по городу, но ничего придумать не смог.
Затем ноги сами привели его к гостинице, и в дверях он столкнулся с женой младшего брата.
– Едем! – только и успела она крикнуть.
В машине, сидя за баранкой, сообщила, что младший Шутов угодил в больницу. Туда его доставила «скорая помощь» с Такелажной улицы.
– Как он на неё попал?
– Пошёл после представления «сосредоточиться»…
Младший Шутов лежал в палате на спине, глядя в потолок. Жена бросилась к нему, он её довольно равнодушно обнял, зато с победоносным видом уставился на брата.
– Значит, так… – начал он. – Я выйду на манеж в обычном своём костюме, а ты спросишь, далеко ли я направляюсь? А я отвечу, что иду на Такелажную улицу. Понял?.. Затем я уйду в центральный выход и вернусь обратно.
– Ну и что?
– А вот что… там неогороженная стройка, и я появлюсь в таком виде, – и младший брат, сбросив с себя одеяло, предстал забинтованным с головы до ног.
Близнячки
Шапито – это зрительный зал под брезентовой крышей, конюшня под деревянным навесом да несколько фургонов, столпившихся вокруг.
Сейчас поздний вечер, представление в цирке закончилось, но в одном из фургонов горит свет. Изящная блондинка, обитательница фургона, отпивая кофе маленькими глоточками, увлечённо рассказывает новым подружкам:
– Номер у меня, как вы видели, простой: воздушная гимнастка на трапеции, и всё. Не лучше других и не хуже. Но в передвижке я впервые. Работала в лучших цирках страны. И не было случая, чтобы, закончив один город, в главке не знали, куда меня дальше девать. Не было такого! Директора брали номер с удовольствием, а успех был такой, что я пять минут работала и столько же раскланивалась!..
Слушатели недоверчиво переглядываются.
– Да, да! – продолжает гимнастка. – В этом-то и всё дело! Никто никогда не догадывался, как это удавалось. Секрет фирмы. Кому налить ещё?
И, продолжая нехитрое своё угощение, артистка разворачивает яркую картину былого успеха.
– Закончив финальный трюк, я спускалась по канату, убегала за кулисы и тут же появлялась с противоположной стороны. Из центрального прохода! Диаметр манежа, как вы знаете, тринадцать метров, а если обежать полукруг, сколько будет? А между тем минуты после моего ухода за кулисы не проходило…
Озадаченные гости молчат.
– Выбежав из центрального прохода, – поясняет хозяйка, – яс поклонами пересекала манеж и, убежав за занавеску, тут же возникала на барьере, но теперь уже возле левого прохода! Опять убегала и снова появлялась на другой стороне! Публика ничего понять не могла, но невольно начинала втягиваться в эту игру. Каждое моё новое появление на новом месте встречалось всё возрастающими аплодисментами. А ведь всё это как бы между прочим, после чистой работы, вроде как шутка – вот я здесь, а вот уже там… Словом, в одном номере было у меня два жанра – и воздушница, и иллюзионистка! Зрители, бывало, долго гадали: как же это она успевает так быстро бегать по цирку? И у многих возникало желание ещё раз меня посмотреть, чтобы догадаться, в чём тут дело… И оставались эти поклоны, как писали в одной газете, «абсолютно неожиданной импровизацией, вполне уместной в цирке, который призван каждым своим трюком удивлять».
Сделав большой глоток, гимнастка глубоко вздыхает.
– Ну, теперь-то всё в прошлом, и я могу рассказать, как это было сделано…
С поклонами появлялись то я, то моя сестра.[185]
Мы – близнячки, я – Нина, она – Зина. Нас даже вблизи не сразу различишь. Порой сама не пойму, где я, где она.
Принесли как-то пачку наших фотографий, я говорю: «Вот это я!» А Зинка: «Нет, я!» Чуть не подрались! Снимали-то нас с манежа, одну за другой, и каждая была уверена, что там, где вышло удачно, там она! На нас всё было одинаковое: и трико, и причёска, и серьги – всё до мелочей! У Зинки, правда, родинка над верхней губой, но она её прикрывала помадой.
Так что же однажды сестричка подстроила? Выбрала самую красивую фотографию и говорит: «Видишь, тут на мне маленькая брошка? А у тебя такой нет!» Я разозлилась… и лучшую нашу фотографию – в клочья! А вообще-то в детстве нас даже мама отличить не могла! Бывало, раздается рёв в коммунальном царстве, и наши соседи участливо спрашивают:
«Что случилось?»
Мама, шлёпая меня по попке, отвечает:
«Зинка бабушке нагрубила!»
Я удваиваю рёв:
«Я Нинка, а не Зинка!»
Мама, поняв ошибку, с досады начинает бить ещё сильней. Потом, чтобы не путаться, за каждую провинность стала наказывать обеих. И мы к этому привыкли! Бывает, одной мама дает подзатыльник, а другая голову наклоняет, чтобы времени не терять.
Но вообще-то и мама, и бабушка очень нас любили и баловали.
А папа, как только узнал, что нас двое, предпочёл жить отдельно. Впрочем, когда выяснилось, что сестры идут «учиться на цирковых артисток», произошел коллективный обморок.
Мы, однако, настояли на своём! Идя на экзамен, оделись одинаково, шли в ногу и, ещё входя в училище, обратили на себя всеобщее внимание. А в зале сели на видное место рядом, обе закинули ногу за ногу, вместе достали из одинаковых сумок одинаковые зеркальца и одним и тем же движением руки поправили одинаковые причёски и слегка намазали губы, дабы Зинкина родинка не нарушала сходства. Так что впечатление произвели ещё до начала экзаменов.
«Вы кто?» – спрашивала комиссия.
«Нина», – отвечаю.
Доходит очередь до сестры, но вхожу опять я.
«Вы кто?»
«Зина», – говорю, не моргнув глазом, поскольку номера эти мы ещё в школе откалывали.
Так и зачислили нас в цирковое училище обеих.
Работал там педагог Иван Иванович, красивый мужчина, замечательный режиссёр и человек хороший. И хотя он был старше нас двоих вместе взятых, мы обе в него тут же влюбились.
Не было у Ивана Ивановича ни жены, ни детей – только один цирк, которому он был фанатически предан. Он прошёл в нём все жанры и не захотел покидать его атмосферу. С утра до вечера с кем-то репетировал, что-то поправлял, кому-то показывал, придумывал, часто ошибался, но опять искал и в конце концов находил!
Темпераментом он обладал неиссякаемым и, очевидно, не успевал стареть! Юношеская походка, белозубая улыбка на смуглом – даже зимой – лице, раскатистый смех оттесняли на задний план его седину, которую он, кстати, и не закрашивал.
Но тут пора сказать вот о чём: внешне-то мы с сестрой одинаковые, а по характеру совсем даже нет.
Зинка лентяйка, а про меня этого никто не скажет, она даже мяса на рынке