нам теперь идти.
– Ясно, – сказала я и устало поднявшись на ноги вышла к ждущему нас на улице и разговаривающему с Гельмутом офицеру.
– Там трое ребятишек осталось. Можно мы их с собой заберем? Им некуда идти. Пожалуйста, – осторожно попросила я, боясь реакции немца, поскольку за сегодняшний день чаша терпения его в отношении моих просьб была уже переполнена на все сто процентов.
Немец приподнял бровь и посмотрев на меня так, будто бы у меня было что-то явно не так с головой, усмехнулся и снисходительно кивнув ответил:
– Хорошо, забирай своих ободранцев, София, – проговорил он мое имя.
Когда все уже вышли на улицу, Гельмут указал на стоящие в стороне машины и сказал:
– Жить будете в доме одной женщины. По вечерам работать в ресторане, играть ну или что вы там умеете. Опаздывать не разрешается. Номера должны быть безукоризненными. На сегодня мужчины свободны будут, девушкам же быть в ресторане не позже семи часов вечера. Одежду и все необходимое возьмете у хозяйки дома. Она директор этого самого ресторана, введет вас в курс дела. Ну, а теперь в машину, – надменно кивнул он нам в сторону машин и уже спустя минут двадцать нас высадили около большого дома за высоким деревянным забором.
Гельмут постучал в ворота и спустя мгновение на пороге появилась симпатичная брюнетка лет сорока, с идеально уложенными волосами, подстриженными под каре, мушкой над ярко-красными губами, темно-карими глазами и пышным бюстом, красоту которого едва скрывало платье, обтягивающее прелести женщины.
– Дорогой Гельмут, – слащаво протянула она мягким голоском и протянула ему для поцелуя руку. – Чем обязана?
– Этих людей взять себе на постой. Дом у вас огромный, места всем хватит. Смотреть за ними в оба глаза, если сбегут, будете отвечать по полной программе лично, – в тон ей протянул немец и женщина недовольно зыркнула на нас.
– А кто эти люди? – натянуто улыбаясь спросила она.
– Это актеры столичные, – усмехнулся офицер. – Будут в вашем ресторане теперь отплясывать вместо ваших бездарных, глупых девок. Так что накормить, одеть и сегодня вечером жду их в заведении. Ясно? – рявкнул он на всех нас сразу и развернувшись сел в машину и уехал.
Женщина провела нас в свои действительно огромный дом и нервно сорвав со своих плеч платок и швырнув его на стул, процедила сквозь зубы:
– Вас мне еще не хватало!
– Мы тоже не цветем и пахнем от счастья от того, что оказались здесь, – кривляясь зло прошипела Ленка, усаживаясь за стол.
– Да вам-то что! Не дай бог что выкинете, мне тогда отвечать по полной перед ними! – уже более спокойным тоном проговорила женщина, устало опустившись на диван.
– А вы помогите нам, тогда не выкинем мы ничего, дражайшая мадам, – присаживаясь рядом и целуя руку женщине проговорил Лев Давидович.
– Да чем я вам помогу? – спросила она.
– А введите в курс дела. Расскажите, кто да чем дышит из офицеров, на какой козе к кому подъехать можно, так сказать…чтоб подольше в живых остаться, – елейно проговорил режиссер. – Да как девочек моих уберечь, чтоб не попортили их, сволочи, – добавил он, поскольку явно просто с ума сходил от переживаний за наши жизни.
– Девочек уберечь? –хмыкнула женщина. – А себя уберечь не хотите? Вы же еврей.
– Да они знают, что я еврей. Но, поскольку я режиссер, то это мне и сберегло жизнь. А насчет девочек я серьезно, – перестав улыбаться строгим тоном проговорил мужчина. – Как вас зовут, кстати.
– Маргарита, – улыбнулась женщина, строя глазки Льву Давидовичу, поскольку он явно ей понравился.
– Риточка, ну так как? Поделитесь секретом выживания в вашем городе. Девчонок сегодня ведь уже к вам в ресторан вызвали. Что там будет? Как им вести себя? Что сыграть такое, чтоб им понравилось?
Маргарита окинула нас взглядом и пожав плечами сказала:
– Да девок им тут хватает. Я прикормила несколько красавиц, которые берут на себя такого рода развлечения офицеров. Вы на них не смотрите только так, свысока, они хорошие девчонки, но назло могут и нашептать чего немцам, если увидят, что вы их презираете за их род деятельности. Так что не думаю, что их прям интересуют такого рода развлечения с вашими актрисами. А вот актеров, певиц хороших у нас здесь нет. И если Вольфганг сам так распорядился, то скорее всего этим все и ограничится. Он ценитель всякой чепухи культурной, – усмехнулась она, давая понять, что ей безразлична такая сторона жизни людей, как искусство. – Но держать ухо востро нужно все время в любом случае. Черт их знает, что им в голову взбредет. Это пока полковник старый тут всем заправлял, то было более менее спокойно, а что молодой будет творить, никто еще не знает, – сказала она имея ввиду Вольфганга.
– Ясно, – ответила я, смотря в окно и наблюдая за тем, как к дому подошел мужчина в черном пиджаке, покрутился пару минут и поспешно удалился, скорее всего потому, что кто-то его не вышел встречать. – Вы не знаете кого-то из хороших людей, чтобы мог детей приютить? Они сироты, – спросила я, указав на сбившихся в кучку детей, словно маленьких испуганных ягнят.
– Бабке Евдокии можно отвести их. Она внучат во время эпидемии тифа потеряла, одна осталась. Она точно не откажется, даже наоборот, рада будет, – подумав пару минут сказала Маргарита. – Когда вас в ресторан отведу, вернусь и детей тогда уже к ней отправлю. А сейчас садитесь, поешьте, – добавила она и засуетилась, накрывая на стол.
Смотря на то, как мы жадно глотаем обед, она быстро заморгала своими длинными ресницами и отвернулась к окну. Затем немного успокоившись поглядела на нас и сказала строго:
– И если хотите, девочки, чтобы к вам отношение было не такое, как ко всем тем девкам, которые там офицеров облизывают, то играйте, мои дорогие сегодня так, будто бы в последний раз, так, словно от этого зависит жизнь не только ваша, но и всего города. Заденете Вольфганга за живое, то вас никто и не тронет здесь…пока. А там будем надеяться, что наши скоро придут да освободят город от этих проклятых, – шепотом закончила она и подойдя к столу быстро налила себе рюмку домашнего самогона и залпом выпила его, скривившись и быстро закусив соленым огурцом.
– Да уж, играйте, – вздохнула Света и проделала то же со своей рюмкой, что и Маргарита.
– Располагайтесь в доме как сами хотите. – сказала позже Маргарита, убирая со стола, когда мы закончили обедать. – Моя комната за дверью, на которой цветок нарисован, а так все остальные свободны. Всем места хватит.
– Спасибо вам большое, – подошла к