Так что да, вы выживете, – ответила я, вколов ему обезболивающее от чего он блаженно закрыл глаза.
– Спасибо вам, – просто ответил немец, пожав мою руку.
– Мне не нужна ваша благодарность. Вы главное слово сдержите свое, – строго проговорила я.
– Я обещал, значит так и сделаю.
В этот момент в комнату зашел Вольфганг и подойдя к полковнику сказал:
– Самолет через час, вы готовы?
Я испуганно посмотрела на офицера и сказала:
– Он такую операцию перенес, его нельзя сейчас перевозить никуда!
– Ваш хирург сказал, что воздухом можно, – не глядя на меня ответил офицер. – Если мы его сейчас не вывезем, второй такой возможности может и не быть.
– Я готов. И еще, сынок, – обратился полковник к мужчине. – Отпусти эту барышню и ее театральную бригаду. Пускай уезжают к своим. Ты теперь командовать здесь остаешься. Не держи их подле себя, пусть уходят.
Я испуганно смотрела то на полковника, то на офицера, которого видно не очень устраивал такой приказ начальника, но он только молча кивнул и подав знак солдатам, которые осторожно положили полковника на носилки, повернулся ко мне.
– У меня к тебе предложение есть, – дождавшись, пока за полковником закроются двери, проговорил мужчина, окинув меня взглядом.
– Какое? – осторожно спросила я.
– Твоя актерская бригада останется здесь. Вместо вас я освобожу пленных и отпущу их на все четыре стороны.
Я изумленно посмотрела на мужчину и нахмурившись спросила:
– Почему?
– Кучка каких-то солдат да несколько гражданских мне не интересна, – скривился он. – Я вас сюда не за тем вез, чтобы вот так просто отпускать. Да и тебе, как я понял, уж очень дорога чья-то жизнь, а не своя собственная. Поэтому выбирай. Либо вы. Либо они, – пожал плечами офицер.
Я смотрела из-подо лба на офицера всего четверть минуты, затем ответила:
– Я могу решать только за себя. За своих друзей решать у меня права нету. Если они согласятся, то я приму это их решение.
– Бог мой, что вы за люди, русские женщины, – хмыкнул офицер. – Стоишь и еще и торгуешься со мной здесь, находясь в плену! Всегда поражался вашему бесстрашию и сумасбродству. Я же могу вас всех оставить здесь, ты это понимаешь?
– Воля ваша, – внутренне съежившись ответила я.
– Ладно, пойдем. Спросишь у своих людей, какое решение примут они, – сказал после минутного молчания Вольфганг и повел меня туда, где были заперты пленные.
Зайдя в темное помещение я кивком головы подозвала в дальний угол своих ребят и сказала:
– Нам выбор дали. Либо мы останемся здесь и будем развлекать их, – кивнула я в сторону офицера. – а они отпустят всех тех, кто здесь находится, на свободу. Либо же уйдем мы, но все остальные останутся здесь, в плену, – закончила я и опустила глаза.
Среди ребят воцарилась тишина. Все смотрели сначала на меня, затем друг на друга. Было видно, что принять такое решение было очень непросто им всем. Лена первая пришла в себя и сказала:
– Я за то, чтобы остались здесь мы. Мы кто? Актеры для них. Ну поселят нас у кого-то, и заставят каждый день отплясывать перед ними. Ну и будем отплясывать, раз уж так суждено. А их всех, – кивнула она в сторону солдат, – их всех перестреляют, если они останутся. Нужен нам такой камень на душе до конца своих дней? Мне нет, – добавила она и глубоко втянула носом воздух, пытаясь совладать с эмоциями.
– Я тоже за то, чтобы остаться, – ответила Света.
– И я, – тихонько проговорила Катя.
– Я не согласен, но поступлю так, как решат все, – ответил Лешка.
– Ну, а вы что молчите? – строго спросила Ленка молчавшего режиссера.
– Все вы правильно говорите, девочки мои. Да только вы не думаете о том, что эти вот, – кивнул он в сторону офицера, – с вами-то могут сделать? Вы что думаете, что развлечение для них закончится только тем, что вы пару песен да танцев для них изобразите?! Или ты думаешь, богиня, что твои ноги длиннющие будут им интересны только расхаживающие по театральной сцене? – прошипел он. – Вы головой своей подумали, на что вы идете? И как нам с Лешкой тогда вам в глаза смотреть, когда и защитить-то вас не сможем?! Вы об этом подумали?
Мы с девчонками переглянулись, понимая, что режиссер был прав и надеяться на то, что все будет более-менее человечно со стороны немцев мы не могли.
– Мы найдем выход, – сказала Ленка, посмотрев в сторону офицера. – Смерть нам еще не светит, я надеюсь, а что дальше будет – одному богу известно. Так ведь, девочки?
– Мы приняли решение, – строго сказала Света и Катя кивнула утвердительно, поддержав остальных.
– Тьфу на вас, бабы-дуры, – сплюнул режиссер и отойдя в сторону сел на пол.
Я вернулась к офицеру и сказала:
– Мы остаемся.
Немец все так же с усмешкой посмотрел на меня и ответил:
– Ну смотри. Решили значит решили. Я более тебе ничего не должен. Я отпускаю людей и этим отдаю долг за спасенного полковника. Дальше вы все такие же, как и остальные в этом городе. Поняла? Это полковник у нас любит играть в благородство, я не такой.
– Поняла, – сухо ответила я и повернувшись к пленным сказала, – вы все свободны. Уходите из этого города. Вас никто не тронет.
Солдаты молча переглянулись, но никто не тронулся с места. Игорь же нахмурился и подошел ко мне.
– Почему он нас отпускает?
– Потому, что мы спасли жизнь полковника. Это его приказ, – ответила я, поцеловав мужчину в щеку.
– А вы? Вас что, здесь оставляют? – гневно проговорил мужчина.
– Игорь, уходи. Со мной все будет хорошо! – тихо сказала я.
– Что значит уходи!? Мужиков отпускают, а девчонок в плену? – бросился мужчина к стоящему офицеру. – Меня оставь, а ее отпусти! – заорал он на немца.
Офицер выхватил пистолет и приставив его ко лбу Игоря сказал:
– Эта женщина сама так решила. Поэтому уходи. Если увижу хоть кого-то из вас на территории города, перестреляю всех! Ты понял меня?! – на ломанном русском строго сказал Вольфганг и махнув стоящему у дверей солдату приказал вытолкать Игоря на улицу.
– Соня, я этого так не оставлю. Мы вытащим вас! – заорал Игорь в тот момент, когда его оттаскивали в сторону солдаты.
Я только печально улыбнулась и когда амбар опустел, увидела сидящих в кучке в дальнем углу ребятишек, двоих девчонок и мальчишку.
– А вы чего не уходите? – спросила я, подойдя к ним.
– Нам некуда идти, – ответила одна рыженькая девочка лет десяти с смешными веснушками на лице. – Наше село сгорело, родители погибли. Мы не знаем, куда