Серый пляж за Домом-с-маятником был куда как приятнее глазу.
Но тут ее никто не спрашивал. Подменыши любили прятаться в давно взломанных и пустых складах.
Как только Пять лепестков вступили в приморские кварталы, покоя им больше не было. Бесконечные маленькие стаи подменышей нахлестывали прибоем, не давая продохнуть.
Бурен и Тайтелин старались как могли, пока получалось. Бурен настаивал на отдыхе чаще, чем обычно и, пока не закончились сухие пайки, на еде. Воду они постоянно пополняли из дождевых цистерн, стоявших на крыше каждого дома.
В какой-то момент Тайтелин потерялась, выпала из реальности. Она понимала, что происходит, но только частично. Засыпая, подскакивала, пытаясь понять, сейчас ее очередь сторожить или ее очередь спать? Больше не было возможности на всю ночь остановиться где-то и всем спать одновременно, забаррикадировавшись, поэтому отдыхали попеременно.
Тайтелин оскальзывалась на крови, и все пыталась вспомнить, забрала ли она нуль-сетку с прошлого костра, зажигали ли они костер вообще, а ее тело двигалось само, рубило и резало.
Тайтелин ничего не чувствовала.
Вокруг то темнело, то светало.
Потом они повернули в сторону дома.
Снежинки были холодные. Мелкие, медленные, они кружились в сереющем воздухе и падали на черную брусчатку.
Тайтелин сильно толкнула Диэди и Оши-Ари: они остановились поглазеть.
Каба что-то сказал, но Тайтелин не поняла, он едва ворочал языком, глотая звуки.
— Идем, — сказала она, надеясь, что у нее получится лучше, чем у Кабы. — Если стемнеет… мы не найдем дорогу.
— Я устал, — пожаловался Оши-Ари, и Каба толкнул его, то ли пытаясь помочь, то ли по привычке.
— Это уже наша улица, — более внятно сказал Каба. — Иди.
Дом-с-маятником встретил их темной громадой, без малейшего огонька. Он сливался с черным небом, и Тайтелин только угадывала его, зная, что он должен стоять в этом месте. Раньше было веселее, когда можно было зажигать огни.
Окна были такими теплыми желтыми пятнышками в темноте.
— Шевелись, Гвейле Сон-Бейга, — сказала она, потому что этот слабак опять отстал.
Всю дорогу отставал.
Нет, вдруг спохватилась она, сейчас не Гвейле, а еще кто-то другой с ней.
— Меня тошнит, — невнятно сказал Оши-Ари, и Тайтелин вспомнила, что они ходили на зачистку.
Уже все закончилось?
Подменыши закончились? Такое бывает? Или, может быть, ветер переменился…
Она прищурилась до рези в глазах, пытаясь разглядеть хотя бы один флюгер на крыше, но без толку.
— Идем, — устало сказал Диэди, беря ее за руку. — Сама ругаешься, что мы встаем посреди дороги, а потом…
— Я хотела определить ветер, — объяснила Тайтелин.
Диэди остановился и тоже задумался.
— Куда дует ветер? — озадаченно сказал он.
Каба налетел на них, но толкаться не стал, а встал рядом, облизал палец и выставил его вверх.
— Он не сохнет совсем, — пожаловался он наконец.
Оши-Ари печально вздохнул — он попробовал определить ветер, принюхавшись.
— Из-за вас пахнет только кровью.
Бурен добрел до них, послушал, в чем проблема, долго думал, потом сказал:
— Идем домой, ребята, нет ветра никакого. Ш-штиль.
Бурен, как и все, говорил невнятно и сильно шипел, поэтому Диэди тут же его передразнил. Получил затрещину в ответ и расстроился.
— А где Гвейле? — вспомнила Тайтелин, когда они почти дошли до дома. — Надо сказать ему, чтобы не отставал.
Диэди, который все еще держал ее за руку, огляделся и сообщил, что Гвейле уже отстал, потому что его нигде нет. Прежде чем Тайтелин рванула обратно искать его, Оши-Ари вспомнил, что проводил его в комнату рядом с библиотекой.
— Он, наверно, там и сидит до сих пор, — неуверенно сказал он.
И вместо того, чтобы идти спать к себе в комнату, Тайтелин потащилась на цокольный этаж, потому что вспомнила, что пленника надо кормить.
Гвейле, кажется, удивился, увидев ее.
Или удивился тому, что она постучалась.
Тайтелин и сама удивилась, зачем это сделала. Поэтому забыла, зачем пришла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лин? — осторожно спросил Гвейле, щурясь, чтобы разглядеть ее в полумраке. Потом сходил за масляной лампой, которая стояла у него на столе. — Лин!.. Что с тобой?.. Снова принимала экстракт?
— Ты не забыл поесть? — спросила Тайтелин, вспомнив свои намерения. — Нет, не то. Тебе приносили еду?
Гвейле на миг прикрыл глаза, потом глухо отозвался:
— Да. Со мной все в порядке. А ты вся в крови. Ты ранена?
Тайтелин пожала плечами.
— Не знаю. Завтра посмотрю.
Она двинулась было, чтобы уйти к себе, но вдруг поняла, что силы закончились. Было странно ощущать, что тело стало неподъемным мешком с тряпками.
— Я не дойду, — пробормотала она и огляделась.
Она сдвинула Гвейле с дороги, прошла в комнату и прилегла на книги, там, где обычно отдыхал Оши-Ари. Тайтелин не заснула, а, кажется, потеряла сознание, едва только голова ее коснулась импровизированной подушки.
Тайтелин видела дурные сны, просыпалась, хотела пить, но двигаться сил не было, поэтому она снова засыпала.
Потом кто-то начал бубнить прямо рядом с ней.
Голоса менялись, сливались, надоедливо зудели и резали сон.
— …убиваете их, — говорил один. — Просто убиваете. Даете им непроверенное, непротестированное средство. Они же… сходят с ума. Теряют обоняние и вкус, и я не знаю, что еще происходит в…
— Занимайся тем, что тебе поручено. У тебя еще два дня до предоставления результатов.
— Это неправильно. То, что вы делаете…
— Заткнись, Гвейле Сон-Бейга. Ты забываешь свое место.
— Но это же ваши…
Бормотание вдруг прервалось ударом и стоном. Тайтелин распахнула глаза. Сумрак сбил ее с толку. Где это она?
С трудом соображая, она попыталась собрать мысли вместе.
Она заснула у Гвейле. Не дошла до своей комнаты, опять все перепутала.
Было очень тяжело, тело скрипело, словно деревянное. Тайтелин перекатилась и встала. Тупой ком боли жевал живот изнутри, и Тайтелин не смогла вспомнить, когда последний раз ела.
Ну, хотя бы глаза… хотя бы глаза видят нормально.
Тайтелин задержалась всего на миг, чтобы тряхнуть головой и снять напряжение с шеи.
В следующее мгновение она нырнула вперед и резко дернула за руку человека в черном, который парой ударов уже свалил Гвейле на пол. Человек невнятно выругался, и Тайтелин молниеносно перехватила его вторую руку, которой он попытался ее ударить.
В воздухе мелькнула и обвисла змея короткой плетки, которую мужчина держал.
Они были почти одного роста, и Тайтелин, навалившись, оттеснила его назад.
— Немедленно… отпусти меня, — с нескрываемой ненавистью произнес мужчина. — Отпусти меня, Тайтелин Бинн! Это приказ!
Под пальцами Тайтелин были худощавые запястья в черных обшлагах, а прямо на нее смотрели злые серые глаза командора Байю.
— Руки, — процедил он.
Тайтелин не двигалась, глядела на него и отстраненно удивлялась себе.
Страха не было. Да и злости тоже. Она просто привычно влезла в драку, и то, что ее противник — сам Байю, в первые мгновения не вызвало никакого неприятия. Как будто ничего удивительного.
Но он ждал, и Тайтелин поняла, что уже слишком затянула.
Она медленно расцепила пальцы и развела руки в стороны, отступая и следя за движениями Байю.
С него бы сталось в виде наказания хлестнуть ее по ногам или плечам.
«Что со мной? — подумала Тайтелин. — Я думаю о том, чтобы подраться с командором Байю и не дать ему возможность наказать меня за прямое неповиновение. Это, наверно, как у Диэди и младших, когда хотят доказать силу и лезут в драку сами?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что ты делала, Тайтелин Бинн? — зло спросил Байю. — Почему ты ночевала тут?
Еще спустя несколько мгновений она поняла, что ей необходимо ответить.
— Я устала, — объяснила она, и Байю поморщился, слушая ее. — Пошла… проверить пленника. Потом совсем устала. Думала, отдохнуть… и вернуться к себе.