фрицами, не промах. Их спаивают, а сами одну рюмку коньяка весь вечер потягивают. Я как последнюю песню петь начала, мне одна из них знак подала, мол хватит уже, дуй со своей сцены, едва удерживая толстяка, который так и рвался составить мне компанию там.
– Выбираться отсюда надо, – посмотрев на девчонок сказала я. – Игорь сказал же, что наши их с севера подпирают, скоро они уходить отсюда будут. А как уходить будут, черт его знает, как они поведут себя. Или стрелять начнут, или в Германию погонят на работу. Оно нам надо?
– А как выбираться? Патрули везде, посты, документов нет. Мы дальше черты города не продвинемся ни на шаг, – сказала Ленка.
– Все равно надо что-то придумать. Надо покрутиться среди местных, может узнаем, есть ли где партизанский отряд. Проскочить бы до наших и дело с концом, – не унималась я.
– Ладно, девчули, не сегодня об этом думать. Домой надо идти, поскакали и хватит. Немчура вон вся к себе поползла наверх, – сказала Света, осторожно выглянув из-за занавеса.
В этот момент к нам в гримерку зашла бледная Маргарита и заламывая руки сказала, указывая на Катю.
– Там Гельмут ее зовет, – срывающимся голосом проговорила женщина, виновато глядя на нас.
Мы возмущенно переглянулись и обступив испуганную девушку сказали:
– Ага, еще чего! Мы на такое не подписывались! Мы выступили и этим все закончится. Не пойдет никуда Катя!
– Девочки, я вас умоляю. Он может только поговорит и с ней и все. Ели она не пойдет, то только разозлит его. Я вас очень прошу! – запричитала женщина.
– Девчонки, пропустите, я пойду, – строго сказала Катя, которая прекрасно все понимала и скорее всего боялась за нас, а не за себя, как, впрочем, и мы все боялись за ее жизнь больше, чем за свою.
Катя вышла вместе с Маргаритой, а мы все столпились за занавесом и с ужасом смотрели за тем, что будет дальше.
В зале уже никого не было, поскольку по звукам, доносящимся со второго этажа, было понятно, что все развлечения были перенесены туда. За столиком же Вольфганга сидел он сам в компании Гельмута и еще одного офицера. Официантки тихонько стояли в стороне, складывая посуду и натирая рюмки. Когда Катя подошла к столу, Гельмут спросил ее:
– Ты ведь балерина?
Катя молча кивнула, сцепив за спиной пальцы в кулак так, что даже мы увидели, как они побелели.
– Почему не танцевала тогда сегодня, как балерина? – было видно, что немцу просто доставляло удовольствие издеваться, а не действительно интересовал заданный вопрос.
– Я давно не танцевала уже. Я больше как актриса с девчонками выступаю, – осторожно сказала Катя.
– Я сейчас умру, – хриплым голосом проговорила Света, вцепившись в мою руку.
– Юбку сними, – скомандовал Гельмут, откинувшись на спинку стула.
Катя испуганно оглянулась, зная, что мы наблюдаем за ней и повернувшись к немцу спросила строго:
– Зачем?
– Посмотрим на твои ноги, – заржал немец. – Юбку снимай! – заорал бешено он, когда понял, что Катя не собирается этого делать.
Я было дернулась, чтобы выбежать к Кате, но Ленка зашипела на меня:
– Стой, дура!
Катюшка трясущимися пальцами развязала завязки на юбке и сняв ее, положила на стоящий рядом стул, оставшись при этом в коротенькой нижней юбочке.
– Точно балерина, – проговорил немец, смотря на сильные, тонкие ноги нашей подруги. – Была у меня одна балерина в Берлине, – выпуская клубок сигаретного дыма сказал Гельмут, прищурив глаза. – Такое вытворяла в постели, ни одна такого не могла сделать после нее. Одевайся, – кивнул он на юбку, – сегодня со мной пойдешь.
Катя быстро схватила юбку и надев ее на себя сказала тихим дрожащим голосом:
– Господин офицер, я девушка порядочная, у меня жених есть. Не губите, прошу вас!
– Да кто тебя губит! Со мной побудешь и жениху твоему достанется, – хмыкнул Гельмут.
– Я не могу так. Я не пойду! – отходя назад сказала Катя.
Немец медленно затушил сигарету и подойдя к Кате схватил ее за шею, заорав на нее:
– Не пойдешь добровольно, всех твоих подружек солдатам отдам на потеху!
Катя заплакала и начала вырваться, поскольку мы все знали, что она девчонкой еще была и то, что готовил для нее этот гад, было для нее смерти подобно.
Мы втроем стояли как вкопанные, словно окаменев от ужаса. В какой-то момент Ленка сказала:
– Нет, только не Катюшку, – и оттолкнув меня выбежала на сцену.
Все это время наблюдавший за Гельмутом и Катей Вольфганг прищурил глаза и посмотрел на Ленку, которая медленно начала расплетать свою косу и когда ее волосы шикарной гривой упали ниже пояса молча вздернула подбородок.
– И что это значит? – спросил Вольфганг. – Ты вместо подруги с Гельмутом пойдешь?
– Пойду, – сухо бросила Ленка. – Но не с ним. С тобой пойду. Добровольно. Если пообещаешь, что девчонок моих никто из немцев не тронет. Они просто актрисы, не делай из них шлюх. Они этого не заслужили.
– А ты значит заслужила? – спросил Вольфганг, откидываясь на спинку стула и глядя на Ленку.
– Не думаю, что ты отнесешься ко мне, как к шлюхе, – ответила Ленка.
– Ой Лена! – закусив носовой платок заплакала тихонько Света.
– Спустись сюда, – проговорил Вольфганг, и когда Ленка встала перед столом подошел к ней.
Немец обошел нашу защитницу вокруг, проведя своими пальцами по ее волосам, затем остановился перед ней и проведя пальцем по ее губам сказал, обращаясь к Гельмуту:
– Отпусти свою балерину. И больше никого из актрис и пальцем не трогать.
– Вольф! – гневно воскликнул Гельмут, которого такой расклад явно не устраивал.
– Это приказ! – рявкнул на него немец.
Гельмут отпустил испуганную и зареванную Катю, которая сразу убежала к нам. Вольфганг же проговорил Ленке:
– Будешь добровольно со мной и относиться ко мне будешь так, словно перед тобой не враг, а до боли желанный тобой мужчина. Только тогда я сдержу слово насчет твоих подружек. Сможешь так себя вести? – прищурил глаза немец.
– Смогу, – ответила Ленка, и по ее потемневшим глазам я поняла, каким невероятным усилием воли она сейчас наступала на свою гордость, спасая нас.
– Хорошо, поедешь значит со мной, – взяв Ленку под руку сказал Вольфганг. – А вы, – обратился он к Гельмуту и другому немцу, – найдите себе другое развлечение. Насчет актрис вы меня поняли. Кто не послушает, знает, чем это будет чревато для него.
Гельмут зло схватил свой китель и вышел из зала, Лена же пошла за Вольфгангом.
Я тихо