— Следить за исполнением моего приказа, — сухо сказал Байю. — Следить, чтобы он питался, занимался тем, о чем мы с ним договорились, давать консультации, если ему потребуется, передавать мне просьбы, если понадобятся какие-то материалы.
— Консультации? — еще больше удивилась Тайтелин.
— По поводу дома и маятника, — ответил Байю. — Об этом достаточно. Есть ли у кого-то иные вопросы?
Диэди резко рванул ладонь вперед, показывая, что у него есть.
— Когда скажу, тогда и выступаем, — даже не давая ему спросить, ответил Байю. — Еще вопросы?
— Обоз утром не пришел, — нехотя сказал Бурен. — Надо бы разобраться. Так-то и раньше, бывало, задерживались, но сейчас это может из-за подменышей.
— Возьми с собой Геррёг и двоих младших, разведайте. Выступайте сразу после совещания. Еще вопросы?
Он подождал немного и сказал:
— Свободны. Расходитесь по местам. Тайтелин и Оши-Ари, отведите пленника в его помещение.
Тайтелин не знала, куда идти, но Оши-Ари, ухватив Гвейле за воротник, рванул его вверх и кивнул Тайтелин, показывая направление.
— Отпусти его, он сам идти может, — резко сказала Тайтелин.
— Он не хочет со мной ходить, — объяснил Оши-Ари. — Вот, смотри.
Он разжал руку, намеренно медленно развел костлявые длинные пальцы, и Гвейле сразу же отшатнулся в сторону.
Тайтелин могла понять Гвейле — и дурак бы чувствовал, что Оши-Ари опасен. Сутулый и невероятно худой Оши-Ари был выше всех них, и ладони у него были как лопаты. Обритый наголо шишковатый череп, глубоко сидящие черные глаза и широкий рот — ну никто бы не назвал беднягу красавцем. Впечатление, которое он производил, не было обманчивым. Оши-Ари был вторым по силе в Верхнем круге, и его на самом деле стоило бояться.
А то, что он в принципе незлобивый, и в стычки-то попадает только потому что вечно замрет, замечтавшись, и всех этим раздражает, это могли знать только свои.
Гвейле своим не был.
— Иди рядом со мной, — сказала Тайтелин. — Слышишь?
Ей очень не нравились и разбитые губы Гвейле, и его пустой взгляд, и его молчание.
Но спрашивать… что она могла услышать в ответ? Если его и били, то понятно, кто.
Гвейле кивнул, становясь так, чтобы она была между ним и Оши-Ари.
— Видишь, да? — спросил Оши-Ари, равнодушно глядя на пленника.
— Куда идти? — отозвалась Тайтелин, не отвечая.
Оши-Ари замялся и поскреб макушку.
— Куда-то на тот этаж, где маятник, но не с колодцем, а выше. Я, правда, в первый раз с командором шел, а без него потом два раза терялся.
Он подумал и добавил, как будто это могло что-то объяснить или помочь:
— Там окон нет, совсем. И коридор очень темный.
— А что у тебя там есть? Как дверь выглядит? — обратилась Тайтелин к Гвейле.
Гвейле послушно принялся описывать, и Тайтелин поняла, что его отвели в комнату рядом с библиотекой.
Она прервала его на полуслове и спросила:
— А тебе Маятник показывали? Хочешь посмотреть?
Гвейле моргнул, сбиваясь с мысли.
— А что, можно? — удивился он.
И сейчас он снова был немного похож на себя прежнего.
Тайтелин пожала плечами:
— Байю приказал консультировать тебя, так вот и начнем.
Надо сказать, что Оши-Ари невольно нашел себе достойного товарища — Гвейле точно так же замирал, засмотревшись на что-нибудь, и долго молчал.
Они торчали у Маятника битых полчаса, Гвейле завороженно следил за ходом огромной линзы на конце стержня, поблескивающей в полной темноте круглого колодца, будто она ловила свет откуда-то из другого места.
— Надо же, какой короткий ход, — шептал Гвейле, — я-то думал, размах ого-го… а тут и двух человеческих ростов не будет.
Оши-Ари согласно кивнул. Он сел на каменный пол и свесил ноги в колодец, просунув их между тонкими медными прутьями ограды.
Потом он указал наверх, и Гвейле негромко ахнул. Наверно, в первый раз это зрелище впечатляет, подумала Тайтелин, которая каждое лето проводила у тетки Верен и помнила эти огромные зубчатые колеса и прочее столько же, сколько и себя.
— Там площадка есть, можно подняться к механизму по лестнице, — сказала Тайтелин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Враки, я пробовал, — проворчал Оши-Ари, — до лестницы не дойти, ходишь-ходишь вокруг, но она далеко.
— Надо было меня спросить, — отозвалась Тайтелин. — Чтобы туда дойти, сначала надо по часовой стрелке вокруг колодца и потом не сразу к лестнице бежать, а взять правее, как будто ты мимо идешь. Там пространство свернуто.
— Это удивительно, — прошептал Гвейле, и Тайтелин отчего-то было приятно его восхищение.
— Это аберрации, — пояснила она. — Из-за маятника. На верхних этажах тоже есть, и многие окна смотрят в прошлое с разными временными интервалами.
Гвейле вскинулся было, но тут, видимо, вспомнил недавнее распоряжение Байю и вообще свое положение и тут же увял.
— Потом посмотришь, — сказал Оши-Ари, который, конечно же, не вспомнил об этом. — Пойдем к механизму.
Тайтелин провела обоих к узкой металлической лесенке. Смотровая площадка с кованой латунной оградой и сетчатым полом огибала видимую часть механизма узким пояском и другой стороной прилегала к стене.
Здесь скрежет и стук колес был громче. Диэди уверял, что если стоять и слушать достаточно долго, то можно уловить и ритм, настоящее тиканье Мировых часов.
— А трогать можно? — спросил Оши-Ари.
— Трогай, — разрешила Тайтелин. — Только тебя затянет межпространством и размолет между колесами.
Оши-Ари обиженно нахмурился. Но один из блестящих зубцов он все же пощупал, другой рукой крепко вцепившись в ограду.
— Ну… и как? — замирающе спросил Гвейле.
— Оно просто холодное, — немного разочарованно отозвался Оши-Ари. — И правда затягивает, я чуть не кувыркнулся.
Потом они все же отвели Гвейле в его комнату.
Небольшая по сравнению с библиотекой, но уже заваленная книгами, которые высились горами и стопками по углам. Посредине стоял резной письменный стол с двумя масляными лампами на нем. Высокий потолок терялся в темноте.
Тайтелин расчихалась от пыли в воздухе. Одна из стен была укрыта коричневыми портьерами, на двух других висели почти неразличимые в сумраке картины. Оши-Ари, который в прошлый раз, видимо, не имел возможности побродить по комнате, тут же отправился их изучать и сдувать клоки пыли с рам.
— Здесь раньше было что-то вроде читальной комнаты, — сказала Тайтелин. — Я помню, даже проводили какие-то концерты, когда поэты приходили свои книжки читать. Потом посторонних запретили пускать на цокольные этажи. Только ты зачем завалил дверь в библиотеку?
Гвейле растерялся.
— Разве библиотека не в соседней комнате? — спросил он. — Из коридора такая большая двойная дверь.
— Отсюда тоже можно ходить. Уборная ведь с той стороны, в конце библиотеки, ты через коридор, что ли, все время проходил? — сказала Тайтелин. — Чего это за тряпки?
— Это… моя постель, — замявшись, отозвался Гвейле.
Даже гнездо из старой одежды, которое себе свернула Тайтелин в той квартире, где был ее наблюдательный пункт, и то выглядело уютнее.
Тайтелин некоторое время смотрела на эту груду грязной ветоши. Потом сказала:
— Сдвинь в сторону. Тут за шторой дверь.
Следя, как Тайтелин отгибает лепестки старинного замка на двери, чтобы открыть ее, Гвейле спросил:
— Что та женщина имела в виду? Что значит «обработанный»?
— Это Намарна, — сказала Тайтелин, и Гвейле вздрогнул. Некоторые члены Пяти лепестков были известны в городе и по именам, а Намарна в бешенстве не уступала по силе и Геррёг.
— Обработанный — то и значит, обработанный. А как у вас называют тех, кто получил полный пакет услуг по сохранению здоровья от Корпорации баланса?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тайтелин произнесла последнюю фразу нараспев — в те, прошедшие уже времена она звучала отовсюду, со всех рекламных экранов и персональных визоров.
Гвейле отвернулся.
— Никто, никто не мог предугадать, что это так обернется, — тихо, но упрямо — видно не в первый раз, произнес он.