Это было так недостойно — то, что она продолжала так на него реагировать.
***
Маринка вышла их встречать, когда услышала шум колес по гравию дорожки.
Она повисла на шее Ярослава и радостно замурлыкала, как большая кошка, потерлась щекой о щеку.
— Ты совсем не брился сегодня! — засмеялась Маринка. — Работнички-трудоголики!
Она бросила поверх его плеча взгляд на Сашу, которая выбиралась из машины, потирая виски.
Взгляд сестры Саше не понравился — видимо, у Маринки, ревность проснулась, устало подумала она. Если повезет, будет ворчать и расспрашивать, если нет — молча дуться и придумывать глупости про себя.
У Маринки было богатое воображение, и все эти спонтанные приступы ревности к сестре уже сотню раз проходили, еще со старшей школы (разве что с небольшой разницей — теперь Саша на самом деле была влюблена в ее мужчину).
В этот раз, правда, Саша не угадала. Немного подувшись и потрудившись посадить Ярослава подальше от Саши, Маринка словно обо всем позабыла. Она весело болтала, смеялась над их незадачливыми админами и программистами, рассказала о том, как они тут развлекались без них.
Вместо того, чтобы обрадоваться такой неожиданной отходчивости, Саша удивилась и напряглась. Что-то внутри остро куснуло, но Саша не смогла понять, что именно ей не понравилось.
10. Кровь на лице
Подменыши были злы — восточный ветер сводил их с ума, заставлял искать крови.
Теперь они не прятались и не боялись, они сами охотились.
Обычным людям оставалось только благодарить судьбу за то, что измененные тела подменышей все же оставались человеческими, и у них не было звериного чутья, острого слуха и нюха.
Подменыши всегда бесились, когда ветер менялся. Бурен говорил, что это из-за смены атмосферного давления, а еще из-за того, что Мари на восток от города сплошь заросли ядовитым ледумом, и его запах отравлял подменышей. Диэди всегда спорил, что тогда плохо было бы всем жителям города, а Оши-Ари считал, что ветер несет пространственные искажения, поэтому обычным людям ничего, а система баланса внутри подменышей сводит их с ума еще сильнее.
«Надо будет спросить у Гвейле, наверняка, он в этом разбирается получше», — подумала Тайтелин, краем уха прислушиваясь к обычной перепалке товарищей.
Они шли на голоса.
Подменыши не умели молчать, кто-нибудь из них да подвывал, рычал или ворчал. Одиночки ходили тихо, но в эти дни подменыши двигались только стаями.
Сейчас Пять лепестков были осторожны — насколько могли, насколько им позволяла их сущность.
Рассудительный Бурен сдерживал их, пока мог сам. Они подбирались к подменышами, выжидали, если нужно было, и нападали, выкашивая их.
Теперь у Тайтелин не было и следа сожалений. Теперь подменыши были на самом деле опасны, и они не плакали от боли, как дети.
Они скалились, рычали и нападали все разом, не давая и продохнуть, пока каждая следующая стая не оказывалась вырезанной до конца.
— Однажды, — тяжело дыша, сказал Диэди и встряхнул сабли, — они соберутся в такую большую стаю, что мы не сможем справиться.
Ему никто не ответил, только Каба выругался, потому что на него попали капли крови. А Тайтелин вспомнила учителя Саве.
«Лучшее, что ты можешь сделать, встретив подменыша, — располовинить его. Верное дело, особенно если половинки потом еще в разные стороны раскидать», — это был его первый урок, который он заставлял затвердить наизусть всех новеньких.
Но Тайтелин училась у него еще до того, как мир сломался, и тогда его первым уроком было совсем другое.
«Всегда помни, что однажды тебе встретится враг сильнее тебя».
За Пятью лепестками поднимались цепью столбы дыма, отмечая следы пожарищ, в которых сгорали тела несчастных, наконец упокоенных подменышей.
Небольшие, вооруженные до зубов отряды солдат Филиала тоже двигались по городу. Они сгоняли подменышей — если получалось, — в огороженные районы.
Встречаясь друг с другом, отряды молча расходились — Пять лепестков, как всегда, шли по середине улице, безопасники из Филиала скользили неслышными (как они думали) тенями вдоль стен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Байю всегда приказывал не начинать с ними драки и вообще не разговаривать, но сейчас он ушел во главе второго отряда, с Намарной и Наной, Геррёг и ее двумя ученицами.
За половину дня Тайтелин с ее отрядом дважды встретили солдат Филиала.
На третий раз, сразу после краткой охоты на пятерых подменышей, солдаты Филиала остановились, проходя мимо.
— Эй! — донесся резкий оклик, и Тайтелин машинально повернулась посмотреть.
— Ты! Это ведь ты!.. — со злостью крикнул один из солдат, и из толпы, толкнув локтем товарища, выступил высокий мужчина.
Тайтелин прищурилась.
Это был безопасник из Филиала, сам Элве Глупая-фамилия. Тот, на кого так надеялся Гвейле.
— Это она проникла к нам! И ребят из дежурки убила! А ну, стой!
Тайтелин спокойно смотрела на него, думая, что Элве повезло, что в их группе не было Геррёг.
Скорее всего, светловолосая голова безопасника сейчас бы уже катилась по мостовой, потому что Геррёг в такие дни могла различать только своих и не-своих, а уж люди в форменных комбинезонах Корпорации баланса для нее никогда своими не были.
— Я и так стою, — сказала она.
Каба хмыкнул за ее спиной.
Элве вдруг осознал что-то, окинул глазами саму Тайтелин, и ее черный с серебром мундир, и запыленные лица остальных Пяти лепестков. Он скривился, словно от сильнейшей боли, оскалился в ее лицо.
— Где он? — прорычал Элве.
«Жаль, что не стал руки распускать, — подумала Тайтелин. — Тут-то я бы его и срезала. А просто так не стоит, наверно. Гвейле будет расстроен».
— Гвейле теперь с нами, — почти вежливо улыбаясь, отозвалась Тайтелин.
Правда, она так давно не улыбалась, что вышло, видимо, что-то отвратительное, Элве даже отшатнулся.
— Это он про кого? — заинтересовался вдруг Диэди.
— Про Гвейле, — пояснила Тайтелин. — Это его бывший друг, смотри.
— Гвейле теперь наш, — ревниво сообщил безопаснику Диэди. — Он у нас живет, только попробуй его отобрать. Со мной больше никто не разговаривает, кроме него.
— Враль, — тут же оскорбился Бурен. — Я каждый день твои бредни выслушиваю.
— Сумасшедшие шуты, — презрительно бросил один из солдат Филиала, и на нем сразу же сошлись все внимательные взгляды Пяти лепестков.
В наступившей тишине солдат сглотнул, и остальные стали вытягивать оружие из чехлов. Диэди, мерзко улыбаясь, повел из стороны в сторону одной из своих сабель, покрытой засохшей кровью.
— Отставить! — рявкнул Элве, шагнув назад.
Все солдаты Филиала были вооружены огнестрельными ружьями и плазменными резаками. Но было их не больше дюжины.
А в крови Тайтелин и ее товарищей еще плескался лилейный экстракт, он жег, плавил их, заставлял терять голову, едва только они чуяли драку и возможную кровь. Тайтелин сняла с плеча косу, и та звякнула о брусчатку.
С косой против огнестрельного? По напряженным злым лицам солдат Тайтелин могла видеть, что они не считают свои ружья достаточной защитой.
— У нас договор, договор, помните! — сквозь зубы процедил Элве. — Между главами Пяти лепестков и Корпорацией. Нейтралитет, мать вашу!..
Смех Бурена был больше похож на шипение.
— Я вот никаких договоров не заключал, — с трудом шевеля языком сказал он. — А?
Тайтелин переступила, нечаянно сместившись чуть больше, чем хотела.
Элве дернулся.
— Разойдемся! — упрямо сказал он. — Мы вас не трогали!
Он покосился через плечо на своих подчиненных, и Тайтелин поняла, что он больше опасается за них, чем за себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Неизвестно, чем закончилось бы противостояние, но впереди послышался знакомый вой.
Подменыши.
Весь отряд Пяти лепестков разом повернул головы, и спустя мгновение улица перед солдатами Филиала была пуста.
Снова кто-то сглотнул, а тому, кто вздумал открывать рот и называть противников шутами, отвесили затрещину.