Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

он произнес поучение об истине, именуемой Зерцалом Правды. И он говорил так: «Каково же, Ананда, то Зерцало Правды? Это сознание, что истинный ученик имеет веру в Будду, — верит, что Блаженный есть Святой, Совершенно-просветленный, Мудрый, Праведный, Счастливый, Мироведатель, Превышний, Укротитель злых людских сердец, Учитель богов и людей, Архат-Будда; верит ученик в Истину, верит он, что Блаженным возвещена Истина, благая для мира, непреходящая, желанная всем, ведущая к спасению, ее же разумный ради себя самого должен достичь; и верит ученик в Братство, верит в общину учеников Блаженного, восходящих по четырем ступеням восьмеричной благородной стези, праведных, справедливых, хранящих Учение; верит, что община Будды достойна почитания, привета и приношения, воздаяния славою, что она великая пашня, что в ней цветут добродетели, освобождающие людей, прославленные Мудрым, неотуманенные желанием будущих жизней, верой в силу пустых обрядов, ведущих к святым и высоким думам. Таково, Ананда, Зерцало Правды…»[405]

Зимородок мой уже устремлялся в «Нирвана-сутру», и снова помчался там, среди ее певучих облаков, и он сделал круг над тем высохшим деревом, исполненным разных птиц и радости Мрги…

Рождение Будды произошло в весенний месяц вайшакха. И сквозь ветви этих деревьев в лицо Будды глядела звезда Небесного Волка, или, как ее называют здесь, Сван — Пес.

Она, эта звезда, и привела меня в рощу Лумбини. Словно во сне я брел среди деревьев, озираясь. Увидел колонну Ашоки с конем наверху. Но мне уже говорили, что эта колонна была повержена, преломлена пополам и валялась на земле. А я ее видел стоящей. Неподалеку течет Масляная Река. Вода ее и вправду маслянистая. И пахнет, как масло, будто где-то в верховьях подоили корову, а потом начали сбивать в ущельях ее молоко, да оно и само сбивалось, проносясь по каменистому ложу, прыгая по валунам, низвергаясь с отвесных стен, бело пенясь и благоухая. И эта молочная река омывала мое сердце здесь, в роще Лумбини. Я чувствовал вкус молока.

Молоком кормила Майя своего сиятельного младенца недолго, всего лишь семь дней. И умерла. Но все почитают ее в веках, и это древо на самом деле не засохло.

Я оглянулся. Среди стволов мелькали люди, голосов их не было слышно, зато доносился щебет и свист птиц, усеявших древо. И мне показалось, что оно сейчас просто взлетит. Поэтому я вернулся и окликнул Мргу и Джанги. Они пошли за мной. Хотя люди и протестовали, и спрашивали: кто мы, и откуда, и куда держим путь. Мы насилу отбились от них, укрывшись в монастыре.

Назавтра мы углубились в дикие леса, вышли в страну Раму, где всё в запустении и людей совсем мало. У озера мы нашли ступу с частью мощей Татхагаты, и подальше стоял монастырь Шраманеры, куда и направлялся Мрга. В монастыре мы узнали его историю. Настоятель там шраманера. И вот почему.

Когда-то сюда пришел один шраманера и увидел стадо слонов. Они его поразили. Эти слоны счищали хоботами ветки и листву, пыль со ступы, приносили в хоботах воду и поливали цветы. Шраманера, видя это, заплакал и решил остаться и пренебречь дальнейшим посвящением в монахи, а следить за ступой, исполняя работу слонов. И так он и остался шраманерой. А впоследствии здесь выстроили монастырь, в котором он и был настоятелем. И так с тех пор и повелось, что всеми делами руководит здесь шраманера.

Мрга здесь остался. Хотя Джанги и предлагал ему пойти с нами. Но Мрга ответил, что все передал нам, что должен был, и захихикал.

И тут, услышав наше предложение, отозвался другой монах, долговязый, с прозрачными глазами.

— Почту за благо сопровождать вас.

— Если настоятель не возражает, — отвечал я.

Мне сразу понравился вид этого монаха, его открытый взгляд. Шраманера отпустил монаха до Ступы Возвращения Коня.

Мы шли по дороге, оставив позади монастырь Шраманеры, вступили в большой лес, миновали его, вышли к ступе, и только здесь Джанги наконец произнес:

— Наставление Мрги было сильным, клянусь зубом Будды. Хотя сам он как воробушек.

Мне оставалось только согласиться с ним. А наш сопровождающий вдруг так громко засмеялся, что проходивший мимо лесоруб бросил:

— Хайя!

И далее мы почти одновременно с Джанги спросили: я — о том, что сказал лесоруб, а Джанги — о ступе.

И монах отвечал:

— Конь. Возвращение Коня.

«Хайя» означало конь, а ступа называлась Возвращение Коня. Тут уже засмеялись мы с Джанги.

— А как же тебя зовут на самом деле? — спросил Джанги.

— Дармадев, — отвечал монах.

— Чему ты так смеялся? — спросил я.

Монах махнул рукой, пожал плечами и просто помотал своей крупной, действительно похожей на лошадиную головой. Он уже забыл.

Осмотрев ступу, мы стали было прощаться с ним, но монах попросился идти с нами и дальше. На наше возражение, что же скажет почтенный шраманера, отпустивший его только до Ступы Возвращения Коня, этот монах со светлыми прозрачными глазами отвечал:

— На этом месте когда-то царевич вернул коня со слугой, а сам отправился в долгое странствие, почему бы и мне не поступить так же?

— Но ты не царевич, — напомнил я.

— А конь, — вдруг произнес Джанги. — Хайя.

— И Татхагате надо было забрать его с собой, — убежденно ответил монах.

И мне, монаху, сдружившемуся с верным Бэйхаем, его ответ пришелся по сердцу.

— Ладно, — сказал я, — пойдем.

И с тех пор этого спутника стали звать Хайя. Он хорошо знал все эти места и уверенно повел нас вперед к другому дереву-знаку, яблоне, — и снова с засохшими ветвями. Поблизости была малая ступа. Хайя рассказал, что именно здесь царевич скинул дорогие одеяния и облачился в оленью шкуру, обменявшись с охотником на оленей.

И я вскричал:

— С Небесным Волком?!

Хайя удивленно прозрачно посмотрел на меня.

— Звезда Мргавьядха, Охотник за оленями, — сказал я.

— Он обменялся одеяниями со звездой? — быстро сообразил Джанги.

Хайя заржал, то есть засмеялся, как только он умел смеяться.

— Нет, это был дэва Шанакаваса, а не звезда.

Наверное, поэтому и появились оленные люди, спрашивал я позже человека Без-имени, но тот отвечал, что его учение древнее учения Будды.

А здесь, где потом соорудили эту ступу, царевич сбривал свои длинные волосы. Правда, они потом отросли, и Татхагата больше не срезал их.

Далее путь лежал через огромный лес. Какие-то торговцы звали нас с собой, но Хайя не советовал нам идти с ними, посчитав, что вид их сомнителен. С ними пошли другие купцы. А Хайя повел нас какими-то тропинками и кружными дорогами, но в конце концов мы миновали этот лес и оказались в столице Кушинагара и там же повстречали тех купцов — их ограбили. Хорошо еще, что им оставили жизнь, обобрав,