что правительство совершает ошибку, отвергая его предложения. В этот день к Анне он не пошёл. Не хотел показаться ей неудачником.
После одного из заседаний совета директоров электрической компании Хуго Херст предложил ему организовать встречу с министром по делам доминионов Джеем Томасом. Рутенберг дал согласие. Ему важна была любая встреча, которая могла бы повлиять на точку зрения правительства. Томас не желал огласки: Пасфилд был его приятелем и коллегой в правительственном кабинете. Поэтому беседа состоялась в доме Херста. Рутенберг почувствовал заинтересованность министра и резким и недвусмысленным языком рассказал ему о своём плане. В его основе было создание раскола в кажущемся единым арабском лагере. Он не скрыл своей убеждённости в силе подкупа. Даже эмир Абдалла, страдающий от нехватки денег, не брезговал взятками. Поэтому для поддержки его инициативы требуется всего лишь несколько тысяч лир, которые будут положены в нужные карманы. Эта сумма принесёт мир в Эрец-Исраэль в течение нескольких лет. Он сознавал, что эта встреча врядли что-либо изменит, но ему важно было поделиться своим планом с людьми, которых уважал.
Рутенберг после трудного разговора с Пасфилдом потребовал назначить встречу с Рамсеем Макдональдом. Через неделю ему позвонили из канцелярии премьер-министра. В его кабинете за небольшим столом возле окна сидел служащий, стенографист. Он всегда присутствовал во время его переговоров с министрами.
— Садитесь, господин Рутенберг.
Макдональд вежливо поклонился и указал на кресло напротив него.
— Благодарю Вас, лорд, за предоставленную возможность поговорить с Вами. Министр колоний недавно говорил с Верховным комиссаром, а потом сообщил мне, что его мнение о моём плане переменилось.
— Да, министр Пасфилд написал мне о своей беседе с сэром Ченселлором. Его доводы показались мне весьма убедительными.
— Я ознакомился с ними, лорд. К сожалению, его деятельность в Эрец-Исраэль не отвечает критериям, которым он должен соответствовать. Да он и сам не скрывает своего несогласия с принятой Британией политикой национального очага.
— Вы, конечно, знаете, что в двадцать первом году я совершил поездку в Эрец-Исраэль. Я пламенный сторонник сионизма, был и остаюсь им. О своём путешествии написал сочинение «Социалист в Палестине».
— Я, господин премьер-министр, тоже социалист и убеждённый сторонник Британской империи. Но я также и еврей с национальным самосознанием. Сегодня на моих плечах лежит тяжёлая ответственность за развитие и процветание Эрец-Исраэль.
Рутенберг понимал, от того, как и что он сейчас скажет, зависит судьба его плана и даже в определённой степени и будущее страны. Он говорил резкими и недвусмысленными словами, не слышимыми в официальной дипломатической речи.
— Большинство евреев, прибывающих в Эрец-Исраэль, идеалисты, готовые отдать жизнь во имя идеи, — продолжал Рутенберг. — Но Британия отказывается от своих обязательств и не только не выполняет конкретные обещания, но и предаёт своё провозглашённое всему миру «бремя белого человека». Евреи не покинут Эрец-Исраэль, даже если Британия будет их отчуждать.
— Но вы же сами, господин Рутенберг, в одном из пунктов Вашего плана пишете о необходимости ограничить репатриацию.
— Я понимаю и принимаю требование правительства Британии, что нельзя позволить неограниченную и неконтролируемую алию евреев в Эрец-Исраэль. Но при этом нельзя допустить, чтобы группа демагогов и подстрекателей, так называемое «арабское руководство», диктовала правительству, как ему управлять. Алия, конечно, должна соответствовать экономической ёмкости страны. Поэтому необходимо всячески способствовать развитию промышленности и сельского хозяйства. Для этого я и получил от британского правительства концессии на электрификацию и орошение Палестины. Главное сегодня — активные действия против бунтовщиков и ускорение процесса развития в Эрец-Исраэль.
Макдональд согласно кивнул. Он предпочёл молча выслушать Рутенберга. Своё решение он уже принял и вступать в дискуссию не желал.
— Арабы правы, когда жалуются, что правительство не наложило жёсткие правила на покупателей земли, — произнёс Пинхас. — Уверен, что я нашёл решение этой комплексной проблемы. Евреи и арабы ещё не могут сотрудничать в двунациональном парламенте. Правительство должно было найти способ разрушить перегородку, разделяющую их, и создать условия, которые позволят мирное сосуществование двух народов. Я предложил учредить на этом этапе развития страны два законодательных совета, которые подготовили бы общество к совместному управлению. Арабы на самом деле не выступают против евреев единым фронтом. Существует серьёзная оппозиция иерусалимскому муфтию Хадж Амину эль Хусейни. В Париже я встречался с её лидером Рагевом Нашашиби. Он согласился сформировать мощный арабский лагерь, который поддержит мою инициативу.
— Я очень ценю Ваше намерение изменить к лучшему жизнь в Палестине, — прервал молчание Макдональд. — Но я склонен принять точку зрения Верховного комиссара. Он талантливый служащий, хорошо понимающий политические проблемы Эрец-Исраэль. А вообще у меня сложилось впечатление, что евреи своим упрямством и неуживчивостью делают наших служащих своими противниками. Герберт Сэмюэль, например, вернулся оттуда удручённый своей неудачей.
— Причина такого явления, господин премьер-министр, в особой трудности властей управлять этой страной, в сложности её проблем. Подобной ей нет во всей империи. Но вот лорд Плумер, принявший Эрец-Исраэль после Сэмюэля, преуспел во всех делах и заслужил любовь обеих народов. Потому что исполнял свою функцию, как верный солдат, которому было поручено вести политику национального дома.
— Благодарю Вас, господин Рутенберг.
Макдональд перевёл взгляд с гостя на стенографиста, давая понять, что беседа окончена. Но Пинхасу уже давно всё стало ясно. Он поднялся и, не сказав ни слова, вышел из кабинета.
Рутенберг понял, что даже если он не получил отрицательный официальный ответ, правительство Британии отказывается участвовать осуществлении плана, а значит его инициатива отвергнута. Сознание, что его план снят с повестки дня, вызвало в нём ощущение провала. Надежда, что в его силах начать переворот в жизни и политике Эрец-Исраэль, покинула его, и душа его наполнилась горечью и разочарованием.
Уход из Национального комитета
Неудача, виновником которой, очевидно, был Верховный комиссар, вызвала у Рутенберга чувство