— А что делать нам, что будет с ишувом? — услышал Пинхас возглас из зала.
— В руководство национального комитета год назад меня привели две основные идеи. Они и сейчас справедливы и верны. Это, во-первых, мобилизация всех сил еврейского народа на ускоренное и напряженное действие в области хозяйственного развития. И во-вторых, утверждение ишува в Эрец-Исраэль, как источника высших полномочий. Он определяет, что хорошо и что нужно для Эрец-Исраэль в этот час. Но нужно смотреть правде в глаза. Наше положение катастрофическое. Сионистская организация в состоянии агонии. Я не думаю, что ревизионисты её спасут. Сохнут может взорваться каждый день. В мире тяжёлый экономический кризис и депрессия. И в таком трагическом положении нет у нас ни лидерства, ни руководства и ни денег. По моему мнению, ишув Эрец-Исраэль может спасти сионизм и еврейский народ от гибели.
Зал взволновано дышал, все с надеждой глядели на него. У них есть самостоятельный и сильный лидер, твёрдый дух которого выведет ишув и сионистское движение из этого положения. Все почувствовали серьёзность этого часа и ожидали его твёрдого решения добиться перелома.
— Но я не хотел бы вводить вас в заблуждение. Я намерен уйти из Национального комитета. В эти дни ожидается прибытие в страну заместителя министра колоний Шейлса. 15 октября по окончании его визита я уволюсь со своей должности.
По залу заседаний пробежала волна недовольства и разочарования.
— Мы полагали, что ты продолжишь руководить Национальным комитетом, — сказал Бен-Цви. — Ведь ты только что заявил, что именно ишув спасёт нашу страну и народ.
— Хозяйственная деятельность, которой я всецело буду поглощён, потребует от меня всей энергии. Я не потяну два воза одновременно. Кроме того, в исполкоме есть достаточно талантливых людей, которые способны его возглавить. Вы их и сами знаете.
И самое главное. Если я сумею добиться успеха в моём деле, это поможет и вам. Ведь мы в одной лодке.
Из здания Ваада Леуми он вышел вместе с Бен-Цви.
— Я тебя понимаю, Пинхас. Ты потерпел болезненную неудачу с твоим планом. Твоё желание превратить его в план правительства не осуществилось. Это основная причина твоего отказа от президентства.
— Я до сих пор не могу с этим смириться, Ицхак. Но не только этот провал. Нам уже многое удалось. Ишув уже не тот, каким я его взял. И я действительно верю, что преобразование страны можно совершить только на путях экономического развития. Ицхак, ты умный и опытный человек. Возьми на себя руководство.
— Знаешь, я давно хотел тебе сказать, Пинхас. Ты потерпел неудачу в Лондоне, и не только из-за своего характера и темперамента. Просто ты не создан для политического сизифного дела, которое иногда требует уступок и компромиссов. Твоё надпартийное положение, казалось бы, даёт тебе определённое преимущество. В первое время, когда в стране бушевал кризис, это помогало тебе справляться с проблемами. Но зачастую это иллюзия. Когда за человеком стоит значительная общественная сила, власть её чувствует и не может игнорировать. Одиночка почти всегда обречён на проигрыш.
— Я, Ицхак, уже маршировал в России в партийных рядах. С меня хватит.
Друзья остановились на перекрёстке, обнялись и разошлись по домам.
Но Рутенберг в заявленный день из Национального комитета не ушёл. Вскоре ему стали известны подробности отчёта Хоупа-Симпсона и намерение правительства сопроводить его декларацией своей политики в Белой книге. Действовать нужно было немедленно. Он использовал свои связи с Малькольмом Макдональдом и при его посредничестве послал его отцу длинное письмо. В нём он призвал премьер-министра воздержаться от этого шага. Рутенберг воспользовался аргументами, которые были уже не новы. Письмо он закончил сильным доводом — принятие отчёта Хоуп-Симпсона повернёт против Британии 15 миллионов евреев всего мира.
Ответная телеграмма Малькольма подтвердила точку зрения Рутенберга. В ней сообщалось, что, если бы сионистское руководство своевременно выразило протест, ему бы удалось воспрепятствовать публикации. Сегодня, когда документы оформлены, правительство не может от них отвернуться. Телеграмма сильно расстроила Рутенберга. В Белой книге Пасфилда он видел тяжёлое унижение и удар по достоинству еврейского народа. Теперь он считал необходимым решительно разорвать отношения с правительством. И тут до него дошли слухи о письме Вейцмана министру колоний и его намерениях принять предложение правительства вступить в переговоры с комиссией кабинета министров. С политической линией Вейцмана нужно было бороться.
Рутенберг предпринял попытки найти союзников в руководстве Сохнута среди трёх важных групп в еврейском мире. Это были барон Эдмон де Ротшильд и его приближённые в Лондоне и Париже, еврейские лорды во главе с лордом Редингом, и оппозиционеры Вейцмана среди евреев Соединённых Штатов. Он направил телеграмму Варбургу. Положительный отклик из Америки поощрил его послать подробное письмо Роберту Сольду, одному из глав сионистской организации Соединённых Штатов. Готовность Вейцмана вести переговоры с правительством, написал Рутенберг, увековечит враждебную политику на многие поколения. По своему обыкновению он не обратился к барону напрямую, а направил письма его приближённым и советникам. В письме Уормсеру, доверенному лицу Эдмона де Ротшильда, он утверждал, что решения, принятые в Лондоне, временные и лучше подождать до тех пор, пока не будет сформировано более податливое правительство. Через три недели он обратился с письмом к Анри Франку, приближённому барона и одному из глав Палестинской еврейской колонизационной ассоциации. Неожиданно для Рутенберга содержание и формулировка письма Уормсеру вызвали сопротивление Ротшильда. «Барон не принимает твои воззрения на путь, которым следует идти при взаимодействии с английским правительством», — ответил ему Уормсер. Ваш довод, написал он, основывается на базисном непонимании сущности британской власти. Она не отступит никогда от заявленной политики. Всё, что можно сделать на данном этапе, это начать переговоры с правительством, чтобы прийти к разработке документов, приемлемых для обеих сторон. Вейцман ведёт себя логично и пошёл по единственно верному пути. А Франк от имени барона осудил попытки Рутенберга поднять еврейский народ против правительства Британии и его заявления против руководства Еврейского агентства. Ответ барона удивил его. Он просил передать Ротшильду, что неприятие им его предложений стало одним из решающих мотивов уйти из Национального комитета.