безукоризненны черты мужественного лица. И – о чудо! – он не подвластен законам земного притяжения, над ним не властна гравитация. Он парит, взлетая с подкидной доски, уверенный и бесстрашный, ввинчивает в пространство пируэты и сальто, немыслимые и неповторимые.
Человек, победивший природу и слившийся с ней, ставший частью её, как птица, вернувшийся к ней умудрённым, всесильным и щедрым. Он стоит на манеже в белоснежном костюме, и кажется, что вскинутые вверх руки поддерживают купол цирка, иначе он рухнет от оваций. Но вот вы узнаёте, что это человек – один из победителей раздавивших фашизм, что его тело и руки бросали ревущий бомбардировщик на чёрные громады Берлина сорок третьего года… Согласитесь, в этом есть что-то поражающее воображение, почти сказочное. Имя этого советского артиста Владимир Довейко.
И вот ещё по какой причине мне было необходимо вспомнить о нашем советском цирке. В этом сборнике во многих рассказах проходит мысль о том, что талант художника, виртуоза, природный дар, отшлифованный годами труда, в мире, где главное – деньги, превращается в нечто стоящее на уровне аттракционов «женщина с бородой».
Древнее искусство цирка, оплаченное засаленным золотом мещанина, становится поводом для издевательства над человеком, искусство перестаёт быть таковым, становится пародией на само себя.
Феллини недавно создал для итальянского телевидения фильм «Клоуны».
Умирает искусство клоунады. Вот что вынес для себя Феллини в процессе работы над фильмом, вот о чём он говорит в нём. И это о клоунах, о тех, кто является лучшим творением цирка, кто поднимает цирк до уровня высокого искусства.
Нет, не хочется в это верить, и не надо. Не умрёт клоун. Грустный чудак или весёлый забияка, иронический глупец или философ в глупейших ситуациях, в маске или без неё, с детства до глубокой старости он будет с нами, насмешливый мудрец с глазами печального ребёнка.
Чарльз Спенсер Чаплин: «Я клоун».
Спасибо вам, великий Маэстро, что вы именно клоун. Насколько с вами легче жить на земле.
Вспомните описанного профессионально и точно клоуна Бальтазара Гирла в романе Лиона Фейхтвангера «Успех».
Только клоун, отчаянный клоун продолжал жить и смеяться в жуткие коричневые годы правления сумасшедшего Адольфа. И он был на самом деле. За персонажем романа Фейхтвангера стоял реальный человек. Клоун № 1 довоенной Европы Вили Грок. И сквозь смеющееся, хохочущее лицо на зрителя смотрели скорбные глаза, потому что смех в этом мире мог быть только нарисованной маской.
Клоун перешагнул барьер арены с приходом кино и телевидения, но он всегда останется клоуном, потому что клоунада – это, наверное, не профессия, это мировоззрение, способ глядеть на мир.
Перечитайте старого сказочника Ханса Христиана Андерсена – и вы побываете на представлении самого доброго клоуна в мире, хотя он и не надевал никогда больших клоунских башмаков.
Клоун будет необходим на космическом корабле будущего, утверждает в своём рассказе Эрик Фрэнк Рассел. Приятно с ним согласиться. И не важно, что это, может быть, будет выглядеть не так буквально, как в его рассказе «Немного смазки», но обязательно люди, покоряя световые годы, встречаясь с другими мирами, будут нести с собой частичку юмора, иронии и добра, которому учил их смешной человечек с маленькой жёлтой планеты диаметром в тринадцать метров, с коротким названием «цирк».
И на прощание.
Я долго жил среди людей цирка. Видел совсем рядом непревзойдённого жонглёра и сидел за одним столом с рекордсменом-акр о б атом. Разговаривал с королём гирь и делил тяготы передвижных цирков с семьёй чешских музыкантов. Дружил со слонихой Аидой и пользовался покровительством бегемота Матвея. И не буду скрывать: как все, был безнадёжно влюблён в королеву трапеции.
За многое я им благодарен, многое уже стирает время, а многое можно уже забыть: усталость от тренировок, боль от ушибов и падений. Не забывается только одно: когда в притихшем, переполненном цирке в центре манежа, в скрещении двух прожекторов, вы стоите на руках, медленно отрываете одну руку от пола и вдруг начинаете понимать, что у вас на ладони лежит Земной Шар.
1974
:
Юрий Благов
Из наследия циркового писателя
Смешные и грустные цирковые истории в рассказах
Желающий быть съеденным
– Давненько это случилось, в самый разгар НЭПа, – вспоминал цирковой долгожитель Аркадий Иванович и продолжал: – Пёстрые, доложу я вам, были времена! Помню, жили в гостинице с пышным названием «Монте-Карло», а умывались во дворе! На улице мороз, а мы налегке, но не потому, что решили закаляться, а потому, что продали с себя всё, что только можно было продать.
Словом, застряли в одном городе, и не на что нам было из него выехать. Когда в тамошнем цирке закончился чемпионат французской борьбы, стала выступать наша труппа, слепленная из цирковых и эстрадных номеров. Мы её афишировали как «Цирк-варьете». Работали в программе две танцевальные пары – чечёточная и тангисты[183], салонный жонглёр, звукоподражатель, карточный фокусник, три римских гладиатора, артист-трансформатор, универсальный номер в китайском стиле, а также клишник, по афише «Человек без костей», и его дородная супруга – дрессировщица собак. Теперь гибкость тела демонстрируют девушки, а тогда – и мужчины, вроде нашего клишника. Труппа обычно подвизалась на летних эстрадах, в небольших ресторанах, а то и в пивных. И вдруг огромное здание цирка… Оставалось только его заполнить. Но на борцов публика не шла, а мы и вовсе горели, причём работали на марках, то есть не зарплату получали, а делили выручку.
Но делить было нечего, да тут ещё навалилась зима. И тогда мы пустились на крайнюю меру.
Наш администратор, кстати сказать, похожий с виду на борца, добился понимания у местных властей, и вот все тумбы, все стены, все заборы запестрели такими афишами:
«ЦИРК МОДЕРН
впервые в нашем городе
СЪЕДЕНИЕ ЖИВОГО ЧЕЛОВЕКА.
Сеанс проводит факир Магомет-оглы.
А также большое представление
при участии лучших артистических сил».
Прочитав такое, народ валом повалил в кассу. Все билеты были проданы за несколько часов.
Однако к началу представления цирк оказался полупустым. Зрители догадывались, что съедение будет в конце программы, а с лучшими артистическими силами они уже, спасибо, были знакомы.
Но вот окончилось первое отделение. Во время антракта цирк начал заполняться и стал в конце концов набитым до отказа. Никто из зрителей, конечно, не предполагал, что живой человек будет съеден, однако, всем было любопытно, как артисты выпутаются из такого рискованного положения.
А мы