Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

что монастырей Дхармы тут около тридцати и монахов около трех тысяч, а храмов дэвов сто, иноверцев под десять тысяч, и кто бреет голову и бороду, а кто, наоборот, отращивает, так что волосы путаются под ногами и скрывают срам, ибо они ходят нагишом, другие мажутся золой; иные аскеты — как скелеты, и этим гордятся; одни стоят целыми днями на одной ноге, другие сидят посреди улицы в позе лотоса и не пьют подолгу, а не едят неделями; иные пьют свою мочу и едят кал; другие употребляют в пищу коровий навоз; иные всю жизнь проводят на кладбищах и, если им позволяют, сидят на трупах; говорят, они и пожирают человечину; мы видели, по крайней мере, как они пили из человеческого черепа; они называют себя неужасными — а-гхорами, и таким образом доказывают, что все условно и равно, нет разницы ни между изысканными яствами и отбросами, нет разницы ни между кастами, ни между религиями; их всюду сопровождают собаки; еще есть капалики — носители черепов, они ходят в ожерельях из черепов, они живут возле мест сжигания трупов; на самом деле, они ничем не отличаются от первых, только вместо собак у них женщины, шакти-пуджа, по ночам они совокупляются на золе погребальных костров, пьют вино из черепов. Нам сказали, что весной и осенью они предаются настоящим оргиям, чтобы земля была плодородной и зима сытной. Среди всех этих иноверцев есть охотники за головами, приносящие жертвы свирепой Кали, богине кровавой. И нас предупреждали, чтобы мы в лесах и горах были настороже. Эти сведения и зрелища наводили тень на наше ожидание Индии. Но такова Индия и есть. Именно ее и можно уподобить лотосу с белоснежными лепестками и солнечной сердцевиной посреди бурчащей грязи и квакающих лягушек да клацающих зубами тварей.

Кроме всех этих иноверцев были и другие. В лесах обитают аскеты всех мастей, с женами и без жен, аудумбары, которые едят только фрукты, растения и коренья; они приверженцы ритуальных огней и всюду их возжигают, ночью, если подняться на какую-либо возвышенность, обязательно увидишь мерцающие огни среди лесной чащи, на вершинах гор, у рек и озер, — и пусть не все эти огни ритуальные, но вот плывущие по воде — почти наверняка огни аудумбаров; вайринчи, созерцатели Нараяны, и они дни и ночи напролет созерцают свое божество, предпочитая умереть от голода и жажды, нежели оторваться от своих созерцаний, но добросердечные селяне и горожане не дают им умереть, навещая их и подкармливая; валакхильи ходят с гривами пыльных и грязных волос и в одеждах из коры и сами напоминают какие-то деревья; пхенапы тоже созерцают Нараяну, добиваясь освобождения, едят, что валяется на земле, и количество пищи зависит от луны — чем полнее она, тем обильнее еда. Этих всех отшельников сопровождают жены. Без жен отшельников больше. Все-таки отшельничество с женой — половинчатое. Легко отказаться от теплого дома, постели, очага, труднее отказаться от людей, и уже настоящий подвиг — отказ от женщины.

Есть отшельники, живущие, как голуби. Есть те, кто употребляет в пищу только высушенное солнцем. Кутичаки странствуют от одной обители к другой, за один раз они съедают только восемь кусков пищи; бахудаки носят только красные одежды и подаяние берут лишь у брахманов; хамсы не остаются на одном месте дольше суток, а едят коровий навоз и пьют коровью мочу; парамахамсы живут на кладбищах, одеяний на них вовсе нет, добиваются растворения в Атмане и не смотрят, кто им подал еду, брахман, вайшья, шудра или чандала, ибо все равны перед Атманом. Есть те, кто ничего не практикует и похож на самого заурядного обывателя, но живет он с всепоглощающей мыслью: «Я есмь Вишну». Дураги — идущие далеко, погружены в космическое сознание — лунное, солнечное или звездное. Бхрумадхьяги — идущие через межбровье, поднимающие прану[408] от пяток до межбровья, дабы достичь единения со вселенским Духом.

А еще джайны, кришнаиты, брахманы, аджвики, то есть ведущие особый образ жизни, напоминающий о том, что их учитель Госала жил с матерью в хлеву, а в молодости был рабом, разносившим кувшины с маслом, они отрицают богов и все сверхъестественное, кроме одного — нияти, судьбы, в ней, как в зерне, заложено все: высота роста, изгибы, отростки, время; акриявадины, отрицающие всякое деяние; локаятики, отрицающие богов, карму, душу, нирвану аджнянавадины, предпочитающие не отвечать на вопросы о мире и богах, ибо мир этот непознаваем.

И несть им числа!

Многих называли просто «паривраджаками» — странниками, бродягами.

Я называю их искателями. Таков настрой Индии — искательство истины и свободы. А ради этого можно и коровью лепешку съесть, и не дышать сутки, спать на камнях, и не обрезать или, наоборот, обрезать волосы, ходить нагишом или в одежде из коры дуба. Все делать не так, как нам велит плоть, плыть против течения. И только там, где-то в верховьях, взойдет солнце правды и ты сам станешь этим солнцем. Или луной.

Таков воздух Индии, воздух Варанаси, Ганги, Дарованный Лес Оленей, — а именно в этом месте и прозвучала первая проповедь Будды. И мы туда направились, с трудом вырвавшись из этого космического котла — Варанаси, или Каши, Града Света, как в древности еще назывался город. Как сказал Джанги:

— Прочь, прочь, пока нас не сварили заживо и не съели. Пусть этот череп, — и он постучал себя по голове, — наполняют мозги, а не вино этих пожирателей нечистот.

— Вино их пьянит, — отвечал Хайя с усмешкой.

— А мои мозги поют, — ловко продолжал Джанги. — Они звучат бесконечной мантрой. И это трезвит.

— Что ж, братья, — сказал я, — вперед, в Дарованный Лес Оленей, да снизойдет там на нас окончательная ясность.

Глава 27

И уйдя от реки Вараны, — а город стоит меж двух рек: Ганги и Вараны, — на северо-восток, вскоре мы увидели монастырь Оленья Пустынь. Он крепок и хорош, окружен стенами; между постройками в несколько этажей тянутся галереи; всюду резные деревянные и каменные колонны, плодовые деревья, цветы и ручьи; изображения Будды из желтого золота, статуя Будды из медного камня; каменные ступы, сияющие на солнце, — одну поставил Ашока, и хотя она разрушена, но все еще высока и слепит глаза отполированной яшмой — это место вращения колеса Дхармы.

Здесь Будда, обретя просветление, говорил свою проповедь. И его слушали два оленя и бхикшу.

Он сказал, что жизнь есть страдание… И дал всем людям возможность исцеления. Он рек всему человечеству: не будь алчным.

Алчба — пламя, сжигающее мужчину, женщину, царя, воина,