Рутенбергу осталось обратиться лишь к еврейским лордам. Он написал Редингу, что принятие Белой книги сегодня помешает вести борьбу против неё новому правительству, которое будет стоять во главе Британии. Он просил его мобилизовать лорда Мельчета на ещё одну попытку убедить Вейцмана отказаться от переговоров с правительством. От Рединга никакого ответа не последовало. Рутенберг предположил, что он его предложение отверг.
В ноябре он взвешивал требование руководства Национального комитета вновь отправиться в Лондон, чтобы на месте вести борьбу с политикой Вейцмана.
Но компромиссная позиция Брандайза и его людей, и прежде всего противоречивое мнение лорда Рединга и барона Ротшильда заставили его поездку отменить.
От Варбурга узнал Рутенберг о недовольстве Вейцмана и его беспокойстве за лидерство в Еврейском агентстве. Но от предложенного правительством обсуждения Белой книги и отчёта Хоуп-Симпсона Вейцман не отказался.
Нужно было что-то предпринять. Он позвонил Фредерику Кишу. Они встретились в приёмной Верховного комиссара. В кабинете они попросили Ченселлора официально передать правительству от имени ишува протест против отчёта Хоуп-Симпсона и политической декларации Пасфилда. Тот снисходительно согласился.
На следующий день Рутенберг опять приехал к Ченселлору. Комиссар его принял.
— Ну что у Вас? — спросил он.
— Хочу подать протест Национального комитета, о котором говорили вчера.
Рутенберг открыл папку и протянул Ченселлору подшитые листы бумаги.
— Хорошо, Пинхас. Я поручу своему секретарю отправить это сегодня. Я обратил внимание на Ваше неприятие политики Вейцмана и Еврейского агентства.
— Верно, господин Верховный комиссар. У нас с ними разные воззрения на отношения с правительством и проблемы Эрец-Исраэль. Но я никогда не возлагал больших надежд на политическую деятельность. В этом году я со всей страстью пытался защитить в Лондоне свой план из восьми пунктов, но потерпел неудачу. Возобладало ваше мнение. Сейчас я думаю, что принятие решений по вопросам нашей страны следует перенести в Иерусалим.
— Вы совершенно правы, господин Рутенберг. Для этого здесь я и мои служащие.
— В нынешней ситуации я считаю правильным вести активную экономическую деятельность. Как президент Национального комитета, я прошу Вашей поддержки проектов предприятий народного хозяйства.
— Я знаю о них и горячо приветствую, — улыбнулся Ченселлор. — Я не раз говорил, что Вы своими предприятиями сделали для Эрец-Исраэль и еврейского ишува больше, чем все политики и пропагандисты.
— Благодарю Вас, комиссар.
Рутенберг поднялся и вышел из кабинета. Он сознавал, что, призывая к бойкоту правительства, он рубил сук, на котором сидел. Поэтому он и решил уйти из политики и вернуться к конструктивной деятельности. У него большие планы, и ему необходимо восстановить дружеские отношения с Верховным комиссаром.
Рутенберг понял: его борьба с Вейцманом и руководством Сохнута, успехом не увенчалась. Рамсей Макдональд написал Хаиму Вейцману письмо, восстановившее престиж президента сионистской организации. Правительство его величества не отвернулось, конечно, от отчёта Хоуп-Симпсона и не отменило Белую книгу Пасфилда. Но комментарии премьер-министра к пунктам этой политической декларации фактически свели на нет силу действия этих пунктов. Угроза тяжёлого удара по развитию национального дома миновала. В министерстве колоний тоже подули новые ветры, и оно вернулось к прежней политике британского мандата.
Наступил 1931 год. В ишуве должны были состояться выборы. Решение Рутенберга уволиться и больше не участвовать в работе Национального комитета было непоколебимым. Но его душа не давала покоя и побуждала к действию. Он преодолел владевшее им стремление поскорее освободиться от деятельности, принёсшей ему так много неприятностей. Ведь он любил этих людей. Многие были его друзьями. Со всей энергией он взялся за подготовку выборов. Собрание депутатов избрало новый состав Национального комитета. Завершилось и его президентство. Рутенберг восседал во главе этого учреждения с пламенным желанием передать ишуву все права и полномочия и совершить переворот в отношениях ишува с сионистской организацией. Сегодня он уходил со своей должности расстроенный и больной. Он произнёс перед забитым депутатами залом полную пафоса речь и удалился. Но предчувствие твердило ему, что он вернётся. Ведь свою миссию он не закончил.
Рутенберг отправился в Нахараим, где завершалось строительство электрического предприятия. Сейчас оно стало его единственным утешением.
Глава III. Энергия для Эрец-Исраэль
Наводнение в Нахараим
В последние месяцы обнаружились сложные проблемы в функционировании разветвлённой механической системы. Но к концу января они были устранены, и Рутенберг надеялся, что в феврале запустит станцию в работу.
Строительство станции на Иордане продолжалось дольше, чем ожидалось. События 1929 года и участие его в руководстве ишува не дали ему возможность посвятить всё время электрической компании и предприятию в Нахараим. Задержки возникали прежде всего из-за технических проблем. Ещё до начала строительства станции Рутенберг и его инженеры были обеспечены многочисленной и детальной информацией. Это были данные об атмосферных осадках в этом районе, количестве воды, протекающей в Иордане и Ярмуке. Они содержали и статистические расчёты уровня Кинерета. Все они требовались для проектирования каналов, дамб и плотин и оптимального использования воды для производства электричества. Со временем, наблюдая за дождями и потоками воды в реках, он понял, что эти данные не точны. Расчёты пришлось изменить.
В начале февраля все приготовления были завершены. За окном его особняка лил проливной дождь. Западный ветер гнал по небу тёмные, насыщенные влагой тучи. Но дома было тепло. Ранним утром он растопил камин и теперь лишь подбрасывал в него сухие поленья. Рутенберг хорошо знал причуды здешней погоды. Буря рано или поздно прекратится. Так было всегда. Он сел за стол и начал писать лорду Редингу. Он всегда это делал. Это были его отчёты совету директоров. Он написал, что сейчас в Нахараим сильные дожди.