Читать интересную книгу "Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко"

же торговля имела место и в 1945 г., когда советские спецслужбы охотились за русскими эмигрантами и за деньги покупали их у американцев[1136].

Семейно‐родовые колонии, о которых упоминалось выше, в значительной степени помогали оставшимся в России дворянам выживать. Но кому‐то приходилось и кочевать по стране в поисках лучшей доли, скрываясь от всевидящего ока ЧК. Княгиня Урусова не смогла уехать из России в годы Гражданской войны из‐за семерых детей, находившихся при ней. Двое из них воевали в Белой армии, а сама она с пятью другими кочевала по стране и старалась выжить. Ярославль, Москва, Троице‐Сергиева Лавра, Северный Кавказ — вот путь ее передвижения, который зависел в основном от одной причины — ссылки старших, работающих детей, или места их новой трудовой деятельности. По ее глубокому убеждению, большевики целенаправленно уничтожали в стране дворянское сословие[1137]. Из оставшихся при княгине пятерых детей старшим был Петр, который не имел возможности, как дворянин получить высшее образование, поэтому был вынужден поступить в четырехклассное железнодорожное техническое училище. Но даже этот вариант удался только потому, что директор училища не был коммунистом. 14‐летний подросток был определен учеником‐подмастерьем к машинистам. Зная о его княжеском происхождении, коммунисты‐машинисты находили для него самую трудную и порой невыполнимую работу. Например, зимой в мороз ему было приказано лезть в тендер с водой и заделать пробоину. Больше часу Петр пробыл в ледяной воде, пока не выполнил приказ. В другой раз его направили заклепать низ у паровоза, причем лежа на спине в мороз, в канаве, полной мазута. Такое смиренное поведение заставило рабочих, в конце концов, изменить их отношение к подростку. Княгиня приводит немало примеров того, как дворянам‐аристократам приходилось осваивать пролетарские профессии или уходить в те сферы, где они были в какой‐то степени свободны от удушающей идеологии. Тут же отмечается их честное отношение к труду, к своим обязанностям, что нередко заставляло советских чиновников держаться за таких людей, чтобы как‐то наладить производство. Один из сыновей княгини — Андрей работал в химической лаборатории при крупной мельнице в г. Алма‐Ате, директор которой был обычный советский функционер, поставленный сюда на волне революционных перемен. Директор воровал, брал взятки, использовал любые способы для обогащения. Юный князь Андрей, работавший здесь простым лаборантом, так зарекомендовал себя в короткое время в глазах всего города, что ему от лица ГПУ было предложено возглавить мельничное хозяйство, чтобы наладить производство. Надо учитывать, что Андрей Урусов находился в это время в положении осужденного, но которому было разрешено работать. Бывший директор (коммунист, активист) писал жалобы, клеветал, потом написал в Москву, что им руководит ссыльный мальчишка, контрреволюционер, и местное ГПУ сдалось; оно предложило Андрею новое место кассира, «как честному работнику». Но и здесь вскоре разразился скандал: «Приехала ревизия из Москвы. Узнав, что кассиром служит молодой ссыльный и известной дворянской фамилии, сделали выговор начальнику и приказали немедленно удалить». Начальник конторы стал просить за Андрея, говоря, что комсомольцы, назначавшиеся до него, скрывались с деньгами в неизвестном направлении, а Андрей честный кассир. И только когда сама комиссия убедилась в ненадежности кассиров из комсомольцев (вновь назначенный очень быстро скрылся с 20 тысячами в кармане), то разрешила вернуть князя Андрея на прежнюю должность[1138].

Немало таких примеров, когда высокородные дворяне вынуждены были работать пролетариями (с чем немало их столкнулось и в эмиграции). Княгиня Мария Эдуардовна Меншикова работала кассиршей в булочной; «мы с сестрой, — пишет М. И. Стародубцева, — любили зайти к ней туда и не без чувства гордости смотрели, как тетя Маня сидит на высоком табурете, а перед ней высится витиеватый блестящий кассовый аппарат, ручку которого она крутила, выбивая чеки». Та же «тетя Маня» в свободное время торговала на рынке вязанными ею шапочками и шитыми своими руками туфлями[1139]. Позже ее выслали из столицы за княжеский титул. Из того же источника приведем еще несколько примеров пролетарской трудовой деятельности аристократии. «В Малом Николо‐Песковском переулке, над полуподвальным помещением одного из домов, висела вывеска: „Cапожник Голицын с сыновьями“. Когда в нашем доме на Трубниковском заходила речь о скорой и добротной починке обуви, то помню как Анюта (кухарка. — О. К.) говорила: „куда же с этим идти? Только к Голицыным“»[1140]. В семье Голицыных было 12 детей, шесть дочерей и шесть сыновей. Приведем здесь методы воспитания сыновей князем Голицыным, один из которых и создал в годы НЭПа сапожную мастерскую: «Он (старый князь. — О. К.) готовил из них прежде всего патриотов, преданных своему отечеству, здоровых, умелых и образованных людей. И тут он был последователен. Начиная с 4‐летнего возраста мальчики изымались из женской половины и отлучались от опеки мамок и нянек. Они переходили в руки „дядьки“. Это была очень доверительная должность в доме, где преданность обязанностям сочеталась с уважением к своим питомцам, где требования князя к воспитанию сыновей соблюдались свято. Мальчики жили по‐спартански. Спали на узких, жестких кроватях в весьма прохладной спальне, одевались в простую, легкую и гигиеническую одежду — косоворотка, подпоясанная шнурком, и легкие полупальто. Кроме обычных, общеобразовательных занятий, они обучались и разным ремеслам. Столярничали, шили сапоги и во всем обслуживали себя сами. Все они были обязаны закончить университет, где даже будучи студентами, содержались очень скромно. Но вот, наступал момент, когда сын, с дипломом в руках, представал перед старым князем, почтительно отдавая его в руки отцу. Тот вставал, благодарил сына за трудолюбие и послушание и дарил ему выезд лошадей и ту сумму денег, которая превращала студента в князя Голицына, делая его свободным от отцовской опеки»[1141].

Отдельная тема в череде революционных преследований сословий, дворянства и дворянской культуры — осквернение и разрушение могил. Могилы великих людей России — князя Д. М. Пожарского и купца К. М. Минина были осквернены и разрушены именно потому, что один был князем, дворянином, а другой — представителем купеческого звания. Эти святыни не были восстановлены до конца советской эпохи! Будучи в экспедиции в с. Татево Тверской обл., мы услышали такой же трагический рассказ от Александры Аркадьевны Серяковой — старейшей хранительницы музея Сергея Александра Рачинского — великого русского педагога и просветителя. Она была свидетельницей осквернения могилы Рачинских и самого Сергея Александровича в 1930‐е годы местными комсомольцами.[1142].

Ни один русский провинциальный город, не обошла в годы революционных перемен эта беда — осквернение могил, потому что это была целенаправленная, узаконенная центральным правительством долговременная акция. Там, где сегодня в этих городах находятся стадионы, построенные в советское время, там, как правило, прежде находилось известное городское кладбище, потому что богатые и