Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

прочел из «Нирваны-сутры»: «Внемлите, о братья, увещеваю вас: все сотворенное погибает, — ревниво трудитесь на пути спасения! Последнее утоление Совершенного наступит скоро, через три месяца от сего дня скончается Совершенный. Зрелы мои годы, жизнь подходит к концу; я оставляю вас, я отхожу, уповая на одного лишь себя. Усердствуйте, братья, будьте святы, премудры, будьте стойки в великом решении! Бодрствуйте духом! Кто не унывает, но верит в Закон и Истину, тот пересечет это море жизни, сокрушит скорбь до конца»[404]. И ему вторили птицы в руинах и обезьяны, вышедшие поглазеть на нас.

И, укрепленные словами Будды, мы вошли в дворцовый город и нашли фундамент опочивальни царицы Майи. Здесь белый слон во время сна матери Будды вошел ей в бок. Одни утверждают, что это случилось в ночь на тридцатое число месяца Уттарашадха, весеннего месяца, другие говорят, что это произошло двадцать третьего числа. Там стоит вихара, и в ней обитают монахи. Поодаль — ступа Знамений, проявившихся в день рождения Будды. Ее построил Ашока. Ближе к южным вратам другая вихара с изображением супруги царевича Гаутамы Шакьямуни Яшодхары и их сына Рахулы. Поблизости руины зала для игр и занятий царевича. Еще мы видели изображения старца, больного, умершего, шрамана, — их видел во время своей прогулки царевич Гаутама, что и заставило его искать спасения.

«О, неужели мои глаза все это видят», — не в силах справиться с волнением, проговорил я. И мне уже казалось, что я вижу живого Будду. Вот он юный царевич, смеющийся, с блестящими глазами, его оберегают слуги по приказанию отца от зрелища всяческой немощи. Но вот он уже возмужавший царевич. И его глаза ширятся, и в них отражаются фигуры страдающей жизни землян. Поистине, космическое событие. Сама земля страдающая, полная горя лежит посреди миров. И ее решает спасти царевич Гаутама. Он отпускает колесничего и остается в одиночестве ради этого поиска. Он отрекается от семьи, власти, богатства. Это событие подобно возникновению новой земли, нового неба, новых пяти огней.

Джанги вдруг запел. Это была мантра «Праджня-парамита»: «Гате, гате парагате парасамгате бодхи сваха». Мрга захихикал и внезапно начал прихлопывать по бокам руками и пританцовывать на месте. А я просто стоял, сложив руки перед грудью, и глубоко вдыхал через нос и выдыхал, но выдыхал без желания, мне хотелось напитаться этим святым воздухом. Вся моя жизнь длилась ради этого мгновения — вдохнуть воздух этого невидимого лотоса…

Но это еще было не место рождения Татхагаты, не место его просветления, не место первой проповеди. И они, эти места, уже звали нас и неудержимо влекли.

Мы прошли мимо ступы, поставленной там, где под деревом Гаутама предавался первой дхьяне, созерцая пахаря в поле. И солнце уже садилось, но тень от дерева лежала на прежнем месте, как будто солнце все еще стояло над ним, — и это было незримое солнце Дхармы.

Далее мы вошли в рощу ньягродха, в которой встретились отец Шуддходана и сын Шакья Татхагата, Будда. Отец так просил сына вернуться, не бросать царство и семью ради жалкой участи отшельника, который бродит каждый день с патрой, выпрашивая подаяние, спит где придется и бывает на волосок от гибели в диком лесу, в горах или на дороге с бесчинствующими разбойниками. Отец посылал своих советников, чтобы они убедили царевича вернуться. Но тот не согласился. И вот наконец он внял зову и пришел в родные края. И отец выехал со своими приближенными навстречу и увиделся с сыном здесь, в этой роще: сын шел в окружении бхикшу в бедных одеждах, но с просветленными лицами; и лик самого сына был подобен месяцу.

И мне чудилось, что отсветы этого месяца до сих пор скользят по стволам деревьев. И это наполняло меня неизъяснимым чувством блаженства, как будто я достиг уже рая Амитабхи.

Блики деревьев, они отражались на моем лице и на лицах спутников — на черном лице одноглазого Джанги и на птичьем личике Мрги, — словно у этих деревьев под корой тек солнечный сок. Поучения этих мест, с чем их сравнить? Это вечные звучащие сутры. О звучащих местах мне потом и толковал оленный человек Без-имени. У каждого места свой звук. Он это постиг в совершенстве и слушал звучащие рощи, поля и долины.

А пока мы шли от одной святыни к другой. Вот и другая ступа, которой обозначено то место, где тоже под деревом сидел Татхагата, глядя на восток, а его тетка дарила ему шитую золотом кашаю. Дальше храм Ишварадэвы, и в него когда-то внесли только что родившегося царевича.

Дорога привела нас к лужайке, на которой царевич упражнялся в стрельбе из лука и пронзил летящий диск, упавший на землю с такой силой, что стрела вошла дальше и погрузилась в землю по оперение, — и там забил родник. Родник Стрелы — так его с тех пор и называют, и мы встали на колени и испили из него хладной и чистейшей воды. И мне показалось, что серебряное как бы блюдце этой воды легло на мое темя. И кусты рядом, цветы, камни и деревья — все стало серебряным. Это продолжалось мгновение. Но тот серебряный вкус я храню до сих пор как одну из главных реликвий моего путешествия. Отсюда больные и страждущие уносят не только воду, но даже глину. Взял комочек глины и я.

И уже под вечер мы приблизились к роще Лумбини. Среди деревьев увидели сверкающие воды, это было озеро, полное цветов, поблизости от северного берега нашли высохшее дерево: здесь родился Будда.

— Почему же оно высохло?.. — вырвалось у меня.

— Это неважно, — быстро проговорил Мрга.

Он приблизился к дереву и начал кланяться ему, напевая мантру. И вскоре корявые белесые ветви дерева как будто начали оживать, но вместо листьев на них появлялись птицы. Они слетались отовсюду из рощи Лумбини. И это было самое невероятное зрелище, которое я когда-либо видел в своей жизни. Джанги смеялся, сверкая своим глазом и зубами с прорехой посередине. Через некоторое время здесь стали собираться другие паломники; среди монахов и мирян, приверженцев Дхармы, были иноверцы, и немало. Они тоже пришли в эту рощу, чтобы почтить Блаженного. Но сейчас я видел одного блаженного — Мргу. И думал о том, что человек уподобляется зеркалу и отражает то учение, которому следует. Пусть даже это случается лишь в краткие миги. Но эти миги озаряют всю его жизнь. И надо стараться не утратить свет.

На ум мне пришло и Зерцало Правды поучения Будды из «Нирвана-сутры». Сетуя на докучные расспросы,