и держа в руках кепку раскланивался лысоватый, длинноносый мужичок лет пятидесяти, староста скорее всего.
Офицер дал указание солдатам и те зло крича погнали нас в сторону огромного строения, похожего на амбар или еще что-то подобное. Затолкав нас внутрь, они заперли двери. Оглядевшись, мы увидели, что находимся среди пленных, которых здесь было около пятидесяти человек. В основном это были военные, но были среди них и несколько женщин и мужчин в гражданском, да трое детей лет десяти, которые с ужасом взирали на всех вокруг, тихонько сбившись в кучку в углу.
– Нда, – проговорила Ленка, устало выдохнув. – Ну что, заговоренные, пришел и наш черед почувствовать, что такое немецкий плен.
– От судьбы не уйдешь, – ответил Лешка и обняв Катю повел ее в сторону свободных мест на полу, устланном сеном.
– Соня? – услышала я бархатный мужской голос и повернулась в сторону, откуда он шел.
В этот момент слезы просто рекой потекли у меня из глаз, и я кинулась на шею того, кого уже никогда не думала встретить в этой жизни. Передо мной стоял Игорь в военной форме капитана медслужбы.
– Девочка моя, – обнимая и целуя меня в лоб проговорил мужчина прерывающимся от волнения голосом. – Ты каким ветром здесь!?
– Я в фронтовой бригаде актеров состою. Ну вот и воюю таким образом. Медсестра-то из меня никудышная, сам знаешь. Петь и танцевать лучше получается, – не в силах насмотреться на этого мужчину ревела я.
– Да скажешь еще, – хмыкнула подошедшая к нам Ленка. – Она даже прозвище «хирург» у нас получила за заслуги соответствующие. Стольким людям жизнь спасла. Вы, наверное, тот самый Игорь, который научил ее всему? – улыбнулась она, протягивая для пожатия ему руку.
– Тот самый, – улыбнулся мужчина. – Я же говорил тебе, что не такая уже ты и безнадежная, Соня. Не зря муштровал тебя тогда в операционной, – засмеялся он, крепко обняв меня.
– Да, не зря, – ответила я. – Только вот теперь закончился наш полет, – окинув взглядом помещение грустно проговорила я. – Четыре года чудом каким-то удавалось избежать самого страшного, а в этот раз бог не уберег.
– Да с нами та же история произошла, – сказал Игорь. – Три дня назад нарвались на этих сволочей, когда перевозили госпиталь в другое, более безопасное место. Половину наших перебили, остальных взяли в плен, как видишь.
– И что теперь будет? – тихо спросила я.
– Будем смотреть по обстоятельствам. Их здесь много очень. Бежать можно только во время перехода на другое место, если в живых оставят. Если поведут восточной дорогой, там по обе стороны лес густой, причем близко к проезжей части, будем пробовать уйти. Здесь они не должны надолго задержаться. Наши их подпирают с севера. Будем надеяться, что все сложится для нас удачно, – проговорил Игорь.
Усевшись на сено подальше от всех, я положила голову на колени мужчине и свернулась калачиком. Игорь укрыл меня своим кителем и гладя по голове спросил:
– Сонь, ты выйдешь за меня замуж?
Не ожидав такого вопроса, я села и строго посмотрела на мужчину.
– Игорь, не об этом нужно думать сейчас. Мы не знаем, что нам утро принесет завтрашнее, а ты о будущем говоришь.
– Я все эти четыре тяжелых года только о тебе и думал. Пытался узнать, что с тобой случилось, но твоя соседка один раз только написала мне и сказала, что твоя бабушка уехала посреди ночи никому ничего не сказав, только корову оставила им. А из Москвы, из того института некая Элеонора Игоревна ответ дала мне, что ты в бригаде артистов на фронте. Думал, что потерял тебя уже. Но жизнь снова свела нас в таком месте. Поэтому хочу надеяться, что это все не просто так и у нас есть оно, это будущее, – притянув к себе проговорил мужчина.
Мне так хотелось ответить ему, что и я думаю о будущем и что так же, как и он, хочу верить в это самое счастливое призрачное завтра, но просто почему-то не могла сказать ни слова, лишь только прислонилась своим лбом к его и тихонько сказал:
– Столько всего случилось с того времени, когда ты меня на поезд посадил. Я другая уже, Игорь. Я уже не та девочка, которая без умолка тарахтела и смеялась, я другая.
– Мы все теперь другие, Соня. Но для меня ты будешь всегда той девочкой, которая смотрела на меня своими блестящими от предвкушения глазами тогда, на станции в деревне. Той девочкой, которая счастливо улыбалась мне в окно поезда, который увозил ее туда, где должны были осуществиться ее мечты.
– Да, мечты, – грустно усмехнулась я, вспоминая, что не только мечтами одарила меня тогда Москва. – Давай выживем сначала, как бы не звучало это ужасно, а потом вернемся к этому вопросу. Хорошо?
– Хорошо, – ответил мужчина, а я снова улеглась и положила ему голову на колени.
– А Галка? Где она? – осторожно спросила я, боясь услышать ответ.
– Галка, – улыбнулся Игорь. – Галка на фронте за полковника замуж вышла. Забрал он ее с собой тогда из нашей санчасти.
– Вот коза, – засмеялась я. – Выбилась все-таки в люди.
– А вот Ира, которая на перевязках тогда работала у главного врача, она погибла, – грустно проговорил мужчина. – Да много их погибло, девчонок наших. Я каждый раз с ужасом смотрел на вновь прибывших молоденьких медсестричек-хохотушек, которые еще не совсем понимая, что им предстоит, смотрели на меня с таким непередаваемым детским оптимизмом в глазах, что было до боли страшно от понимания того, что им были отмеряны считанные дни в той мясорубке, куда их приходилось посылать. Война никого не щадит.
– Никого, – устало ответила я и поуютней устроившись сказала. – Я посплю немного, устала очень.
– Спи, – нежно проговорил мужчина и поцеловал меня в лоб.
Проснулась я от того, что тяжелые ворота помещения, в котором мы находись со страшным скрежетом открылись и в амбар вошли с десяток солдат и направив на нас автоматы заорали и начали выталкивать на улицу, затем повели нас к тому зданию бывшего дома культура, где, скорее всего находилось гестапо и комендатура. Затем завели нас за него и нашим глазам открылась большая площадка с виселицами.
– Ну вот и все, – проговорил Лев Давидович снимая шляпу с головы.
Нас выстроили в шеренгу и продержали так минут сорок, пока не начали сгонять сюда городских жителей. Когда напротив нас образовалась довольно-таки большая толпа, из здания вышли те уже знакомые нам всем офицеры и направились к нам. Гельмут вышел вперед и сцепив руки за спиной начал прохаживаться взад-вперед и с презрением глядя на нас сказал: